Зиэль - читать онлайн книгу. Автор: О'Санчес cтр.№ 42

— Ничего, я ею буду кабанчика заедать. Что-то, по запаху судя, маловат кабанчик?

— Не-е-ет! Да нет же, сият… господин Зиэль! Такого нашла, что вертел вот-вот переломится, не кабан — а цельный цуцырь! А сала на нем — вон сколько! — Кавотя потрясла перед моим носом пухлой ладошкой, глаза гордостью светятся за свои свершения, в жирных щеках счастье лоснится — жизнь-то уж больно хороша, когда постояльцы столь щедры и богаты…

Перед тем, как погрузиться в пиршество, я зашел к себе на постой, проведал Горошка, ополоснулся, переоделся, то, сё… Деревня деревней, а сапоги должны быть начищены, рубашка должна быть свежая. И ты, Горошек, не вздыхай, не хнычь, скоро твоя скука закончится. Только было я собрался праздник объявлять, никого долее не дожидаясь — явился деревенский шаман, которого они здесь, в захолустье, уважительно именуют жрецом… Старый весь, высохший, видно что уже непьющий, однако тоже радуется поводу на людях побыть, язык почесать, о жертвоприношениях напомнить…

— Гм… Гха… Тихо всем, уважаемые сельчане! Тихо, я сказал! — Унялся гул в трактире, обернулись все жаждущими мордами на мой приветливый рык. — Долгих речей говорить я не люблю, да и не умею… Короче говоря, рад вас всех видеть, нынче вечером все вы мои гости, за все заплачено… Вот. Святой отец, все мы просим тебя: благослови трапезу.

— Просим, благослови, батька… — загундосили присутствующие, весьма обрадованные кратостью моего выступления.

Старикашка выдвинулся поближе ко мне, ибо с этой кочки было проще всего обратить на себя общественное внимание, подергал себя за пожелтевшую от времени, но все еще густую бороду…

— Братья мои… дети мои… Вот уже второй век влачу я скромный жребий свой в этих краях… Всяко бывало в общей жизни нашей: и вёдро, и дожди случались, и мирное время нежило нас, и войны подпекали, ибо люди мы не простые, приграничные…

Ох, издалека начал старый хрыч, старинным обычаем! Пока он закончит, так, небось, не только рыбка моя, но и весь кабан остудится до трупных пятен… Совсем я, было, собрался огорчиться своим легкомыслием, позволившим болтливому шаману беспрепятственно… Ан нет, уже заканчивает!

— …вкушая ниспосланное нам природою и богами, во главе с Матушкой-Землей, не забывать и о смиренных нуждах храма земного. И да пусть же чрева наши и глотки наши вместимое да вместят! И-и-эх! — С этими словами шаман, именуемый здесь отец Луна, храбро ухватился за свой медный кубок, поднес его к дрожащей бороде, к далеко вытянутым губам, и сделал один коротенький глоточек. Этого скромного жеста оказалось достаточно, чтобы вызвать всеобщее восхищение прихожан: мужицкий рев заполнил трактирный зал по самые своды, все встали, каждый двинул своей кружкой в сторону жреца, словно бы это он, а не я, устроил сегодняшний праздник, и каждый выпил до дна. Из стражей приграничных присутствовал здесь только их главный, все же остальные гости были мирные жители: пахари, пастухи, охотники, ремесленники. Рожи, как и принято по местным обычаям, сплошь бородатые, лбы и носы медные, загорелые, у каждого при себе нож, да и не один, многие с секирами… Здоровенные, сильные, временами наглые, но душами — как дети, большие свирепые дети. Старый шаман прытко свое отговорил, а мог бы рассусоливать, пока язык шевелится — никто из присутствующих ни единым чихом не посмел бы перебить своего святого отца, которого в обычное время здесь в грош не ставят, ибо не простая беседа идет между простыми смертными, и даже не приветственная речь угощателя из столичных земель, а святое благословение посланца богов для малых сих…

Кремовое — оно не то чтобы дрянное вино, нет, весьма хорошее, когда правильно выращено, однако для меня в нем слишком много сладости, слишком много такого… почти цветочного запаха… словно бы пьешь не из кружки, а из кувшинчика из под дамских помад и притирок… Впрочем, кружки передо мной нет, Кавотя расстаралась для дорогого постояльца и добыла откуда-то из кабацких недр настоящий стеклянный кубок, обрамленный по бокам извивными стальными лозами. Явно старинный кубок, надо постараться не разбить…

В деревенских празднествах, в том числе и в непредвиденных, таких как сегодня, местные жители свято соблюдают ритуалы, которые в большинстве своем сами же и породили… По крайней мере, в первой половине праздника соблюдают, пока еще глаза и головы способны отличать кружку от двери: только выпили по первой, никто и закуску не успел в рот сунуть, как открылись двери настежь и в трактир вошли первые люди на селе: впереди и во главе всех кузнец, он же староста деревни, по бокам от него трое самых богатых и уважаемых сельчан, один из них, между прочим, двоюродный брат трактирщицы Кавоти, в доме которого у меня постой. Явно, что их лазутчик следил за происходящим и своевременно дал отмашку, чтобы их приход выглядел внушительно, степенно и кстати.

— О-оу! Какие желанные гости пожаловали к нам на огонек! — изумился я, очень точно соразмерив в своем возгласе искренность и вежливость, и этой точностью заслужил одобрительное внимание всех присутствующих. — Вот это радость — так радость! Хоть у нас и без чинов сегодня, однако… Почту за честь лично поднести каждому опоздавшему извинительную чару!.. Кавотя!

Извинительная чара — это изобретение имперских любителей застолья, дабы снимать вольную или невольную провинность за опоздание, причем с обеих сторон — и опоздавших, и преждевременно начавших: Кавотя наливает в гостевой кубок дорогое желтое вино, на три четверти его заполняя, а ведь кубок не мал: десять таких кубков составляют полную тройную пядь! — и я подношу его одному из опоздавших. Он пьет до дна, а мы с Кавотей готовим тем временем второй, точно такой же… потом третий… Последний, самый почетный кубок, я подношу наиважнейшему человеку в этой деревне, старосте-кузнецу, который, кстати говоря, носит простое и изысканное имя: Боро Кувалда. Ох, и здоров кузнец, ох и силища из него прет, ну просто неимоверная! Ростом пониже меня, но широк, кряжист, толсторук, да просто необъятен!.. Вот кого он мне явственно напомнил: покойного Ведди Малого, отца нынешнего маркиза Короны! Тот же рост, та же стать, правда, Ведди Малый был, все же, чуть посуше мясом, чуть пошире в плечах, бугристее мышцами, наверняка гораздо подвижнее сочленениями… и без брюха… Ну, оно и понятно: тот был величайший воин империи, а этот всего лишь деревенский кузнец… Но — все же, все же…

Считается, что сегодня праздник вольный, без чинопочитаний, однако для четверых припоздавшихся держались особые места, за главным столом, возле меня: по правую руку отец Луна, за ним свободное место, которое занял мой домохозяин, а по левую руку — сразу три свободных места подряд, ближайшее из которых по праву занял кузнец.

Пошумели, погудели, притерлись… Наконец, первые ознакомительные церемонии завершились, гости мои расселись по местам, перед каждым уже мясо на досках паром исходит, розоватым жирным соком сочится… Хлеб, зелень, приправы, заедки — все на столе, вперед, братцы!

Непьющие мужчины встречаются по всей империи, да и не сказать, что они редкость, однако обычаи и правила трапез, застолий и разгульных пиров определяют отнюдь не они. И обычаи эти, определяющие — кто, как, где сколько и с кем должен пить, иной раз существенно разнятся от удела к уделу. Так, на северных побережьях пьют не по отдельности, когда вздумается, а дружно, почти весь пир подряд: за богов, за праздник, за хозяйку дома, за тех кто в пути, за уважаемых гостей, за уют в доме, за плодородие земель, за память предков, за благополучие потомков… С непривычки бывает очень тяжко сидеть перед стынущим блюдом и терпеливо ждать, пока очередной болтун выскажется, с кубком в руке, а таких болтунов за пир — не один десяток накапливается. Зато дольше сохраняют трезвую голову… хотя и не все… А в западных уделах, поближе к Океании, обычаи совсем иные: там пьют и едят скоро, поэтому наедаются и напиваются куда быстрее, но — тоже не все и не всегда… Мы же здесь гуляем на восточный образец: выпили по кубку легкого кремового вина (а у меня оно еще и разбавлено вдвое), и плотно взялись за огромного кабана с его восхитительной свитою, общим количеством не меньшею, нежели сам кабан: клубни, корешки, зелень, ящерки маринованные, церапки, рыбки, птеры печеные, грибы, яйца, ягоды — всего завались!. Час выпивки обязательно настанет, но — позже, а пока вино просто прихлебывают небольшими глоточками, только чтобы мясо по глотке шустрее двигалось, ну и для утоления жажды. Гостей в зале с полсотни человек, столы накрыты щедро, можно сказать — ломятся от еды, и гости кушают, в яростной решимости прикончить все съедобное! Нет, они вовсе не с голодного края прибыли, да и сами отнюдь не нищие и не жмоты, но повод, праздник, пища, отличная от домашней повседневной! — вот что важно и приятно для них всех! Сейчас не съешь — нечего будет вспомнить!