Атомный конструктор №1 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 11

В ОТЛИЧИЕ от инженерной стороны дела, научная база Атомной Проблемы была разработана неплохо и достаточно давно. Уже в начале XX века в различных сферах общества возникало ощущение близости такого времени, когда человек получит доступ к совершенно новым, необычайно могущественным природным силам. Был момент, когда подобные чувства даже опережали научную и техническую реальность. Английский журнал «Нейшн» 20 ноября 1920 года оглушал читателей сенсацией: «Один из русских ученых полностью овладел тайной атомной энергии. Если это так, то человек, который владеет этой тайной, может повелевать всей планетой».

Возможно, на авторов «сенсации» повлияли страницы романа Ильи Оренбурга «Хулио Хуренито», где было описано изобретение особо разрушительной бомбы. Мечты о покоренном человеком атоме — разрушающем, созидающем — возникали и в стихах, например, Валерия Брюсова.

Сообщение «Нейшн», естественно, не подтвердилось, но суть передовых умонастроений эпохи здесь отражена хорошо. Пожалуй, впервые в истории человека открытия в научных лабораториях так впечатляюще волновали умы не только физиков, но и гуманитариев. Однако и физики в то время порой пользовались словарем публицистов. Сразу же после открытия искусственной превращаемости элементов, коллега Резерфорда Фредерик Содди пророчествовал:

«Эти открытия впервые показали, что ожесточенная борьба за существование, которая ведется за обладание скудными остатками природной энергии, поддерживающей до сих пор жизнь людей, перестает быть единственным и неизбежным уделом человека. Теперь ничто не мешает нам думать, что наступит день, когда мы сможем обратить на наши нужды первичные источники энергии, которые сегодня природа столь ревниво сохраняет для будущего».

В 1919 году Резерфорду впервые удалось произвести и наблюдать первую искусственную ядерную реакцию, превратив азот в кислород. Джеймс Чедвик в 1932 году открыл новые частицы, названные им нейтронами, а Ирен Жолио-Кюри в 1937 году — процесс деления урана. Ган и Штрассман в Германии подтвердили результаты Ирен Кюри.

Лиза Мейтнер и Фриш дали истолкование этим опытам, 18 февраля 1939 года опубликовав в «Нейчур» статью «Распад урана под воздействием нейтронов: новый вид ядерной реакции». В том же 1939 году президент Рузвельт принимает первые «атомные» решения, итогом выполнения которых стали атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки.

А к середине 1945 года атомные работы полным ходом шли и в нашей стране.

ЧАЩЕ ВСЕГО у истории есть предыстория. И чем она богаче и убедительней, тем ярче и мощнее та деятельность, которая развернулась на ее основе. У истории советского Атомного проекта тоже была прочная отечественная научная основа.

Мария Склодовская-Кюри была избрана в Петербургскую академию наук в 1907 году — на 15 лет раньше, чем во Французскую академию, а специальная Радиевая комиссия Российской Академии наук была создана в 1910 году. Но подлинный расцвет русской физической науки пришелся на послереволюционный период. В 1922 году был образован Радиевый институт АН СССР во главе с академиком В.И. Вернадским, разворачивалась деятельность Физико-технического института академика А.Ф. Иоффе.

В двадцатые годы в европейские научные центры командируются молодые перспективные ученые — достаточно вспомнить будущих академиков Капицу и Харитона, которые работали у Резерфорда. А в тридцатые годы СССР уже имел первоклассную атомную физику. Москва, Ленинград и Харьков стали крупными физическими центрами.

При этом международное сотрудничество и обмен научной информацией в области ядерной физики были тогда совершенно свободными от какой-либо регламентации. Показательным примером является Кавендишская лаборатория Резерфорда в Кэмбридже, где проводили исследования ученые из разных стран. Степень доверительности была настолько высока, что по рекомендации Резерфорда директором новой физической лаборатории имени Монда в Кэмбридже англичане назначили советского физика Петра Леонидовича Капицу.

В сентябре 1936 года в Москве состоялась Вторая Всесоюзная конференция по ядерной физике и космическим лучам, в которой приняли участие такие выдающиеся физики ХХ-го века как Паули (Цюрих), Оже (Париж), Вильямс (Манчестер), Пайерлс (Кембридж). В 1937 году в Париже, в лаборатории Марии Склодовской-Кюри, работала советская исследовательница З.Н. Ершова — впоследствии начальник лаборатории в одном из атомных НИИ. Фредерик Жолио-Кюри сообщал Иоффе в 1938 году о том, что под действием нейтронов ядро урана распалось на два радиоактивных осколка.

31 декабря 1940 года «Известия» опубликовали статью со знаменательным названием: «Уран-235», где предсказывалось, что человечество скоро откроет новый источник энергии. И значение проблемы было уже осознано на весьма высоком уровне. В 1940-м году создается Урановая комиссия при Президиуме АН СССР. В докладной записке академика Владимира Ивановича Вернадского на имя Заместителя Председателя Совнаркома СССР Н.А. Булганина от 12 июля 1940 года говорилось:

«Работы по физике атомного ядра привели в самое последнее время к открытию деления атомов элемента урана под действием нейтронов, при котором освобождается огромное количество внутриатомной энергии».

В документе подчеркивалась возможность именно технического (а не военного) использования атомной энергии:

«Если вопрос о техническом использовании внутриатомной энергии будет решен в положительном смысле, то это должно в корне изменить всю прикладную энергетику».

Вырисовывались захватывающие перспективы…

Все перечеркнула война. Рядом с лабораториями Харьковского физико-технического института, где блистал когда-то Ландау, застыли немецкие танки. Однако интеллектуальный потенциал сохранился, и поэтому те отрывочные сведения об атомных разработках в Англии, Германии, Соединенных Штатах, которые приходили из-за рубежа по каналам разведки, было кому оценить. Вот почему уже в ходе войны в СССР начали возникать зародыши тех организационных и научных структур, на базе которых стало возможным быстрое разворачивание крупнейших послевоенных оружейных работ. Тогда же была создана курчатовская Лаборатория № 2 Академии наук СССР.

Да, конкретная научная база была заложена давно и прочно.

Конкретную же инженерную, конструкторскую базу надо было закладывать — никакого опыта «атомных» работ у первых инженеров Атомной Проблемы не было. Хотя нельзя сказать, что нужного опыта у них не было вообще. Он все же был — большой, ценный и как раз такой, который позволял решать любые проблемы и справляться с любыми трудностями. Это был опыт Победителей, опыт людей, вынесших напряжение четырех военных лет, людей, привыкших обдумывать не то, выполнима ли задача, а то, нельзя ли ее сделать быстрее, чем требуется.

ДЛЯ НАШЕЙ страны и отечественного Атомного проекта 1945 год стал особым. Значительно ускорились организационные работы по всем направлениям, начиная с создания промышленной базы для атомного оружия. Фактически речь шла о новых отраслях и подотраслях народного хозяйства, о совершенно новой организации науки и ее взаимоотношений с прикладными проблемами.

Резко была усилена координирующая роль лаборатории № 2 Курчатова. В рамках Атомного проекта возникали специальные правительственные организации.