Загадка XIV века - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 119

В воздухе витал дух Уиклифа, осмелившегося покуситься на высшую власть. Что произошло в последние тридцать лет, что выросло из чумы, войны, притеснений, дурного правления? Народ перестал робко подчиняться системе, появилось недоверие к правлению и к правителям, как светским, так и церковным, пробудилось ощущение, что власти надо возражать, что перемены возможны. Если власти продажны — даже бедняки видели это, ведь им приходилось подкупать сборщиков налогов — солдаты грубы, а церковь жестока, то желание перемен все сильнее.

Это желание подогревали проповедники, осуждавшие власти. Турниры богачей, говорили они, суть мучение для бедняков. Проповедники клеймили «злых принцев», «палачей, казнящих невинных людей и оставляющих неутешных вдов», «порочных священников, подающих дурной пример людям», и, самое главное, нобилей, опустошающих кошельки бедняков и тратящих эти деньги на свои удовольствия. Аристократы «презирают прочих за низкое происхождение, за телесные недостатки, за глупость, за неуклюжесть и гнушаются говорить с ними, в то время как сами лопаются от гордости за высокородных предков, за богатство, власть, красивую внешность, за силу, за детей… Всех их в Судный день бесы утащат в ад».

В день гнева, вещал доминиканец Джон Бромьярд понятными крестьянам словами, богачам «повесят на шею ослов, овец и других домашних животных, которых они забрали у вас и не расплатились». Добродетельные бедняки, обещал францисканский монах, в Судный день встанут против жестоких богачей и обвинят их в их злодеяниях на земле. «Ха, ха! — скажут другие, ужасно напуганные. — Этих людей раньше все презирали. Смотрите, в каком они теперь почете, они среди сыновей Бога! Что нам наше богатство и уважение? Унижают теперь нас».

Если бедняки и в самом деле были сыновьями Бога (даже если проповедники попрекали их жадностью, мошенничеством и непочтительностью), то зачем дожидаться своих прав до Судного дня? Если все люди родились от Адама и Евы, то почему их держат в подчинении? Если всех уравняет смерть, как постоянно подчеркивают священники, то не лучше ли добиться равенства на земле и пойти наперерез воле Бога?

На окраине Лондона восставшие крестьяне Тайлера одолели правительство. Против наступавшей толпы не приняли никаких мер отчасти — из презрения ко всяким Уилли, Коббам и Джекам — деревенским парням с черными ногтями, а отчасти — из отсутствия вождя среди аристократов и нехватки оборонительных средств. Ланкастер в это время был на шотландской границе, Бэкингем — в Уэльсе, а единственные организованные вооруженные силы под предводительством третьего дяди короля, Эдмунда Кембриджского, грузились в это время в Плимуте на корабли, чтобы плыть в Испанию. За исключением пятисот или шестисот вооруженных стражников королевской охраны, у короны никого не было. На лондонцев надежды тоже было мало — многие горожане сочувствовали восставшим, а некоторые даже к ним присоединялись.

Двадцать тысяч крестьян разбили лагерь у стен города и потребовали встречи с королем. Юному королю обещали безопасность, но намеревались срубить головы архиепископу Садбери, а также канцлеру и казначею сэру Роберту Хейлсу: его считали ответственным за подушный налог; восставшие требовали также голову хитрого «предателя» Иоанна Гентского, который был Для них символом плохого управления и неумения вести войну. Джон Болл обратился к крестьянам с горячим призывом сбросить ярмо, которое они так долго носили, и уничтожить всех знатных лордов, судей, адвокатов и завоевать свободу, чины и власть.

Напуганное правительство посовещалось и не нашло иного выхода, кроме как вступить в переговоры. Ричард II, слабый красивый четырнадцатилетний мальчик, в сопровождении рыцарей выехал навстречу восставшим и выслушал их требования — отмена подушного налога, уравнение всех сословий, установление денежной ренты в четыре пенса за акр, свободное пользование лесами, все задокументированное и заверенное королевской печатью. Бунтовщикам ответили, что все их требования удовлетворят, — в надежде, что толпа разойдется и отправится по домам.

Между тем сочувствующие открыли городские ворота и впустили отряд во главе с Уотом Тайлером внутрь. Они захватили лондонский Тауэр, убили архиепископа Садбери и сэра Роберта Хейлса. Затем набросились на Савойский дворец Иоанна Гентского, разгромили его и сожгли. Восставшие действовали по приказу Уота Тайлера: дворец не грабить, а уничтожить. В подвале обнаружили бочки с порохом, их и побросали в пламя, гобелены разодрали, драгоценные камни топорами разбили в пыль. Темпл — квартал юристов — уничтожили вместе со всеми документами. Затем последовали убийства; семьи ломбардцев и фламандцев были вырезаны (просто потому что иностранцы), также поступили с магнатами, чиновниками и «предателями» (в их числе был богатый купец Ричард Лайонс, которого Добрый парламент отправил в отставку, а герцог Ланкастерский восстановил в должности).

В хаотичной смене событий только юный Ричард передвигался словно в магически очерченном круге: к нему, как к королю, восставшие испытывали почтение. Он сидел на высоком боевом коне — очаровательный мальчик в пурпурном плаще, расшитом королевскими леопардами, на голове сияла корона, в руке зажат золотой жезл. Подросток улыбался простолюдинам и черпал уверенность в восхищении, которое буквально излучала толпа. Он издавал указы, и тридцать писцов вручали свитки восставшим. Многие крестьяне разошлись, поверив в то, что король — их защитник.

Пока сэр Роберт Ноллис срочно собирал войско, Уот Тайлер, воспламененный схваткой и пролитой кровью, призывал своих сторонников к захвату Лондона и уничтожению правящей верхушки. Королевские указы его не удовлетворили: он подозревал, что это пустышка, Тайлер понимал, что ему никогда не будет даровано прощение. Он мог идти только вперед, к захвату власти. Если верить Уолсингему, Тайлер похвалялся, что «через четыре дня все законы Англии будут исходить из его уст».

Тайлер вернулся в лагерь в Смитфилде, чтобы еще раз встретиться с королем. При разговоре он выдвинул новые требования, намеренно чрезмерные, чтобы спровоцировать отказ, и рассчитывал захватить Ричарда в плен. Тайлер потребовал отмены сословного деления: все люди должны быть равны перед королем, церковная собственность отобрана, а земли поделены между крестьянами, в Англии достаточно одного епископа, а священники не нужны вообще. Король согласился все исполнить. Свидетельства о том, что произошло в следующий момент, настолько разнятся, что этот эпизод до сих пор не прояснен. Похоже, Тайлер затеял ссору с оруженосцем из королевской свиты, Уот вытащил кинжал и тут же был сражен мечом мэра Лондона Уильяма Уолворта.

Все пришло в смятение. Крестьяне схватились за луки, выпустили несколько стрел. Но Ричард с редкостным хладнокровием приказал всем не двигаться, выехал вперед и обратился к мятежникам: «Господа, чего вы хотите? Я ваш капитан, я ваш король. Успокойтесь». Пока король вел переговоры, Ноллис быстро собрал войско и окружил лагерь восставших: солдаты выглядели грозно — забрала опущены, оружие сверкает. Крестьяне, оставшись без вожака, испугались; наколотая на копье голова Тайлера ввергла их в панику (ситуация напоминала парижское восстание и смерть его лидера, Гийома Каля).

По приказу короля восставшие сложили оружие и, услышав заверения о помиловании, разошлись по домам. Вождей бунта, включая Джона Болла, повесили, а мятежи в других частях Англии были подавлены, хоть и не так жестоко, как после французской Жакерии. С английским восстанием, как и во Франции, покончили в течение месяца, но действовали не силой, а больше обманом. Королевские указы безо всякого раскаяния отменили, парламент объявил, что их принимали под давлением. Когда из Эссекса прибыла депутация напомнить королю об обещании покончить с феодальной зависимостью, Ричард ответил: «Вы вилланы и вилланами останетесь».