В одно мгновение мир для Поппи перевернулся. У нее
перехватило дыхание.
— И мы принадлежим друг другу. Нас никто не может
разлучить. Теперь нам не надо прятаться.
— Джеймс, останови машину, я хочу тебя
поцеловать, — тихо сказала Поппи.
Они уже вновь ехали по дороге, когда Фил вдруг спросил:
— Куда вы поедете? Поппи не может вернуться домой.
— Я знаю, — мягко отозвалась Поппи.
Она приняла свою новую жизнь. Для нее не было пути назад.
Прежняя жизнь завершилась, и ничего другого не оставалось, как начать строить
новую.
— Но вы же не можете все время переезжать с места на
место, — настаивал Фил.
— А мы и не будем, — возразила Поппи. — Мы
поедем к папе.
Поппи чувствовала, что Джеймс с ней соглашается, слышала его
беззвучное: Конечно.
Они поедут к ее отцу, вечно опаздывающему, совсем
непрактичному и очень любящему. К ее отцу, который принадлежит Царству Ночи и
не догадывается об этом. Который думает, что сходит с ума, когда в нем
пробуждается магическая сила. Он приютит их, а им больше ничего и не надо. Все
Царство Ночи лежит перед ними как на ладони, и они могут исследовать все его
тайны. Возможно, они когда-нибудь вернутся в Лас-Вегас и навестят Tea.
Возможно, потанцуют и на вечеринке у Тьерри.
— Ой, а вдруг мы не сможем найти отца? —
встревожилась Поппи.
— Сможете, — уверенно отозвался Фил. — Он
улетел вчера вечером, но оставил свой адрес. Впервые в жизни.
— Возможно, он предчувствовал, — обронил Джеймс.
Некоторое время они ехали в молчании, но Фил вдруг
откашлялся для решительности и сказал:
— Знаете, я сейчас подумал… Мне не нужно Царство Ночи,
понимаете, моя наследственность меня не волнует. Я хочу жить, как обычный
человек, и хочу, чтобы всем это было понятно…
— Понятно, Фил, — прервал его Джеймс. —
Поверь мне, никто не заставит тебя связать судьбу с Царством Ночи. Ты можешь
жить, как все смертные, покуда сам будешь избегать контактов с ним и держать
язык за зубами.
— Ладно, хорошо. Но вот о чем я думал. Мне по-прежнему
не очень нравятся вампиры, хотя, возможно, они все же не так плохи, как
кажутся. Я хочу сказать, вампиры относятся к своей пище не хуже, чем люди. Чего
стоит, например, обращение с коровами… По крайней мере, вампиры не выращивают
людей в загонах.
— Я не стал бы этого утверждать, — неожиданно
возразил Джеймс, и на губах у него заиграла ухмылка. — До меня доходили
рассказы о стародавних временах…
— Тебе обязательно нужно со мной спорить, да? В общем,
я думаю, что вы тоже часть природы, а ее нельзя изменить. Наверное, все, что я
говорю, бессмысленно, — заключил Фил.
— Для меня это очень важно, — серьезно возразил
Джеймс. — Спасибо тебе.
Он замолчал и, обернувшись, посмотрел на Фила. У Поппи
защипало в глазах, и она подумала: «Если Фил признает нас частью природы,
значит, он нас принимает такими, какие мы есть». А вслух произнесла:
— Знаешь, Джеймс, я тоже много размышляла об этом. И
мне кажется, что вовсе необязательно бросаться на улице на случайных прохожих,
можно найти и другие источники питания, например животных. Я хочу сказать,
почему бы нам не попробовать их кровь?
— Она не похожа на человеческую, — ответил
Джеймс, — но это вподне возможно. Я пробовал. Олени — очень вкусно,
кролики — сносно, опоссум — гадость.
— И потом, возможно, среди людей найдутся добровольные
доноры. Tea стала таким донором для меня. Мы можем попросить ведьм.
— Может быть, — промолвил Джеймс. Вдруг он
усмехнулся. — Знал я одну ведьму дома, она была очень непротив. Звали ее
Жизель. Но нельзя же просить их об этом каждый день. Им нужно время
восстановиться.
— Я знаю, но мы могли бы что-то придумать. Возможно, мы
сможем измениться и не будем больше ужасными кровососущими чудовищами…
— Может быть, — задумчиво обронил Джеймс.
— Вы только послушайте их, — раздался с заднего
сиденья голос Фила.
— И мы все сможем делать вместе, — сказала Поппи,
глядя на Джеймса.
Джеймс отвел глаза от дороги и улыбнулся ей. Теперь в его
взгляде не было ни грусти, ни холода, ничего тайного или загадочного.
— Вместе, — произнес он вслух. И мысленно добавил:
Я не могу больше ждать. Ты хороший телепат, и ты понимаешь, что мы можем
сделать, правда?
Поппи не могла отвести от него глаз. Вдруг ее поразила
догадка.
Джеймс, ты уверен?
Совершенно уверен. Ты и сама это знаешь, маленькая соня.
Поппи откинулась на спинку сиденья и попыталась унять сильно
бьющееся сердце.
Они смогут снова растворяться друг в друге. Когда только
пожелают. Она растворится в его сознании, а его мысли будут перетекать в ее
сознание. Они сольются, как две капли воды. Станут единым целым, так, как
никогда не смогут человеческие существа.
Я не могу ждать, сказала она ему. Думаю, мне понравится быть
ведьмой.
Фил кашлянул.
— Ребята, если вы хотите уединиться…
— У нас не получится, пока ты здесь, — ответил
Джеймс. — Это очевидно.
— Ничего не могу поделать, — произнес Фил сквозь
зубы. — Вы слишком громко обмениваетесь мыслями.
— Ничего подобного. Это ты суешь нос не в свое дело.
— Прекратите вы оба, — вмешалась Поппи. Но она
чувствовала тепло, разливавшееся у нее внутри. Она не могла устоять перед
искушением подразнить Фила: — Если ты хочешь, чтобы мы уединились, значит, ты
можешь доверить Джеймсу свою сестру…
— Я этого не говорил.
— Тебе и не нужно ничего говорить, — сказала
Поппи.
Она была счастлива.
Это случилось на следующий день после полуночи. В ведьмин
час. Поппи находилась там, где и не мечтала оказаться снова, — в маминой
спальне.
Джеймс ждал ее на улице в автофургоне, набитом вещами. В том
числе и большим ящиком с дисками, отложенными для нее Филом. Через несколько
минут Джеймс и Поппи отправятся на восточное побережье, к ее отцу. Но прежде
она должна кое-что сделать.
Она тихо подошла к огромной кровати, двигаясь бесшумно, как
тень, чтобы не разбудить спящих родителей. Остановилась около мамы, посмотрела
вниз и мысленно обратилась к ней:
Я знаю, ты думаешь, это сон. Мама, я знаю, что ты не веришь
в загробную жизнь. Но я должна сказать тебе, что со мной все в порядке. У меня
все хорошо, и я счастлива. И даже если ты не понимаешь этого, просто постарайся
поверить мне. Всего лишь раз поверь в то, чего ты не можешь увидеть.
Она помедлила и прибавила: