Озеро Длинного Солнца - читать онлайн книгу. Автор: Джин Вулф cтр.№ 58

— Думаю, что понял тебя, патера, — кивнул Кремень. — И еще я думаю, что ты понял меня. Хорошо, есть и другие понятия, вроде ИИ. Ты знаешь об этом термине? Что он означает?

— Боюсь, что никогда не слышал его. — Шелк ударил повязкой Журавля по одной из вертикальных стоек стеллажа. Он опять поставил ногу на поперечную перекладину и вернул повязку на место.

— Это просто такой смешной способ сказать, как я учусь. Когда я что-нибудь делаю, то узнаю это немного лучше. Допустим, я стреляю в одного из этих богов. Если я промахнусь, это меня кое-чему научит. И если попаду, тоже. В результате с каждым разом я стреляю все лучше и лучше, и не трачу пули тогда, когда не могу попасть, если только не шибко повезет. Вы, био, должны делать то же самое.

— Конечно, делаем.

— Ни хрена! Вот где ваша ошибка, патера. — Кремень ткнул стальным указательным пальцем в лицо Шелку. — Есть много такого, что вы не делаете. Возьми поплавок. Все знают, что на юг он не может лететь слишком быстро, но никто никогда не учил, через что он может перелететь, а через что — нет. Это то, что должен выучить водитель. Или возьмем кошку. Ты пытался, хоть раз, научить чему-нибудь кошку?

— Нет, — согласился Шелк. — Однако должен сказать, что у меня есть птица, которая, похоже, может учиться. Например, она выучила мое имя и свое тоже.

— Я говорю именно о кошках. Во второй год войны против Урбса я нашел котенка в разрушенном фермерском доме и сохранил ее, чтобы было кому попрошайничать и о ком потрепаться. Вроде как развлечение, иногда.

— Я знаю в точности, что ты имеешь в виду, сын мой.

— Ну вот, и тем летом у нас была большая пушка на вершине холма, и, когда сражение началось, мы стреляли из нее так быстро, как ты никогда не видел в своей жизни, а лейтенант все время орал, чтобы мы стреляли еще быстрее. Иногда у нас было разом восемь или девять снарядов в воздухе. Ты когда-нибудь стоял за пушкой, патера?

Шелк покачал головой.

— Ну, положим, ты только что встал к ней, открыл холодный казенник, засунул в него осколочно-фугасный и выстрелил. Потом ты опять открываешь казенник, и выскакивает гильза, сечешь? Очень горячая.

— Могу себе представить.

— Но когда ты держишь в воздухе шесть, семь, восемь снарядов сразу, этот казенник сам становится таким горячим, что может зажарить свежий снаряд прежде, чем ты потянул за спусковой шнур. А когда выскакивает гильза, ну, ты ее увидишь в полной темноте.

Вот так мы стреляли, стреляли и снова стреляли, нам подносили снаряды, и мы посылали их до тех пор, пока сами чуть не вспыхнули, и сбоку от нас громоздилась гора пустых гильз, и тут появляется бедная маленькая кошка и решает посидеть там, откуда лучше наблюдать за нами, и она выбрала эту кучу гильз и запрыгнула на нее. Естественно, что верхушка была такой горячей, что там можно было паять.

Шелк понимающе кивнул.

— И тут она заорала и удрала, поджав хвост, и два-три дня я ее не видел.

— Но она вернулась, верно? — Шелк почувствовал что-то вроде радостного предчувствия при мысли, что Орев может вернуться.

— Да, вернулась, но после этого даже близко не подходила ни к одной гильзе. Я мог показать ей гильзу, или даже взять ее лапу или нос и приложить к гильзе, доказывая, что она холодна, как камень. Разницы ни на бит. Она выучила, что гильзы горячие, сечешь, патера? И потом она больше не могла выучить, что бывает не так, сколько бы я ни показывал ей. У нее нет ИИ, и, кстати, у био тоже, по большей части.

Шелк опять кивнул:

— Один теодидакт однажды написал, что мудрый учится на чужом опыте. Дураки, сказал он, могут учиться только на своем, и большинство людей вообще ничему не учатся. Насколько я понимаю, он имел в виду, что у большинства людей нет ИИ.

— Ты попал прямо в цель, патера. Но если у тебя имеется ИИ, то чем больше опыта у тебя есть, тем больше тебя предпочитает старший по чину. Так что Песок — сержант, я — капрал, а Шифер — рядовой. Ты сказал, что у тебя есть пара вопросов. Ну, что еще?

— Поскольку нам все равно надо идти, давай начнем сейчас, — предложил Шелк; и они пошли вместе, бок о бок, по широкому проходу между стеной и самым дальним рядом стеллажей. — Я хотел спросить тебя о предписании Паса: сохранять города независимыми. Ты описал его мне, и мне оно показалось очень правильным; я почувствовал уверенность, что оно осуществляется именно так, как намеривался Пас.

— Так оно и есть, — подтвердил Кремень. — Я думаю, что это очень умное предписание.

— Но потом мы заговорили о том, как солдат, вроде тебя, может сражаться с тремя био, вооруженными ружьями, о гражданской гвардии и всем таком. И мне пришло в голову, что механизм, который ты описал, каким бы замечательным он раньше ни был, едва ли действует сейчас. У Вика есть три с половиной тысячи солдат, в нашем городе семь тысяч, значит наш город вдвое сильнее, если на войне имеют значение только солдаты. Гвардейцы, тысяч десять-двадцать, тоже могут сражаться, не говоря уже о сотнях тысяч обычных граждан. Не значит ли все это, что Вик не так силен, как Вайрон? Или все-таки сильнее? И как в таких обстоятельствах может выполняться предписание Паса?

— Да, во всем этом есть что-то тревожащее, — кивнул Кремень. — Лично я считаю, что Пас, главным образом, думал о первых двух столетиях. Могет быть, о двух с половиной. Могет быть, он считал, что к тому времени мы научимся жить мирно либо полностью перебьем друг друга, и это действительно не так глупо. Секи, патера, вначале было не так много био, как сейчас, даже близко, и они не умели делать вещи. Когда они пришли, уже стояли города, мощеные улицы и здания из коркамня, по большей части. Но народу становилось больше, надо было добывать еду. И они начали делать вещи, главным образом инструменты и одежду, и глинобитные кирпичи, и смогли построить еще здания, потому что чувствовали, что они вроде как им нужны.

Остановись, патера, и через минуту я тебе кое-что покажу.

Кремень остановился перед парой широких двойных ворот; его широкое тело закрывало линию, на которой встречались створки, и еще какой-то предмет.

— Я тебе уже говорил, что три сотни лет назад био было совсем не так много. Большую часть работы делали хэмы. Кое-что делали мы, солдаты, но остальное — гражданские. Может быть, ты некоторых знаешь. У них нет оружия и совсем другое программное обеспечение.

— Сейчас их осталось не так много, — сказал Шелк. — Извини, что так говорю.

— Ага, и это то самое место, где, как я чувствую, старый Пас поскользнулся. Я и женщина-хэм можем иметь детей. Ты знаешь об этом?

— Конечно.

— В каждого из нас жестко встроена половина способа. Но штука в том, что это может занять у нас год, если повезет, и двадцать, если нет, а вы, био, можете делать главное дело каждую ночь после работы.

— Поверь мне, — сказал ему Шелк, — я бы всем сердцем хотел, чтобы вы больше походили на нас, а мы — на вас. И я никогда не был более искренним.