Игуана - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Миронов cтр.№ 63

– Почему срезав? Мы же убедились, – их можно снять с крючков.

– А вы прохронометрируйте, сколько времени уйдет на то, чтобы каждую работу приподнять, поймать люфт, снять с одного крючка, потом с другого… Время. А теперь представьте, сколько надо на каждую операцию людей. Минимум-два. Тогда как если срезать, то, смотрите, один человек вот так вот, левой ручкой поддерживает работу, правой ловит кусачками стальную проволочку, вот так вот надкусывает её, правой, потом перемещает левую руку по нижней части рамы влево, и надкусывает правой рукой, в смысле, кусачками, которые в правой руке, вторую стальную проволочку. Работа оказывается у него в руках. Кусачки в верхний карман рубашки или пиджака, саму работу – в окно, шаг вперед, к следующей работе. Три человека одновременно снимают три картины. На каждую картину уходит пять секунд. В рабочем режиме они снимают за минуту – другую все работы тех размеров, которые позволяют просунуть их в зазор между рамой и решеткой, не снимая окантовки.

– Кто согласен с версией Василия Андреевича? Кто против? Мнения сошлись на том, что такая модель ограбления – наиболее вероятная. Теперь психологический практикум разведчика. Дмитрий Сергеевич, запиши:

– Прошу назвать картины, которые по своим размерам подходят для того, чтобы их просунуть между рамой окна и решеткой.

Первый зал. Дмитрий Сергеевич, записывай…

– В первой выгородке, это все работы Утамаро, – картинки с куртизанками, шесть штук, – заметил Пал Палыч.

– Дальше.

– Четвертый зал «комментировал» Вася Глущенко: -…гора в облаках и та же гора, но на первом плане – фигурки крестьян, согнутые под ударами ветра и дождя…

– Абсолютно правильно. Это работы из серии Хокусая «36 видов горы Фудзи». «Летний дождь под горой» и «Эдзири в провинции Суруга»…

– Погоди, погоди, ты то откуда так хорошо японскую графику знаешь? Ошарашенно спросил друга Митя.

– Я мог бы конечно покочевряжиться, давая понять, что память у меня исключительная. На самом деле я этой… японской живописью и графикой по поручению полковника уже два месяца занимаюсь. Получили от агента в США информацию: сделан заказ крупным американским коллекционером на недостающие у него работы японского художника Кацусика Хокусая.

– И?

– И…, если положить рядом два списка, в одном те названия работ, которые передал нам агент из Техаса, а рядом второй список, который сейчас закончил составлять Дмитрий Сергеевич, то совпадут они с точностью до одного. Такие вот, братцы дела: никаких фокусов. Я эти названия уже заучил наизусть за два месяца.

– Так что ж ты сразу…

– А что я… У меня свои заморочки, у тебя свои. Ты просто поторопил события. Мы полагали, что выкрасть работы грабители в России постараются во время транспортировки. Не предполагали, что до такой наглости дойдут, чтобы при свете дня, – так сказать. На таможне правда, они тоже разведку провели. Но, судя по всему, поверхностную, да и убедились, что там это сделать будет невозможно. Но на всякий случаи их и там ждут. И в грузовом доке аэропорта «Шереметьево-2», где также была разведка и даже дали авансы грузчикам, чтобы обеспечили доступ банде в грузовые ангары. Но полковник считает: брать работы будут здесь. Значит, так, ребята. Полная секретность. И сбор завтра утром. Когда выставка открывается? Так вот, за полчаса до открытия. На ночь – тройная охрана. Но брать будут утром, примерно через час после открытия, когда и народу немного, и уход проще – улицы не так машинами забиты. Все свободны до завтра…

Виктор Егорович подбросил Митю до метро «Пушкинская», где он спустился в метрополитен и поехал в Строгино, к Нине и Гоше.

На работу, он должен был сегодня прибыть к 15. Но Нина ему, только он вошел в квартиру, тут же радостно сообщила:

– Звонили со службы: тебе дан отгул за прошлые заслуги. А с завтрашнего дня ты поступаешь в качестве «приданного» в распоряжение полковника Патрикеева. Ты что, был у него сегодня?

– Был, – признался Митя.

– Надеюсь, пригласил его к нам на свадьбу?

– С чего бы это… Мы с ним мало знакомы…

– Зато мы с ним достаточно хорошо знакомы. Если бы не он… И она рассказала ему достаточно страшную историю о том, как попала она в сети наркоторговки, дамы, возглавлявшей крупный международный криминальный концерн, занимавшийся кроме торговли наркотой и «живым товаром», ещё и переброской уникальных произведений искусства за рубеж в качестве «залогов» для наркодельцов… И про то рассказала, как полковник Патрикеев помог, ей выкрутиться из этой истории. В какие то подробности Митя, случайно оказавшийся также втянутым в расследование преступлений Кобры, был посвящен.

– Так что ты меня от смерти спас в прямом смысле слова, – от взрыва в машине, а полковник вытащил меня из «уголовного дела». Могла бы меня Кобра затянуть, да не вышло. Словом, он мне словно крестный отец.

– Ну, начинаем дружить «конторами», – ухмыльнулся Митя. – Ты приглашаешь полковника Патрикеева, я – Федю, вся прокуратура сбежится на свадьбу к скромному искусствоведу – реставратору.

– Не «такому уж и скромному, ишь, какого красавца отхватила…

– Это я отхватил красавицу и умницу…

– Взрослые, может хватит препираться, у вас гениальный ребенок ещё не накормлен, – раздался за их спиной голос Гоши.

Пришлось прервать поцелуй на самом интересном месте…

А картошка с селедкой и репчатым лучком так хорошо пошла…

А чай пили со смородиновым листом и мятой.

И говорили в этот вечер о японской графике «Укие-е»…

Татьяна Большакова работала чистильщиком.

Работа как работа. Платят хорошо.

Правда, два недостатка. Во-первых, работать – приходится и в выходные дни, и в праздники, и по ночам. Это плохо, зато рабочий день не нормирован, бывает, что и день, и два, и три дня подряд – отгулы. И это хорошо. Потому что муж работал шофером – дальнобойщиком, все время в рейсах. И с двумя детьми оставаться некому. Еще хорошо, с бабой Настей, соседкой по подъезду договорилась, что когда Татьяна на работе (официально – в ВОХРЕ), баба Настя за детьми приглядит: дети ещё маленькие, за ними глаз да глаз, особенно днем. Сейчас то хорошо. Ночь отработает, и завтра с утра свободна. Конечно, спать хочется, но детей завтраком накормит, по телевизору что-нибудь сказочное включит, а если будет опять про обещания хорошей жизни, или таинственные угрозы лидеров крайних, то включит «видак», дети в экран, а она покемарит. Вообще-то она и сама несколько лет в КПСС пробыла. Иначе нельзя. Профессия у неё была идеологическая. Потому что философский факультет МГУ закончила, да-да, вот так вот. Простая девушка, из Подмосковья! А она умная всегда была. Могла бы на физмат запросто, а она вот увлеклась Спинозой. В школьные годы; случайно попался ей томик из серии «ЖЗЛ» со странным этим, завораживающим словом: «Спи-но-за»… Красиво! Взяла. Прочитала. Отец на кухне допивал остатки своей «бормотухи»; мать, стирая на кухне же в корыте, специально, чтоб не давать отцу в сладость пить, корила его хриплым вечно слезливым голосом; в спальне храпел старший брат, приехавший из рейса настолько пьяным, что не смог даже присоединиться к отцу. Она сидела в большой комнате, куда к ночи вернется мать и со двора прибегут грязные и возбужденные младшие братья – Серя и Колян, – спальню всегда оставляют «алкашам», там у них по пьяни всякое бывает, ещё облюют… Она сидела за круглым обеденным столом, покрытым старой салфеткой с кружевными оборками и не отстирываемыми пятнами красного, фиолетового и синего цвета (красного – от вина, остальное – от пролитых во время исполнения уроков ею или младшими братьями чернил, – чернила проливали в пьяном кураже отец или старший брат), заткнув уши кулачками, и читала всякие интересные выражения. Вроде того, что разум, – естественный свет, способен познать природу, её могущество и законы. Только разум…