Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 76

Через неделю после того, как в августе 1945 года японцы капитулировали, на съезде Вьетминя в Ханое была провозглашена Демократическая республика Вьетнам, а после взятия под контроль Сайгона была принята декларация независимости, в которую включили первые фразы Американской декларации о независимости 1776 года. В послании, переданном в ООН через офицеров УСС, Хо Ши Мин предупреждал, что если ООН не сможет выполнить обязательства собственного устава и предоставить независимость Индокитаю, тогда «мы продолжим борьбу, пока сами ее не добьемся».

Не менее пророческим было и послание де Голлю, составленное от имени последнего императора Аннама, весьма гибкого политика Бао Дая, который сначала служил французам, потом японцам, а теперь любезно отрекся в пользу демократической республики. «Вы сумели бы все лучше понять, если бы могли увидеть, что здесь происходит, если бы могли ощутить желание людей получить независимость, которое в душе у каждого и которое никакая человеческая сила больше не сможет сдерживать. Даже если вы снова установите здесь французскую администрацию, ей больше никто не будет подчиняться: каждая деревня станет очагом сопротивления, каждый прежний коллаборационист станет врагом, а ваши чиновники и колонисты сами будут просить отпустить их, поскольку в такой атмосфере они просто не смогут жить».

Это оказалось еще одним пророчеством, которое осталось без внимания. Де Голль, получивший данное послание в Вашингтоне, вне всяких сомнений не ознакомил с ним принимавших его американцев, но нет никаких оснований полагать, что даже если бы он поступил иначе, это оказало бы какое-либо воздействие. Через несколько недель Вашингтон уведомил своих доверенных лиц в Ханое о том, что предпринимаются шаги, направленные на «содействие восстановлению французского правления».

Самопровозглашенная независимость продолжалась меньше месяца. Совершив перелет с Цейлона во Вьетнам на американских транспортных самолетах С-47, английские войска под командованием некоего генерала, вместе с незначительным количеством французских подразделений, 12 сентября вошли в Сайгон. Вскоре они получили подкрепление от французов, отряд численностью 1500 человек, которые спустя два дня прибыли на французских военных кораблях. Тем временем основные силы двух французских дивизий отплыли из Марселя и Мадагаскара на двух американских транспортах для перевозки войск, что стало первым фактическим доказательством американской помощи Франции. Поскольку резерв судов находился под контролем Объединенного командования, а соответствующее политическое решение уже было принято в Потсдаме, Командование Юго-Восточной Азии могло обратиться с просьбой о выделении транспортных судов из числа тех, которые имелись в резерве. Впоследствии Госдепартамент, решивший положить этому конец, предупредил военное ведомство, что политика США не предполагает «использовать суда под американским флагом и американские самолеты для транспортировки войск какой-либо страны в Голландскую Ост-Индию или Французский Индокитай, а также вывоза их оттуда и не позволяет использовать эти транспортные средства для доставки в эти районы вооружений, боеприпасов и военного снаряжения».

До прибытия французов британское командование в Сайгоне использовало против мятежников японские подразделения, процедура разоружения которых была отложена. [16] Делегация Вьетминя, у которой имелись предложения, касавшиеся поддержания порядка, давно ожидала командующего британскими войсками генерала Дугласа Грейси. «Они сказали „добро пожаловать“ и все то, что в подобных случаях говорят, — вспоминал генерал. — Ситуация была неприятная, и я быстро их выгнал». Хотя и в типично британском духе, это высказывание указывает на отношение, которое сохранится и окажет глубокое влияние на последующие действия американцев во Вьетнаме. Находя свое выражение в таких терминах как «косоглазые» и «чурки», оно отражало мнение о том, что все азиаты ниже белых по своему развитию, а народы Индокитая в особенности. Из этого следовало, что с их стремлением к независимости можно считаться меньше, чем, скажем, с такими же стремлениями японцев или китайцев. У японцев, несмотря на их чудовищную жестокость, были артиллерия, боевые корабли и современная промышленность; с китайцами, которые благодаря влиянию миссионеров вызывали восхищение и страх, представляя собой «желтую опасность», приходилось считаться исключительно благодаря обширной территории и численности населения. Не обладавшие подобными достоинствами жители Индокитая не вызывали такого уважения. Отношение к ним, предопределенное высказываниями генерала Грейси, не могло не привести к фатальной недооценке противника.

В октябре и ноябре из Европы прибыли французские дивизии, причем личный состав некоторых подразделений носил форму американского образца и привез с собой американское снаряжение. Они сразу же принялись за привычную работу: подавление сопротивления с помощью оружия. В течение первых дней происходили аресты и массовые убийства. Когда французы снова взяли под контроль Сайгон, силы Вьетминя постепенно рассредоточились в сельской местности, однако на сей раз восстановление колониального правления не было осуществлено в полной мере. В переданной китайцам северной зоне вьетнамцы получили оставшееся после японской капитуляции оружие, которое было продано китайцами, и эта зона осталась под контролем временного правительства Хо Ши Мина в Ханое. Китайцы не вмешивались и, забрав трофеи, доставшиеся им в ходе оккупации, в конце концов ушли на свою территорию.

Находясь в регионе, где смешались народы и партии, подразделения УСС страдали от «отсутствия директив» из Вашингтона, что являлось отражением политической неразберихи в самих Соединенных Штатах. Традиционное неприятие колониализма оставалось источником двойственности принимаемых решений, но господствующее убеждение, согласно которому «стабильная, сильная и дружественная» Франция необходима, чтобы заполнить вакуум в Европе, оказалось решающим фактором в определении политического курса. В конце 1945 года французам для применения в Индокитае продали военное снаряжение на сумму 160 миллионов долларов, а оставшиеся в регионе подразделения УСС получили инструкции служить в качестве «наблюдателей за карательными операциями, направленными против взбунтовавшихся вьетнамцев». На протяжении пяти месяцев Хо Ши Мин направил президенту Трумэну и госсекретарю восемь обращений с просьбами о поддержке и оказании экономической помощи, но все они остались без ответа на том основании, что его правительство не признано Соединенными Штатами.

Такое пренебрежение не было вызвано отсутствием сведений о том, что происходит во Вьетнаме. Доклад, поступивший в октябре месяце от Артура Хейла из Информационной службы США в Ханое, сделал очевидным тот факт, что принятые во внимание американскими политиками обещания французов провести реформы и туманные намеки на предоставление некоторой автономии не будут выполнены. Народ хотел, чтобы французы ушли. «Независимость или смерть!» — гласили надписи на плакатах, развешанных во всех городах и деревнях севера. Они «взывают к прохожим с каждой стены и каждого окна». Коммунисты открыто выступали против новой оккупации: флаг временного правительства был похож на советский флаг, марксистские брошюры лежали на письменных столах чиновников; впрочем, то же самое можно было сказать и об американском влиянии. Обещания, которые американцы дали филиппинцам, стали постоянной темой для обсуждений, а геройство, которое американцы проявляли во время войны, производительность их промышленности, а также технологический и социальный прогресс воспринимались местными жителями с огромным энтузиазмом. Однако в условиях отсутствия какой-либо ответной реакции американцев на предложения Вьетминя и возникновения таких инцидентов, как «недавняя доставка в Сайгон французских войск на американских судах», доброе отношение к американцам постепенно исчезало. Доклад Хейла тоже представлял собой некое пророчество: даже если французы преодолеют сопротивление временного правительства, «можно со всей определенностью полагать, что движение за независимость не умрет». Такая определенность существовала с самого начала.