Загадка XIV века - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 127

Тем временем в Авиньоне папа Климент короновал герцога Анжуйского, и тот стал королем Неаполя, Сицилии, Иерусалима и Прованса, а его соперника Карла Дураццо отлучили от церкви. Несмотря на умение убеждать, герцог Анжуйский не смог во время бунтов во Франции собрать достаточно денег, чтобы явиться в Неаполь, и понапрасну старался убедить королевский совет профинансировать его поход. Будучи правителем Прованса, герцог напечатал огромное количество денег и позволил своей армии беспрепятственно грабить новых подданных под предлогом наказания за недавние бунты. Папа Климент обеспечил ему дополнительные денежные вливания, кроме того, к походу герцога присоединился деятельный «зеленый граф», Амадей Савойский — он пожаловал Анжуйскому тысячу сто копий.

С пополненным пятнадцатитысячным войском герцог прошел сквозь Ломбардию, за ним следовали триста мулов с поклажей и бессчетное количество повозок. В снаряжение «зеленого графа» входил огромный зеленый шатер, украшенный двенадцатью щитами с гербами графов Савойских. Граф прихватил и зеленый шелковый плащ, расшитый красно-белым узором, двенадцать зеленых конских упряжей и четыре венгерские упряжи для своего ближайшего окружения, зеленые сапоги, плащи с капюшонами, блузы для пажей. Некоторые бароны возражали против похода по разным причинам, но он заставил их замолчать и прибавил с несчастливым предвиденьем: «Я сделаю то, что обещал, даже если это будет стоить мне жизни». Многие аристократы встали под знамена графа «из восхищения его героизмом и душевной широтой».

В Милане герцог Анжуйский пополнил свою казну благодаря Висконти. Герцог сосватал своего семилетнего сына к дочери Бернабо Лючии. За перспективу дочери сделаться в будущем королевой Неаполя Бернабо заплатил пятьдесят тысяч флоринов. Эта сумма примерно соответствовала годовому доходу ста буржуазных семей [18] , а дополнительную сумму герцог получил от Джан-Галеаццо. Анжуйский использовал все возможности для сбора средств, требовавшихся «подлинному королю» на пути в свое королевство.

В шлемах с плюмажами, нагруженный подарками, герцог Анжуйский вместе с Амадеем и рыцарями с помпой покинул Милан. За ними следовало такое количество людей и повозок, что со стороны все «напоминало армию Ксеркса». Они двинулись на восток, к Адриатическому побережью, по обходному пути, ибо Флоренция, противопоставившая себя и герцогу, и Дураццо, не желала разорения и выслала отряд в шесть тысяч человек, которые заблокировал дорогу через Тоскану. По словам монаха из Сен-Дени, который, как и его товарищ, монах Уолсингем, косо смотрел на герцогов-мародеров, герцог Анжуйский и его аристократы тешили себя мыслью, что французские лилии распространяют повсюду «сладкий аромат славы». Во время похода они славили свое предприятие песнями и стихами, воспевавшими сказочное мужество французов.

Хотя герцог провозглашал намерение «улучшить судьбу церкви силой рыцарства», то есть силой оружия, применить эту силу против Урбана ему не удалось. Покинув побережье возле Анконы и вознамерившись перейти Апеннины в начале сентября, он не пошел на Рим, хотя решительным натиском вполне мог бы в это время взять город. Разведчики доносили, что «белый отряд» Хоквуда, обещавший защищать Урбана, задержался возле Флоренции по просьбе этого города. Герцог не согласился с советом Амадея Савойского и пошел к Неаполю по нижней дороге. Армии пришлось двигаться через ущелья и взбираться на вершины, «упиравшиеся в небо», и невзгоды подстерегали ее на каждом шагу. Горные отряды, действовавшие по указке Неаполя, нападали на обоз и на арьергард, охранявший повозки, так что в Казерту, город на расстоянии дневного перехода до Неаполя, Анжу прибыл намного беднее, чем был в начале пути. К рекогносцировке местности в средневековых войнах не прибегали, а потому схватки разгорались неожиданно и часто.

Настал ноябрь. Перед въездом на территорию Неаполитанского королевства герцог на неделю остановился в Аквиле для участия в приветственных церемониях, устроенных его приверженцами. Эта задержка дала время Хоквуду, отпущенному наконец Флоренцией, прийти на помощь Урбану. Герцог был вынужден решать быстро — и направил традиционный вызов Дураццо: потребовал, чтобы тот сообщил время и место сражения. Карл III не торопился с ответом. Укрепленный замок Кастель Нуово позволял рассчитывать на длительную осаду; Карл намеревался пересидеть герцога и истощить его ресурсы, после чего легко с ним расправиться, заодно вернув территории, которые герцог захватил. Сделав вид, что рад вызову, Карл заставил герцога двинуться далее и, маня битвой, изматывал армию противника на болотах.

К Рождеству герцог сильно забеспокоился, даже составил завещание, а граф Амадей, потерявший надежду на победу, предложил заключить мир. Герцог отказывался от своих притязаний на Неаполь, а Карл Дураццо должен был отказаться от притязаний на Прованс и обеспечить противнику безопасный проход к побережью и возвращение во Францию. От этих условий Карл III отказался. Договорились о сражении между десятью воинами с каждой стороны, но, как часто случалось, когда ставки были высоки, сражение это не состоялось.

В феврале 1383 года в армии, стоявшей в горах над Неаполем, началась эпидемия, которая унесла много жизней, в том числе жизнь Амадея Савойского: он скончался в возрасте 49 лет. Первого марта, вдали от снегов Савойи, закончилась великолепная «зеленая» карьера. Герцог Анжуйский бессильно плакал у смертного одра товарища.

Вымотанная и голодная армия отступила к «каблуку итальянского сапога». Все, что осталось от королевских сокровищ, истратили на еду. Золото и серебро принесли мало денег, продали даже корону, которую герцог вез для венчания на трон. Великолепную кольчугу с золотой отделкой постигла та же судьба, герцог надел простую кирасу с желтыми лилиями. Вместо изысканного мяса и выпечки, к которым он привык, Анжуйский вынужден был питаться тушеным кроликом и ячменным хлебом. Шли месяцы, голодные вьючные животные не в силах были передвигаться, а боевые кони «уже не мчались вперед с гордым ржаньем, а бродили с опущенными головами, словно старые клячи».

С тех самых пор как оставил Париж, герцог Анжуйский забрасывал королевский совет письмами и направлял на родину гонцов, требуя исполнить обещание и профинансировать неаполитанскую кампанию под руководством Ангеррана де Куси. Еще в Авиньоне он просил своего представителя в Париже Пьера Жерара употребить все силы для привлечения де Куси. Герцог говорил, что не станет ничего платить Жерару, пока тот ему не сообщит добрые вести, но Жерара предупредили, чтобы он «вел себя с сеньором как можно почтительнее». Папа Климент поддерживал стремление герцога к короне: извещал Анжуйского об «отличных предложениях, поступающих из разных уголков Италии», сулил успех и выразил глубокое соболезнование в связи с отказом королевского совета помочь предприятию, от которого зависит благополучие церкви. Тем не менее герцог так и остался без поддержки в год сражения при Рузбеке. Только после подавления парижского восстания, когда казну пополнили штрафами, корона изъявила готовность исполнить свое обещание. К тому времени Амадей был мертв, а остатки «армии Ксеркса» ютились в Бари.