Ганнибал. Один против Рима - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Лэмб cтр.№ 25

Зимние квартиры на берегах По

Два месяца в середине зимы карфагеняне отдыхали под крышами домов. Это был первый перерыв в их походе с того момента, как они увидели Пиренеи. Они поделили трофейное оружие, деньги и снаряжение, вынесенное с поля боя. Латинские историографы скажут позже (легко быть умными задним числом!): «Ганнибал никогда не считал, что сделал все, чтобы достойно наградить своих людей за стойкость в сражении».

Слово «достойно» здесь — ключевое. Оно значит гораздо больше, чем простое обещание вознаграждения. Армия уже чувствовала себя расформированной. Она получила привилегии. Какой-нибудь ливийский водонос, воспитанный в ненависти к его карфагенским хозяевам в Африке, теперь стал свободным человеком, которому не надо было почтительно склонять голову при приближении карфагенского инспектора. На самом деле этот темнокожий ливиец, как и раньше, продолжал разносить воду, но чувствовал себя совсем иначе. Кельтиберский всадник, который мечтал снова увидеть свою родную Месету, получал несколько акров земли в Италии, отданных в его владение, или (если он отказывался) стоимость этой земли, которую ему выплачивали в серебре. Оборванный кельтибер чувствовал себя не хуже почитаемого торговца. Если бы французское выражение esprit de corps («чувство солидарности») существовало уже тогда, так бы и было. Умные латиняне писали об этом впоследствии: «Они были солдатами, доверявшими своему полководцу, который, в свою очередь, полагался на них».

Ганнибал не слишком много требовал от них в ненастную погоду на Треббии. После того как он дал им возможность использовать все преимущества ландшафта, он просто призвал пехоту держать линию фронта перед боевым строем римских легионов. Что касается его конницы, она составляла треть его армии, в то время как римская кавалерия была не больше чем десятой, частью армии неприятеля. В ближнем бою африканские и испанские всадники Ганнибала превосходили италийских всадников. После того как последние были убраны с дороги, легионы не могли сохранять привычный для них боевой строй и отбивать многочисленную конницу на флангах. Это было так же просто, как уравнение: единица равна одной трети от трех.

Однако это уравнение не работало так, как должно. Легионы имели одну постоянную особенность. Их было не так легко уничтожить. Большинство сражалось, снова собравшись под знаменами в полевом укреплении, которое мудрость Ганнибала не позволяла ему атаковать. «Он никогда не рисковал в сражении, — писали хронисты, — если не было полной уверенности в том, что из этого можно извлечь какую-то пользу».

Пользой, которую извлек Ганнибал в битве при Треббии, был прочный союз с цизальпинскими кельтами.

Они приходили к нему со всех земель, прилежащих к реке По, даже издалека, с востока, как это сделали венеты. Вожди варварских лигурийцев прискакали верхом с западного побережья. Пока Ганнибал чествовал их в строгом соответствии с рангом и героическими заслугами каждого, разделяя в соответствии с наследственной враждой, они более двух месяцев восхваляли в своих речах его победы. Все они обратили внимание на бронзовые жезл и секиру — символы консульской власти, потерянные знаменосцами Семпрония при его побеге. Вожди, обильно сверкавшие золотом, не могли не заметить эти предметы, лежащие на львиной шкуре, распростертой у обутых в кожу ног Ганнибала. Гордые инсубры, которых связывали родственные узы с племенем бойев, снова поклялись в верности Ганнибалу и заявили о готовности посылать с ним своих воинов, искусно владеющих холодным оружием, куда бы он ни направлялся.

Ганнибал терпеливо объяснил, что они были в союзе не с ним, а с государством Карфаген, хотя он считает себя обязанным защищать их земли. Ни он, ни Карфаген не посягали на их территорию. И он показал им высеченную четкими латинскими буквами надпись на камне, которую некоторые из вождей были в состоянии разобрать. На камне был высечен закон. Этот закон предписывал римлянам относиться к галлам на реке По не как foederate et immunes, а как lex provinciae, что означало: галлы были не союзниками в совместной обороне, а субъектами права любой провинции, будь то Западная Сицилия, Сардиния или Корсика. В провинциях Римская республика давала право на землю и обращалась с жителями по законам войны.

До сих пор, сказал им Ганнибал, они боролись против вторжения латинских триб с Тибра. Теперь они могут положить конец этому вторжению и избавиться от всех порабощающих законов. Они могут сделать это, если помогут ему уничтожить римскую военную мощь. Тогда слово «Рим» будет значить не более того, что оно значило на протяжении трех столетий до этого, когда галлы впервые вышли к реке По.

Галльские вожди с готовностью согласились. Они — его верные союзники; они пойдут маршем на Рим, подобно тому, как это сделал их героический предшественник Бренн в дни их великой славы. Барды бойев запели песни о победоносной силе галлов; юные друиды под звуки своих длинных горнов с бронзовыми головами зверей окружили костры. Ганнибал с трудом помешал им заживо сжечь нескольких римских пленников в качестве священного жертвоприношения перед походом.

Галлы требовали, чтобы он выступал немедленно. Нетерпение толкало их искать победы на Тибре, поскольку перед их глазами были успехи карфагенян на Треббии. Кроме того, огромная карфагенская армия уничтожала их оскудевшие к концу зимы запасы провизии. Они просили Ганнибала, чтобы он увел свою армию, и она освободила римские поля.

Галлы добавили в общей сложности от девяти до четырнадцати тысяч к войску Ганнибала. Скорее всего, на самом деле это количество было менее десяти тысяч. Важнее было то, что у Ганнибала появилась новая база в долине По, с новым резервом совершенно неуправляемой живой силы. Оставшаяся часть полуострова была отрезана от Альп и простирающегося за ними континента. Гарнизоны в Плацентии и Кремоне оставались нетронутыми, под наблюдением быстрых нумидийских всадников.

Хотя Ганнибал мог оставаться в безопасности в Цизальпинской Галлии, существовали причины, по которым он не должен был этого делать. Северная зима была трудной для его людей, привыкших к более мягкому климату Африки и Иберии. Большинство слонов умерло от холода. Говорят, что один из них взял в свой хобот зеленую ветку, чтобы помахать ею проходившим мимо карфагенянам, словно взывая к милосердию.

Существует еще одна странная история о Ганнибале того времени. Говорят, что у него было несколько париков разного цвета в комплекте с соответствующей им разнообразной одеждой. С их помощью он скрывал свой возраст и менял внешность, чтобы не быть узнанным. Такую странность римские аналитики объясняют обычно не самым лестным для грозного карфагенянина образом. Они говорят, что он маскировался потому, что боялся покушения на свою жизнь. Возможно, это было правдой, такое произошло в Испании с Гасдрубалом. Но не исключено, что Ганнибал просто играл двойственную роль: в приличествующих случаю одеждах он появлялся на народных собраниях как главнокомандующий Карфагена; изменив внешность, занимался сбором сведений. Он прилагал все усилия к тому, чтобы попасть в Италию римлян, чтобы увидеть своими собственными глазами, что там. Такое вряд ли мог сделать полководец, перемещаясь через всю страну верхом на коне в сопровождении своего штаба.