Молитва об Оуэне Мини - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 114

— Вот это здорово, — сказал я. — Мы два часа тряслись на поезде, а потом еще два часа убьем на обратную дорогу — и нате пожалуйста, он стоит и пялится на очередной манекен! Если это предел твоих мечтаний, мог бы даже из своей спальни не выходить!

— НИЧЕГО НЕ УЗНАЕШЬ? — спросил он.

Наискосок через всю витрину ярко-красными размашистыми буквами, стилизованными под рукописные, было выведено название магазина:

— «Джерролдс, — сказал я. — Ну и что я, по-твоему, должен узнать?

Он сунул свою маленькую руку в карман и вытащил оттуда этикетку, которую снял со старого маминого красного платья; вернее сказать, с красного платья маминого манекена, потому что мама его терпеть не могла. На этикетке красовалось оно же:

Все, что я видел через стекло внутри магазина, имело один и тот же яркий, огненно-красный оттенок, какой бывает у листьев пуансеттии.

— Она ведь сказала, что магазин полностью сгорел, верно? — спросил я Оуэна.

— ЕЩЕ ОНА ГОВОРИЛА, ЧТО НЕ ПОМНИТ НАЗВАНИЯ МАГАЗИНА И ЧТО ЕЙ ПРИШЛОСЬ РАССПРАШИВАТЬ ЛЮДЕЙ ПО СОСЕДСТВУ, — сказал Оуэн. — НО НАЗВАНИЕ-ТО БЫЛО НА ЭТИКЕТКЕ — ОНО ВСЕГДА БЫЛО ПРИШИТО НА ПЛАТЬЕ ИЗНУТРИ!

Вздрогнув, я снова вспомнил, как тетя Марта сказала про маму «дуреха»; но лгуньей ее никто никогда не называл.

— Она говорила, там был какой-то юрист, который сказал, что она может забрать себе это платье, — вспомнил я. — Она говорила, что все, совершенно все сгорело, верно?

— СЧЕТА СГОРЕЛИ, ИНВЕНТАРНЫЕ ОПИСИ СГОРЕЛИ, ВСЕ ТОВАРЫ СГОРЕЛИ — ДА, ОНА ТАК ГОВОРИЛА, — сказал Оуэн.

— Телефон расплавился — помнишь? — спросил я.

— И КАССОВЫЙ АППАРАТ ТОЖЕ РАСПЛАВИЛСЯ, ПОМНИШЬ? — спросил он меня в ответ.

— Может, они отстроили все заново после пожара, — предположил я. — Может, это другой магазин. Может, у них целая сеть таких магазинов.

Он ничего не ответил. Мы оба прекрасно понимали, что ярко-красный цвет вряд ли пользуется таким сногсшибательным спросом, чтобы существовали целые сети магазинов типа «Джерролдс».

— А откуда ты узнал, что этот магазин здесь? — спросил я Оуэна.

— Я УВИДЕЛ РЕКЛАМУ В ВОСКРЕСНОЙ «БОСТОН ГЕРАЛЬД», — сказал он. — Я ИСКАЛ КОМИКСЫ И УЗНАЛ ЭТОТ ПОЧЕРК — ВСПОМНИЛ, ЧТО НА ЭТИКЕТКЕ ТАКАЯ ЖЕ НАДПИСЬ.

Да уж, если Оуэн сказал, что узнал почерк, будьте спокойны, он, верно, разглядывал этикетку от маминого красного платья столько раз за все эти годы, что и сам смог бы написать «Джерролдс» так, что не отличить от настоящего логотипа.

— ЧЕГО МЫ ЖДЕМ? — спросил Оуэн. — ДАВАЙ ПРОСТО ЗАЙДЕМ К НИМ И СПРОСИМ, БЫЛ У НИХ КОГДА-НИБУДЬ ПОЖАР ИЛИ НЕТ.

Внутри нас поразила скупость интерьера, столь же странная и непривычная, как и пронзительно-алый цвет каждого предмета одежды. Если что-то и отличало этот магазин, так это желание подчеркнуть — с назойливой нарочитостью, — что у них все представлено в единственном экземпляре: один бюстгальтер, одна ночная рубашка, одна нижняя юбка, одно маленькое платье-«коктейль», одно длинное вечернее платье, одна длинная юбка, одна короткая юбка, та самая блузка на единственном манекене, что мы видели в витрине, и один прямоугольный стеклянный прилавок, в котором лежали единственная пара красных кожаных перчаток, пара красных туфелек на высоком каблуке, одно гранатовое ожерелье и к нему гранатовые серьги и один очень тонкий ремешок (тоже красный, вероятно, из кожи крокодила или ящерицы). Стены были белые, абажуры ламп, мягко подсвечивающих стены, — черные; единственный мужчина за единственным прилавком был бы ровесником моей мамы, будь она жива.

Мужчина пренебрежительно оглядел нас. Он видел перед собой двух подростков, одетых совсем не для Ньюбери-стрит; возможно (и в таком случае ему нас жаль), выбирающих подарок для мамы или подружки. Вряд ли мы могли бы осилить даже самую дешевую красную вещь из имевшихся в наличии в магазине «Джерролдс».

— У ВАС КОГДА-НИБУДЬ БЫЛ ПОЖАР? — спросил Оуэн продавца.

Пренебрежения у мужчины сразу поубавилось; может, он и подумал, что для страховых агентов мы, пожалуй, слишком молоды, но вопрос Оуэна — не говоря уже о его голосе — несколько обескуражил его.

— Тут вроде был пожар где-то в конце сороковых, — сказал я.

— ИЛИ В НАЧАЛЕ ПЯТИДЕСЯТЫХ, — добавил Оуэн Мини.

— Вы, наверное, появились здесь позже — ну, на этом месте? — спросил я мужчину.

— ДЖЕРРОЛД — ЭТО ВЫ? — спросил продавца Оуэн Мини и, словно маленький инспектор полиции, пододвинул к нему по стеклянному прилавку слегка потрепанную этикетку от маминого платья.

— Это наша этикетка, — сказал мужчина, осторожно ощупывая пальцами вещественное доказательство. — Мы здесь открылись еще до войны, но, по-моему, у нас не было никакого пожара. А что за пожар? — спросил он Оуэна — потому что, естественно, из нас двоих Оуэн явно был главнее.

— ДЖЕРРОЛД — ЭТО ВЫ? — повторил Оуэн.

— Это мой отец — Джордано, — сказал мужчина. — Он раньше был Джованни Джордано, но, как только мы сошли на берег, здесь с такой фамилией его задолбали.

Это была очередная душещипательная история эмигрантов, но нас с Оуэном сейчас интересовала совсем другая история, и я вежливо спросил мужчину:

— Простите, а ваш отец еще жив?

— Эй, папа! — крикнул мужчина. — Ты жив?

Белая дверь, до того плотно пригнанная к белой стене, что мы с Оуэном ее поначалу даже не заметили, распахнулась, и в торговый зал вышел старик с обмотанным вокруг шеи портновским метром и множеством булавок, торчащих из отворотов его жилетки.

— Конечно жив! — воскликнул он. — Ты что, заждался? Не терпится наследство получить? — Это был почти бостонский выговор, лишь слегка отдающий итальянским акцентом.

— Пап, эти молодые люди хотят потолковать с «Джерролдом» о каком-то пожаре, — пояснил сын; он говорил сдержанно и с более явным бостонским выговором, чем у отца.

— О каком еще пожаре? — спросил нас мистер Джордано.

— Нам говорили, что ваш магазин сгорел где-то в конце сороковых или в начале пятидесятых, — сказал я.

— Надо же, для меня это большая новость! — удивился мистер Джордано.

— Наверное, моя мама ошиблась, — пояснил я и показал мистеру Джордано старую этикетку. — Она купила в вашем магазине платье. Где-то в конце сороковых или в начале пятидесятых. — Я не знал, что еще сказать. — Красное такое, — добавил я.

— Ну еще бы, — отозвался Джордано-младший.

Я сказал:

— Жаль, у меня нет с собой ее карточки, — наверное, я лучше приду сюда еще раз и принесу ее фотографию. Может, вы тогда что-нибудь вспомните о ней.