Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я» - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Соломон cтр.№ 207

Эллен Виннер, изучающая гениальность, акцентирует внимание на борьбе между «мифом здравого смысла» о том, что одаренность является врожденной, и «психологическим мифом» о том, что одаренность – это результат труда и учебы ^[1160]. Критик Эдвард Ротштейн писал: «Современная атака на гениальность сама по себе – мифология, попытка постичь непостижимое, умаляя его, редуцируя» ^[1161]. Ротштейн предлагает тем, кто подчеркивает исключительную роль труда, послушать Баха и Бетховена и примерить на себя идею о том, что они могли бы сочинить такую музыку, приложив достаточное усилие. Веда Каплински в шутку сравнил это с тем, что когда-то слышал от психиатра о сексе в браке: «Если секс хорош, то это 10 % удовлетворенности браком. Если плох, то это 90 % неудовлетворенности им». Он пояснил: «Если талант есть, то это 10 % от общего успеха. Если таланта нет, то это 90 % провала, потому что ничто другое не сможет компенсировать его отсутствие. Но просто иметь талант – это действительно очень незначительная часть того, что необходимо для реализации его в музыке».

Музыканты часто говорили мне о том, что, чтобы добиться успеха в игре на скрипке, важно не только практиковаться часами каждый день, но и читать Шекспира, изучать физику и влюбляться. Скрипач Иегуди Менухин утверждал: «Зрелость, как в музыке, так и в жизни, надо заслужить жизнью» ^[1162]. А композитор и исполнитель Габриэль Кахане говорил: «Всегда найдется какая-нибудь корейская девочка, которая была заперта в подвале и практиковалась дольше, чем ты. Невозможно выиграть эту игру» ^[1163]. Но, если смотреть более глубоко, «нормальная жизнь» в этих контекстах – эвфемизм более богатой жизни. Целеустремленная преданность инструменту создает мастерство – но подлинная музыка нуждается в опыте.

Когда я говорил, что пишу о вундеркиндах, люди все время вспоминали семилетнего пианиста по имени Марк Юй, который принимал участие в шоу Джей Лено, Эллен Дедженерес и Опры ^[1164]. Меня пригласили на его нью-йоркский дебют, концерт в доме шанхайской светской львицы на Парк-авеню. Марку только что исполнилось восемь, но из-за маленького роста он выглядел лет на шесть. Он торжественно шепелявил название следующего произведения, играл с несочетающимися силой и музыкальностью, затем поворачивался, чтобы посмотреть на свою сияющую мать, Хлою, чтобы увидеть, понравилось ли ей его исполнение.

Для коротких ножек Марка на маленькой платформе были установлены удлинители, которые позволяли ему управлять педалями. Когда он играл ноктюрн Шопена, устройство сдвинулось, и педали перестали реагировать. Хлоя заползла в тесное пространство под качающимися ногами сына и стала пытаться передвинуть устройство. Марк не пропустил ни одной ноты. Хлое никак не удавалось исправить устройство, и она продолжала поднимать его и захлопывать обратно. Это было так неловко: маленький мальчик, сосредоточенный на своих пальцах, роскошная женщина в платье, возящаяся у него в ногах, и льющиеся чистые мелодии. Как будто Марк и Хлоя вели диалог, на который наткнулись все остальные, личное общение, которое, по иронии судьбы, могло происходить только при аудитории.

По окончании концерта, когда большинству восьмилетних детей давно пора было спать, Марк объявил, что выучил Императорский концерт, и сыграл его для нескольких из нас, отсчитывая долгие паузы для оркестровых пассажей, чтобы войти точно в такт. Он был полон нетерпеливой бравады, как моя восьмилетняя племянница, когда она хочет, чтобы я восхитился ее плаванием. Когда Марк завел разговор со взрослыми, которые были очарованы его игрой, но не очень интересовались тем, что он может сказать, я догадался, что его отношения с матерью могут быть единственной средой, где он не воспринимается, как аномалия.

Хлоя Юй родилась в Макао и приехала учиться в Соединенные Штаты в 17 лет. Она вышла замуж в 25 лет, а Марк родился годом позже, в Пасадене. С этого дня Хлоя играла ему на пианино. «Он начал говорить только после двух лет от роду, – вспоминала Хлоя. – Я волновалась. Затем он заговорил на английском, кантонском, мандаринском и немного шанхайском диалектах китайского. Я почувствовала такое облегчение!» Когда Марку было почти три года, он двумя пальцами играл на пианино несколько мелодий; за год он превзошел Хлою. В пять лет он добавил виолончель в свой репетиционный режим. «Вскоре он попросил еще инструменты, – вспоминала Хлоя. – Но я сказала: „Так, Марк. Будь реалистом. Двух достаточно“».

Хлоя отказалась от степени магистра, над которой работала. Она развелась с отцом Марка, но, поскольку у нее не было денег, они с Марком остались жить с ее бывшими родственниками, которые дали им комнату над гаражом. Бабушка и дедушка Марка не одобряли его «чрезмерной» преданности фортепиано. «Бабушка очень любит его, – сказала Хлоя. – Но она хотела, чтобы он просто был нормальным пятилетним ребенком». Когда Марк был в детском саду, Хлоя чувствовала, что он готов выступать, и связалась с местными социальными учреждениями и больницами и предложила бесплатные концерты Марка. Вскоре газеты уже писали об этом юном гении. «Когда я начала понимать, насколько он талантлив, я была так взволнована! – вспоминает Хлоя. – И к тому же очень напугана!»

В шесть лет Марк выиграл стипендию для одаренной молодежи, которая покрывала первоначальный взнос на фортепиано Steinway. К тому времени, когда ему исполнилось восемь лет, они с Хлоей раз в два месяца летали в Китай, чтобы Марк мог учиться у доктора Миндуо Ли. Хлоя объяснила, что, в то время как американские учителя давали ему идеи для свободного изучения и интерпретаций, доктор Ли учил Марка шаг за шагом. «В будущем Марк будет говорить людям: „Я родился в Америке, но учился в Китае“. Китай полюбит его за это». Я спросил Марка, трудно ли ему летать так далеко ради уроков. «Ну, к счастью, у меня нет остаточной сонливости», – был его ответ. Я вопросительно вскинул брови. «Ну, в смысле – джетлага», – извинился он.

Марк был на домашнем обучении из-за выступлений и графика репетиций. «После обильного завтрака он хочет спать, – сказала Хлоя, – поэтому на это время мы планируем что-то менее интенсивное – поработать над техникой, может быть, сделать домашнее задание. Ближе к полудню он вздремнет, а потом займется чем-нибудь, что задействует его мозг, изучит новый материал. Это все о тайм-менеджменте. Он еще только в третьем классе, но первый по всем предметам». Марк готовился к поступлению в колледж и посещал курсы для подготовки к академическому тесту. Хлоя в качестве его менеджера рассматривает концертные предложения. «Сначала я советуюсь со своим боссом», – сказала Хлоя. Марк посмотрел на нее с выражением откровенного недоверия. – «Я твой босс?» – спросил он. Позже Хлоя сказала: «Если он передумает и захочет стать математиком, я не буду против. Может быть, сначала я расстроюсь, потому что мы потратили столько времени на музыку – это было бы так же, как расстаться со своим парнем. Это ведь непросто, правда?» – «Мне нравится играть на пианино, – успокаивающе сказал Марк. – И это то, что я собираюсь делать дальше». Хлоя улыбнулась: «Сейчас – да. Но ты не можешь знать наверняка. Тебе всего восемь лет».