Опасайтесь бешеного пса - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Воскобойников, Елена Милкова cтр.№ 63

Дмитрий вошел через подворотню во двор. Судя по всему, подъезд, где жил Барханов, находился справа В дальнем углу рядом с аркой, ведущей в следующий двор, стояли мусорные бачки на колесиках, возле которых несколько дней назад развернулась трагедия

Пострадала еще пожилая женщина, с мусорным ведром в руках направлявшаяся к этим самым бачкам Самарин на минуту остановился, чтобы как следует оглядеться В этот момент во двор вышел мужчина со светлыми волосами «ежиком» Самарин заметил его угловым зрением. Человек выглядел совершенно обычным, но Дмитрию вдруг показалось, что он пронзил его взглядом, глядя внимательно и цепко Словно чем-то ледяным повеяло на Самарина.. Но мужчина повернулся и неспешно вышел на Кирочную Дмитрий почти сразу забыл о нем, хотя смутное беспокойство продолжалось еще некоторое время

Он нашел квартиру Барханова и позвонил

— Хто эта? — послышался голос из-за двери, и Дмитрий сразу понял, почему Барханов и Мамина были вне подозрений

— Апполинария Сидоровна, — сказал он, — откройте, пожалуйста Валентин Петрович дома?

Имя и отчество названные незнакомым человеком, всегда располагают к нему, подчас напрасно.

За дверью завозились. Наконец она отворилась, разумеется, удерживаемая цепочкой. В образовавшейся щели возникло лицо. Тетя Паня оказалась точно такой, какой Дмитрий себе ее представлял.

— А он вам зачем? — поинтересовалась она.

— Я звонил ему вчера, мы договорились о встрече. Я следователь. — Самарин помедлил, наблюдая, какую реакцию вызовет это сообщение у тети Пани. Реакции не было. — Вот мое удостоверение. — Дмитрий вынул книжечку и поднес ее к глазам бдительной домработницы. — У вас во дворе произошло убийство. Собаки загрызли человека, — продолжал Самарин, стараясь растопить бдительный айсберг за дверью.

— Валентина Петровича нету дома, — наконец прозвучал ответ.

— Очень жаль, — покачал головой Самарин. — Я же договаривался с ним.

— Когда это было? — спросила Апполинария Сидоровна.

— Вчера. Часов в восемь вечера.

В ответ тетя Паня только поджала губы.

— Не знаю, — наконец, сказала она, — мне он ничего не говорил, ни о чем не предупреждал. Вот так.

— Жалко… Тогда могу ли я побеседовать с вами? — неожиданно для самого себя спросил Самарин.

— Со мной? — удивилась тетя Паня. — О чем нам беседовать-то?

— Об убийстве. Может быть, вы видели или слышали что-либо важное.

— А чего я могла видеть? Я в комнате была, а там окна на улицу. Я сама-то только из телевизора узнала. А потом и Валентин Петрович сказали. Говорила я ему, не нужно бы пальто выбрасывать, хорошее еще. Я-то еще хотела для зятя взять, но ему сильно мало будет.

— Апполинария Сидоровна, может быть, все-таки пустите меня, что, так и будем разговаривать через цепочку?

В глазах тети Пани промелькнула тень сомнения. Промелькнула, но тут же исчезла. Она категорически не могла впустить постороннего на вверенную ей жилплощадь. Даже следователя из прокуратуры. Да будь перед ней сейчас сам Ельцин, она и его не пустила бы на порог.

— Может быть… — Самарин хотел сказать «посидим в кафе», но осекся, представив, как это будет выглядеть. Вряд ли пожилая женщина когда-нибудь бывала в кафе. Может, в ресторане лет тридцать назад…

— Давайте, что ли, на лавочке посидим у метро, — предложила сама домработница. — Хоть и холодновато сейчас, но я душегрейку поддену.

— Вот-вот, на лавочке у метро, — обрадовался Самарин.

— Так я сейчас.

Дверь бархановской квартиры захлопнулась.

Самарин начал медленно спускаться по лестнице. Все-таки странно: вчера Барханов назначил ему встречу, а сегодня его нет дома, и судя, по поведению домработницы, не предвидится.

Он вышел во двор и стал прохаживаться перед дверью подъезда в ожидании, когда Апполинария Сидоровна наденет душегрейку.

Наконец тетя Паня вышла — в дубленке, которая совершенно не вязалась с большим клетчатым платком и суконными ботами «прощай молодость». Ни слова не говоря, они двинулись к метро.

Погода была действительно неважная, и на скамейках, стоявших на бульваре, не было никого. Самарин поднял воротник, чтобы хоть немного укрыться от холодного ветра, и предложил спутнице присесть на скамейку напротив обменного пункта.

— Так вот, — тетя Паня начала с того места, на котором их разговор оборвался, — я бы взяла это пальто для зятя, да Бог спас. Представьте, если бы его вот так собаки разорвали, как того бедолагу. Что бы дочка моя делала с ребятами-то? Старшая, Аленка, и то на ноги еще не стала — учится. Но Господь отвел. Зять-то и повыше будет и куда здоровее. А так, конечно, жалко было выбрасывать.

— А ваш хозяин, Валентин Петрович, разрешил бы вам взять эти вещи? Он как вообще, человек нежадный?

— Жадный? Да куда там! — махнула рукой тетя Паня. — Наоборот даже, ужасно неэкономный. Целая семья могла жить на том, что он выбрасывал. Прямо сердце заходилось всякий раз. Мы-то каждую крошку считать приучены. Сами понимаете, сколько голода да холода навидались.

— Это понятно, — кивнул Самарин, — я имею в виду — для других. Если кто-то что-нибудь попросит у него. В долг, например.

— А вот я когда только устроилась к нему, просила. Говорю, дайте вперед за три месяца, потому как зятю зарплату тогда полгода кряду не платили. И он сразу дал, без разговору. На следующий месяц снова дал, я говорю, так я же не отработала еще, а он говорит, ничего, то будет вроде как подарок. Вот такой он. А вы не думайте, что это потому как зарабатывает хорошо. Я у богатых убиралась как-то в поселке Александровская. Ну и чего? Они еще будут думать, как бы дать поменьше. Богатый — он потому и богатый, что денежки хорошо держит. Но вот Валентин Петрович, они не такие, нет.

— У такого человека, наверное, друзей полон дом, — осторожно стал приближаться к интересующей его теме Самарин. — Убирать-то вам, наверное, немало приходилось. Да и приготовь на всех.

— А вот это нет, — покачала головой Апполинария, — такого не заведено, чтобы компании ходили. Нет, проходного двора Валентин Петрович не терпел. Бывало, конечно, заходил кто-то. Бывало, больного привезут посреди ночи. Чаще всего это и происходило ночью. Больницы-то закрыты, вот они к нему, — наивно объяснила тетя Паня. — Нынче скорой-то не дождешься. А бывало, операция срочная.

— Так что, он прямо на кухонном столе операции делал? — изумился Самарин, переходя на тон провинциального трагика.

— Почему это на кухонном? — возмутилась Апполинария Сидоровна. — У него комната целая под врачебный кабинет оборудована. Там все, что нужно, да не во всякой больнице такое сыщешь. — Самарин промолчал, и тетя Паня приняла это молчание за недоверие. — Да-да, Фома неверующий! Из-за границы получил все эти машины. Когда зять-то мой руку топором разрубил, халтурил по субботам-воскресеньям, ставил сруб кому-то, так его в травму отправили, а мне Аленка позвонила, внучка. Я только заикнулась Валентину Петровичу, он сразу по трубке своей позвонил куда-то, и через полчаса Гена уже был здесь. И так ему Валентин Петрович все залатал, что и шрама почти не осталось. Ну, если только очень приглядеться, видно беленькую полосочку. А после травмы, может, и вообще Генка бы без руки остался.