Бей в кость - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Влодавец cтр.№ 10

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Бей в кость | Автор книги - Леонид Влодавец

Cтраница 10
читать онлайн книги бесплатно

Для того чтоб понять, какая именно картина предстала перед слипающимися глазами Егора, следует объяснить, что в заведении которым руководил Сергей Сергеевич Баринов, каждому человеку был установлен определенный режим поведения и содержания.

Первый режим означал, что человек имеет право самостоятельно и в необходимых случаях без охраны покидать поселок ЦТМО, то есть прогуливаться с внешней стороны забора, ездить в Москву, в другие города России и СНГ и даже в дальнее зарубежье. Им пользовались либо лица, особо проверенные и надежные либо лица, совершенно никчемные и ровным счетом ни во что не посвященные.

Второй режим резко сокращал степень свободы. Практически гражданин, попадавший на второй режим, не имел права выходить за пределы забора, окружающего поселок. В тех экстренных случаях, когда такому лицу все-таки требовалось выехать — с ним направлялась группа сопровождающих, четко следивших за тем, чтоб он ни на секунду не выпадал из поля зрения. Ясно, что при таком режиме никто уже не смог бы просаживать тыщи долларов в казино или развлекаться с подозрительными потаскухами. Основная масса работников ЦТМО, однако, жила именно на втором режиме и особо на него не жаловалась. В поселке ЦТМО было все, чего душе угодно: магазины, спортплощадки, бассейны, кинотеатры, дискотеки и т. д. Не было только хулиганов и воров (в обычном понимании этого слова).

Но были режимы и похуже. При третьем режиме гражданин терял право даже на свободное передвижение в пределах поселка. В течение всего нерабочего времени он обязан был находиться дома — допустим, в пределах участка, на котором стоял коттедж, или в пределах квартиры. Выходить из дома таким людям разрешалось лишь в сопровождении эсбэшников — допустим, в магазин за продуктами. На работу и с работы человек с третьим режимом тоже следовал не сам по себе. Каждое «здрассте», сопровождающие строго фиксировали, заводить беседу с таким подконвойным никому не рекомендовалось. Этот режим вводился либо для тех, кого в чем-то подозревают, либо в наказание за служебные проступки, либо для тех, кто на данный момент занимался чем-либо особо секретным и нуждался в особом контроле. Поскольку в том, по какой-то причине тот или иной гражданин находится на третьем режиме, никаких объявлений не делалось, то большинство окружающих «третьережимника» даже не старались догадываться, что последует в дальнейшем для этого несчастного — поощрение или наказание.

Наказанием мог быть, например, перевод на четвертый режим. Он означал, что гражданин помещался на проживание внутри здания ЦТМО и терял право выхода в поселок. При этом он продолжал выполнять ту работу, которую делал раньше, и условия его «заключения» были вполне приличными — примерно такие, как в одноместном номере стандартной провинциальной российской гостиницы: телевизор, холодильник, санузел с ванной, радиоточка, трехразовое питание в столовой и возможность приобретать дополнительные продукты и личные вещи в небольшом магазинчике. Хочешь подышать свежим воздухом — выходи на зарешеченный балкончик и дыши сколько душе угодно. Опять же на четвертый режим можно было угодить и не в порядке наказания, а исключительно по соображениям особых мер безопасности.

Настоящей тюрягой был пятый режим. Его вводили исключительно для тех, кто уже был уличен в преступлении против ЦТМО и нуждался либо в исправлении, либо в ликвидации. Естественно, что ни к какой работе такого злодея уже не допускали. Наконец, именно на пятом режиме содержали тех, кто попадал в объятия Центра, так сказать, со стороны и против своей воли. То есть как Егор Рысаков, например.

На самом нижнем подземном этаже имелся коридор с десятью камерами-одиночками без окон, дырами в полу вместо унитазов, умывальником с холодной водой и вцементированной в пол кроватью, сваренной из стальных трубок и арматурных прутьев. Поверх решетки укладывался тюфяк, выдавалась также подушка без наволочки и байковое одеяло. Утром и вечером давали чай цвета детской мочи, два ломтя черного хлеба, два куска сахара. Разница между завтраком и ужином состояла в том, что на завтрак к хлебу выдавали двадцатиграммовую таблетку масла (то ли маргарина, то ли комбижира), а на ужин — кусок жареной селедки. В обед жрали нечто среднее между первым и вторым — капуста, макароны, лапша или рис в неком подобии бульона (один кубик «Gallina blanka» на ведро воды), иногда подкрашенный томатной пастой, три ломтя хлеба и кружку чуть подслащенного иного крахмала желтоватого цвета, заменявшего кисель.

Легко догадаться, что, еще не увидев и не попробовав здешней пищи, Рысаков почувствовал себя несчастным человеком. Хотя если б он знал, что здесь имеется еще и шестой режим, то, возможно, счел бы себя везунчиком.

Шестой режим означал либо быстрое и бесследное уничтожение либо превращение в подопытного спецсубъекта — что лучше, неизвестно.

Впрочем, Егор ни о каких режимах не знал, но в общем и целом понял, что его кто-то и за что-то посадил.

Кто — Рысакова не очень волновало. А вот за что — очень и очень. Когда он наконец вспомнил, что и как происходило в последнее время, то сообразил, будто его могли заподозрить в том что он помогал этим типам со «Скорой». В том, что они убили Степана, бабку Антонину и собаку Альму, у него никаких сомнений не было. И в том, что они Машу Климкову с ребенком похитили, Егор тоже не сомневался. Правда, тогда получалось, будто Ольга спокойно позволила убить свою мать. Впрочем, Егор догадался: никакая она не мать, а просто бомжиха приблудная. Небось порадовалась, что Ольга ее в квартиру устроила, а та ее и держала только для того, чтоб можно было под ее маркой вытащить из квартиры Климкову. Ну, а потом, чтоб не болтала — пришили. Марью усыпили, ребенка небось в сумке вытащили. Ясно ведь, что до смерти убивать не стали — наверняка захотят с Гриши выкуп содрать. Как же, блин, он, Егор, не сумел заметить, что баба под простыней дышит? Ведь наверняка она дышала! Правда, эти «санитары» ее здорово загораживали — спины у них ого-го, не уже, чем у самого Рысакова. Но главное — он тогда уж очень переживал, что из-за его буквоедства бабка померла. Не об том мысли были! А вот как это ментам объяснить, чтоб поверили… Точно, будут колоть на соучастие!

Лязгнул замок стальной двери, и в камеру вошли люди в какой-то необычной, серо-голубой униформе, не похожей ни на ментовскую, ни на гуиновскою. К тому же на всех троих были маски с прорезями, как у собровцев. Ни слова не говоря, они завернули Егору руки за спину и защелкнули браслетки, а на голову надели мешок из черной ткани — ни фига не видно. Двое взяли его под локти, повели куда-то. Егору пришлось шаркать — шнурки из ботинок, вынули. И брюки тоже еле держались без ремня, а подтянуть нечем — руки скованы.

* * *

Егор, конечно, и упираться, и даже бормотать чего-либо даже не пытался.

Ему уже стало ясно, что он не в обычную ментовку загремел и даже не в СИЗО, а в какую-то контору покруче. Причем, очень даже возможно, что эта контора какая-нибудь бандитская, нелегальная. Например, та, которая является «крышей» для бизнесмена Климкова и, в отличие от многих других, не просто деньги от него получает, но и реальные услуги оказывает по защите его, Климкова, интересов.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению