Поппи уловила в его словах какой-то скрытый смысл.
— Ты уходишь?
— Придется выйти из дому. — Он поморщился. —
Я совсем забыл, что на этой неделе собирается приехать мой кузен Эш. Я должен
убедить родителей выставить его вон.
— Я не знала, что у тебя есть кузен.
Он снова поморщился.
— У меня довольно много родственников. Все они живут на
Востоке, в безопасности, — в городе, который контролируют люди из Царства
Ночи.
— С ним что-то не так?
— Он безумен. Хладнокровный и безжалостный, к тому же…
— Примерно в тех же выражениях Фил говорил о тебе.
— Нет, Эш — это нечто особенное. Всем вампирам вампир.
Думает только о себе и обожает пакостить окружающим.
Ради Джеймса Поппи готова была нежно любить всех его
кузенов, но она вынуждена была согласиться, что Эш действительно опасный тип.
— Я не хочу сейчас никого ставить о тебе в
известность, — продолжал Джеймс, — и уж тем более Эша. Я собираюсь
сказать родителям, что не могу принять его здесь.
«А что мы будем делать дальше?» — подумала Поппи. Не может
же она прятаться здесь целую вечность. Теперь она — часть Царства Ночи, но оно
не желает ее принимать.
Наверняка существует какое-то решение, нужно только его
найти.
— Возвращайся скорее, — сказала она, и Джеймс
поцеловал ее в лоб.
Это оказалось очень приятно. Возможно, это войдет у них в
привычку.
Когда Джеймс ушел, Поппи приняла душ и переоделась.
Молодчина Фил, что положил в сумку ее любимые джинсы. Потом она внимательно
осмотрела квартиру: ей не хотелось сидеть и думать о подступавших со всех
сторон проблемах. На следующий день после собственных похорон совсем не хочется
задумываться о насущных делах. Телефон красовался рядом с квадратным диваном и
словно издевался над ней. Она с трудом удерживалась от того, чтобы поднять
трубку. Да и кому бы она могла позвонить? Никому. Даже Филу нельзя. Вдруг он не
один или мама подойдет к телефону?
«Не думай о маме, идиотка!»
Но было поздно. Поппи захлестнуло внезапное, отчаянное
желание услышать мамин голос. Просто услышать «алло» в трубке, просто убедиться,
что мама есть, что она существует. Сама она не могла ей ответить.
Быстро, не давая себе времени подумать, Поппи набрала
телефонный номер. Она считала гудки. Один, два, три…
— Алло?
Поппи услышала мамин голос… Потом голос исчез, но Поппи
хотелось слышать его снова и снова. Она судорожно хватала ртом воздух, по ее
щекам текли слезы. Она замерла, теребя в руках провод и слушая тишину,
воцарившуюся на другом конце провода, подобно осужденному, ожидающему вынесения
приговора.
— Алло. Алло. — Голос миссис Хилгард казался
уставшим и безжизненным. Телефонные розыгрыши не могли рассердить женщину,
потерявшую дочь.
Потом в трубке раздались короткие гудки.
Поппи прижала трубку к груди, разрыдалась и наконец положила
трубку на рычаг.
Больше она никогда этого не сделает. Это даже хуже, чем
сознание, что ей никогда больше не суждено услышать мамин голос. Так труднее
станет справляться с реальной жизнью, потому что мамин голос говорит ей о том,
что мама дома и все дома, а ее, Поппи, с ними нет. В ее родном доме жизнь продолжается,
но уже без нее.
«Зачем ты себя терзаешь? Почему бы тебе не перестать думать
об этом? Попробуй отвлечься». Она включила компьютер, и тут дверь в квартиру
открылась.
Услышав позвякивание ключей, Поппи решила, что это Джеймс
вернулся. Но затем, еще до того как обернулась, она уже почувствовала, что это
кто-то чужой.
Обернувшись, она увидела юношу с пепельными волосами. Он был
очень хорош собой, сложен, как Джеймс, и, возможно, чуть старше его. У гостя
было приятное лицо с правильными чертами и злые блестящие глаза.
Поппи не могла отвести от него взгляда. Юноша ей
ослепительно улыбался.
— Привет, меня зовут Эш.
Она по-прежнему смотрела на него не отрываясь.
— Я видела тебя во сне. Ты сказал: «Вершится черная
магия».
— Так ты телепат?
— Что?
— Твои сны сбываются?
— Не всегда. — Поппи взяла себя в руки. —
Послушай, а как ты вошел?
Он показал ей ключи.
— Мне их дала тетя Мэдди. Держу пари, Джеймс велел тебе
выставить меня за дверь.
Поппи решила, что лучшая защита — это нападение, и, сложив
руки на груди, осведомилась:
— Это еще почему?
Эш бросил на нее злобный, насмешливый взгляд. В приглушенном
освещении комнаты его глаза казались карими, почти золотистыми.
— А я плохой парень, — просто ответил он.
Поппи попыталась изобразить на лице выражение сугубого
неодобрения, которое она так часто наблюдала у брата. Но у нее не получилось.
— Джеймс знает, что ты здесь? Где он?
— Понятия не имею. Тетя Мэдди дала мне за завтраком эти
ключи и ушла заниматься чьим-то интерьером. А что тебе снилось?
Поппи покачала головой. Она лихорадочно соображала.
Очевидно, сейчас Джеймс пытается разыскать свою мать. Как только он с ней
поговорит и поймет, что Эш здесь, он немедленно приедет. А это значит… что она
должна развлекать Эша, пока Джеймс не вернется.
Но как? Поппи совсем не умела кокетничать и очаровывать,
быть милой и любезной. А кроме того, она боялась сказать лишнее, опасалась
выдать себя.
Зажмурившись для храбрости и заглушая сомнения, она ринулась
в атаку.
— Знаешь какие-нибудь новые анекдоты про оборотней?
Эш рассмеялся. У него был приятный смех, и глаза оказались
при ближайшем рассмотрении не золотистыми, а скорее серебряными, как у Джеймса.
— Ты еще не сказала, как тебя зовут, маленькая
соня, — ответил он.
— Поппи, — ответила Поппи и тотчас же пожалела об
этом. Что, если миссис Расмуссен упомянула в разговоре подружку Джеймса,
маленькую Поппи, которая только что умерла? С трудом скрывая волнение, она
пошла закрыть дверь.
— Хорошее имя для ламии, — одобрил Эш. —
Терпеть не могу этих глупостей — брать человеческие имена, а ты как думаешь? У
меня три сестры, и все они носят прекрасные старомодные имена: Ровена, Кестрель
и Джейд. Отец разбил бы тарелку с кровью, если бы хоть одна из них захотела,
чтобы ее называли, например, Сьюзан.
— Или Мэдди? — спросила заинтригованная Поппи.
— Как? Это же укороченное от Мэддер.
[6]