Чудо и чудовище - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Резанова cтр.№ 78

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Чудо и чудовище | Автор книги - Наталья Резанова

Cтраница 78
читать онлайн книги бесплатно

Так Далла утешала себя. И временами ей удавалось в это поверить.

Но все остальное не способствовало утешению. В тот год Далла узнала, что титул царицы может быть тяжелым бременем. Прекратился подвоз хлеба из Дельты. Зимран десятилетиями закупал на западе пшеницу, ячмень и просо. Но случилось так, что купцы-хлеботороговцы не прибыли. Вероятно, это была запоздалая месть Солнцеподобного за нападение на Маттену. Долго продержаться на собственных запасах Зимран не мог. Несколько негоциантов из Калидны, державших торговлю с Зимраном, попытались взвинтить цены. Это было для них роковой ошибкой. Столичный люд не был привычен к подобным вещам и счел это кровным оскорблением. Лавки торговцев были разграблены, а незадачливые спекулянты убиты. Криос не счел нужным посылать стражу, дабы разогнать толпу. Горожанам ведь нужно было что-то есть, а торговцы – не жители Нира. Однако хлеб из разбитых лавок растаял как снег на солнце. Далле, Криосу и Рамессу пришлось решать, что делать. И решение было однозначным: если хлеб не везут в столицу добровольно, нужно отобрать его силой. Не в Дельте, конечно. Тут лекарство может оказаться горше болезни. Но в царских областях, более плодородных, чем окрестности Зимрана, и у князей. Далла согласилась со своими советниками, настояв на единственном исключении: Маон. Несмотря ни на что, этот город оставался для нее родным, и она не хотела причинять ему ущерб .

И сборщики податей двинулись из Зимрана в сопровождении солдат. Нельзя сказать, чтобы их задача везде была исполнена гладко. Жители Илая и некоторых других царских областей отдавали хлеб без сопротивления (поскольку давно наловчились припрятывать излишки), но князья в городовах не спешили распахнуть житницы перед посланцами царицы. До подобного самоуправства, говорили они, и Ксуф не доходил. Случались вооруженные стычки, проливалась кровь, и а в городе Кадаре свершилось и худшее произошло. Тамошний князь, выйдя со своими воинами за городские стены, окружил царских людей, когда они, отягощенные добычей, встали на ночлег, и перебил их всех, а повозки с зерном снова увел в Кадар. Такого нельзя было терпеть. Пришлось самому Криосу облачиться в доспехи и выступить в поход. Старый полководец был не в пример намного опытней князя Кадарского. Город пал, жители его – те, что остались в живых, принуждены были отдать в царскую казну все, что имели, кроме одежды, оставленной им, дабы прикрыть наготу, а князь со всем семейством, не пожелавший сдаться, сгорел во дворце, куда перекинулся пожар, возникший при штурме Кадара.

В конце концов все как-то успокоилось, и с голодом в Зимране удалось справиться. Но, конечно, нашлись и такие, кто не преминул повторить расхожее: "Малолетний царь – горе для страны."

Да что там страна: горем и несчастьем был он для Даллы. Пигрету было три года, а он с трудом выучился ходить и почти не говорил. Он не был уродом, но было что-то бесконечно жалкое в этом ребенке с кривыми ножками, торчащим животиком, грушевидной головой и узкими косящими глазами. Далла не обманывала себя – он не казался таким по сравнению с убитым Катаном. Малолетний царь Зимрана был убог телом и разумом, и мало было надежды, что это когда-нибудь изменится. Ну так что же? Зато он был мальчик. Который со временем станет мужчиной. А это значит: пусть он слаб ногами и головой, косноязычен и ходит под себя – он обладает естественным правом на власть. Которого никогда не получит женщина, сколь бы высокими достоинствами она не обладала. И единственное, что от него требовалось – жить. Существовать.

Говорят, чем больше мучений ребенок доставляет матери, тем дороже он материнскому сердцу. Далла убедилась, что это ложь, и глупая ложь. Была ли на свете женщина, которая положила бы столько трудов и вынесла столько страданий, чтобы зачать, выносить и родить сына? Но вожделенный младенец не вызывал в ее душе ни любви, ни привязанности. И даже жалости не пробуждало в ней это несчастное создание. Но Пигрет был окружен заботой, какую вряд ли могла предложить ему самая нежная мать. Няньки наблюдали за ним неусыпно, лучшие лекари пеклись об его драгоценном здоровье, и следили, чтобы царственный младенец вкушал легкую, но укрепляющую пищу. Ибо нить его жизни была слишком тонка, и оборвавшись, потянула бы за собой жизнь Даллы.

По молчаливому согласию Даллы и Рамессу Пигрет никогда не покидал женских покоев дворца. По счастью, возраст его был таков, что это никого не удивляло. Город и войско тоже пока не интересовались малолетним царем. Но Далла понимала : пройдет пять, шесть лет – и все изменится.

Думать об этом было невыносимо, даже если бы Даллу не угнетал груз чудовищной тайны. И она должна была нести этот груз в одиночестве. Потому что, если б кто-то разделял его, было б еще страшнее.

Но иногда сознание того, что она одна и ни в ком не найдет участия, доводило ее до отчаяния. Сколько бы Далла не проклинала Берою, старухи никто не мог заменить. Рамессу и Криос помогали ей, поскольку им было это выгодно, однако никогда бы ее не поняли. Фратагуну Далла оттолкнула сама, и не хотела искать примирения – для царицы это было бы признаком непростительной слабости. Домочадцы – а что домочадцы? Невольницы – все дуры, начиная от Удмы, повышенной в ранге до старшей няньки. За последние два года Рамессу, согласно пожеланиям царицы, заменил во дворце всю женскую прислугу, а прежнюю разослал по царским имениям, где невольницам предстояло до конца жизни прясть и ткать – в лучшем случае, а в худшем – вертеть жернова. Но приобретенные служанки были не лучше. Если не изблудились, как прежние, то потому только, что Рамессу неослабно следил за ними.

Правда, был еще Бихри. Больше, чем домочадец. Родич и защитник. Или считался таковым. Ему исполнился двадцать один год, и фамильное сходство с Регемом не усилилось, а, напротив, совсем исчезло. Иногда это раздражало Даллу, иногда утешало – не напомнит лишний раз. Да и было ли это сходство? Бихри был выше ростом, сложен на загляденье, да и лицом хорош. Всего и было общего с Регемом, что цвет волос. Но в Зимране светлые волосы – не редкость.

К обязанностям своим Бихри относился с величайшим рвением, дневал и ночевал в цитадели, совсем позабыв о родовых владениях, где оставалась мать с младшим братом. Даже в городском доме, принадлежавшем прежде Иораму, бывал он редко. В Зимране, вообще падком на злословие, могли бы сплести ворох сплетен из-за того, что при вдовствующей царице неотлучно находится молодой красавец. Но не сплели. Родство есть родство, его в Зимране уважали, так же, как и во всем царстве. Однако, в отличие от подданных, Далла всегда помнила, что Бихри – не ее племянник, а племянник мужа. Одного из мужей. А это – совсем иное, чем родство по крови. Согласно старому обычаю, после гибели Регема и Катана, Далле следовало выйти замуж за Бихри. Последний по молодости мог этого и не знать, а сейчас остальные об этом вовсе забыли. И все же Далла была далеко не столь наивна, чтобы объяснить преданность Бихри родственными чувствами ом, свойством или желанием послужить царской фамилии. Конечно, он был влюблен в нее. Бихри восхищался ею с отрочества, а со временем это чувство переросло в нечто более сильное. Но что в том радости? Ксуф и Онеат внушили Далле сильнейшее отвращение к мужчинам, однако не до такой степени, чтоб она стала искать утешение в объятиях мальчишки. Далла была старше Бихри на неполных четыре года, но ей казалось, что между ними пролегли века. Он мог служить ей опорой не больше, чем Рамессу. Даже меньше. За Рамессу были опыт и хитрость. И он ничего не хотел от нее, кроме денег и власти.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению