Ревность - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Французова cтр.№ 28

—С чего ты взяла?— Муж тоже перестал есть, отложив приборы на край тарелки. После чего промокнул губы салфеткой и откинулся на стуле, окидывая меня задумчивым, мрачноватым взглядом:— Нет,— вскоре раздался уверенный ответ,— хотя я просил тебя не лететь.

—Просил. Но я всё равно полетела.— «Чего не прощу сама себе до собственного последнего вздоха. Мой крест, моя ноша и мне её нести, кто бы что ни говорил».

—И как? Теперь ты довольна?

—Что?! Я с ума схожу от горя и пустоты, а ты спрашиваешь довольна ли я?— ненавижу его за брошенные злые слова, за надменный вид, за демонстрируемое превосходство надо мной, за то, что он всегда на шаг впереди и читает меня, как раскрытую книгу. Но ещё больше я ненавижу себя за то, что он прав. Также как и страх, чувство собственной вины обладало феноменальной способностью сжирать нас заживо причём за весьма короткий срок, и я теперь понимала почему в любых странах мира процент смертей от сердечно-сосудистых заболеваний бил все «рекорды», даже смертность от онкологии проигрывала по всем статьям. «О чём ты думаешь, Мира?»

—Я не понимаю, для чего ты подняла эту тему?— Гера начал злиться, но мы ни разу откровенно не говорили о трагедии, поэтому вскрывать покрывшийся первой коркой нарыв приходилось обоим.— Мы оба знаем ответы на все вопросы: что, как, и почему. Исправить ничего нельзя, так за каким чёртом ворошить? Тем самым ты причиняешь боль в первую очередь себе.

—Врач сказал, что это произошло бы в любом случае, неважно был самолёт или не было.

—Только ты была бы дома и при первых признаках недомогания тебя отвезли в частную клинику, оборудованную новейшей техникой, а не в богом забытую неотложку.

И мне бы остановиться, сейчас самое время, я же видела, что муж искрил от злости, давно забыв про ужин. Его широко расставленные руки упёрлись ладонями в ребро стола, накрытого скатертью, и красноречиво сообщали о взведённом состоянии. Но я почему-то упорно продолжала ковырять незалеченную рану и себе, и ему. Я свихнулась?

—Я и была в нормальной больнице!— запротестовала, переходя на повышенный тон.

—Они не сохранили беременность! Они едва не погубили тебя! Это, по-твоему, нормально?! Если бы не Иван Сергеевич с его золотыми руками, ты могла и скорей всего отправилась вслед за ребёнком. Ты это понимаешь, идиотка?! Ты хоть представляешь, что я пережил за ту неделю, когда ты валялась обескровленная и не приходила в сознание? Я тысячу раз примерил на себя статус вдовца, чтоб тебя, Мира!— Гера в отличие от меня перешёл на крик сразу. И наш спор не замедлил обернуться полноценной ссорой, подкрепляясь возмущениями, оскорблениями, накопленными обидами, страхами и обманутыми ожиданиями.

—Прости, я понимаю, что тебе сложно. Но я думала, что по всему миру тысячи даже миллионы женщин путешествуют, будучи беременными и ничего с ними не случается. Нельзя на поздних сроках, согласна, но на ранних…

—Мира, ты совсем тупая или как?

—Гера, пожалуйста, не говори со мной так.

—А как мне с тобой говорить? Я тебе объясняю, что из-за твоей поездки не спасли вовремя ребёнка и едва не угробили тебя. А ты мне продолжаешь упрямо талдычить, что это нормально. Что у тебя нормально? Выкидыш нормально?

—Хорошо. Я виновата. Это была моя идея съездить с мамой к морю. Я признаю, что случившееся целиком и полностью моя вина. И прошу прощения у малыша и у тебя.

—Какое прощение, Мира? Да кому оно нужно?! Ребёнку уже всё без надобности. Мне оно даром не сдалось. Я принял ситуацию и живу дальше. Только ты как заведённая топчешься на одном месте.

—Я просто не могу понять, за что ты злишься на меня. Почему не доверяешь.

—А у меня нет повода злиться?

—Конечно есть,— покаянно согласилась, но Гера почему-то зыркнул так, что будто с минуту на минуту начнёт меня убивать. Я невольно опустила взгляд на его ладони и заметила, что пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек, нервно сглотнула и подумала: когда-то давным-давно Отелло очень похожим взглядом «люблю, но убью» смотрел на свою Дездемону. Моё тело рефлекторно дёрнулось, но сжав уже свои пальцы в кулаки я тем не менее настырно продолжила:

—Ты тоже хотел и ждал малыша, поэтому у тебя есть повод злиться на меня.— Странно, что ответ я услышала совсем не тот, на который надеялась. Не знаю, когда и почему мы перестали понимать друг друга, но ещё более странно, что даже высказанные вслух слова отказывались нам помогать достичь взаимного просветления.

—Мира, ты не тупая, ты глухая. Я тебе только что сказал, что живу дальше, несмотря на выкидыш. В конце концов это не то горе, которое мы не смогли бы пережить. У нас будут дети,— тут он запнулся и как будто пожалел о собственных неосторожных словах, потому что его взгляд сверкнул виной, наверно на какую-то секунду или даже долю её. Я ничего толком не поняла, не успела отследить его реакцию более внимательно, настолько мимолётной она была, и поэтому не стала заострять внимание.

—Хорошо. Если ты говоришь, что не злишься из-за потери ребёнка, я тебе верю. Но тогда почему ты злишься?

—Я думал ты мне скажешь.

—Откуда я могу знать, что крутится в твоей голове, если ты вообще мне ничего не рассказываешь. После моего возвращения из больницы мы перестали разговаривать друг с другом.

—Вот именно, жена. Вместо встреч с Загородневым лучше бы почаще вспоминала о собственном муже, глядишь и проблем бы никаких не было.

—Значит Загороднев,— резюмировала я обречённо, с ноткой брезгливости даже и не смогла отменить искривившую собственное лицо гримасу. Непроизвольно получилось.— Это глупо Гера. У меня с ним ничего нет и быть не может. Я люблю тебя и всегда любила только тебя.

—А вот со словами поосторожнее, Мир-ра,— муж вдруг яростно зарычал, резко подскакивая из-за стола, за мгновение оказываясь рядом, чтобы до боли стиснуть мои плечи своими ручищами и уже на ухо прошипеть,— когда женщина любит, то не ведёт себя как привокзальная шлюха.

—Я не шлюха.

—Радует, что хоть кто-то в это верит.

Мои глаза наверно подпрыгнули до самой макушки:

—…?! То есть ты вправду считаешь меня способной на предательство?

Затянувшееся молчание кричало громче слов.

—Не знаю, Мира, уже не знаю.

Гера оставил меня в покое и сел обратно на своё прежнее место, поле чего опёрся локтями о столешницу и, переплетя пальцы в замок, подпёр ими лоб. Он спрятал лицо, но то, как поникли его плечи, и последняя фраза, произнесённая не в гневе, а неожиданно безрадостным, поникшим голосом, создавали впечатление будто мой муж потерялся и сейчас стоял где-то на распутье. Дёрнулась к нему… Нерешительно замерла… Снова дёрнулась и всё-таки приблизилась, подойдя со спины, укладывая ладони на его плечи и слегка пожимая.

—Зато я знаю, Гера!— в драматически-искренне высказанные слова я вложила всю свою поддержку, непоколебимую уверенность, твёрдое обещание быть рядом всегда, несмотря ни на что,— я тебе говорю, что не предавала тебя и не сделаю этого в будущем. Я слишком сильно тебя люблю.