Загадка XIV века - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 144

Дешана интересовали люди такие, какие они есть, а не такие, какими они должны быть. Его произведения населяют содомиты, колдуны, монахи, брюзги, юристы, сборщики налогов, проститутки, прелаты, негодяи, сутенеры и разнообразные отвратительные колдуньи. С годами его взгляд на мир стал мрачнее, возможно, это было вызвано многочисленными недугами, в том числе и зубной болью — «самым жестоким из страданий». Для поправки здоровья он советовал пить легкое красное вино, разбавленное проточной водой, и предлагал воздерживаться от крепких напитков, от капусты, мяса, фруктов, каштанов, масла и сливок, а также от соусов, приготовленных с луком и чесноком. Зимой он советовал одеваться тепло, а летом легко, больше двигаться и не спать на животе.

Хотя в случае социальной несправедливости Дешан каждый раз приходил в негодование, на человека в целом он смотрел скептически, поскольку тот, наделенный разумом, совершает глупости. Более всего он проклинал нечестивость, из которой вытекает неповиновение Богу, и гордыню — мать всех пороков, а также содомию, колдовство и сребролюбие. При новом правлении, несмотря на то, что Людовик Орлеанский пожаловал Дешану пост метрдотеля, то есть домоправителя, он чувствовал себя не на месте, поскольку был окружен легкомысленными, разряженными в пух и прах молодыми людьми сомнительной храбрости, двусмысленных поступков и неопределенных убеждений. Дешан порицал жизнь при дворе, как и деятельность правительства: по его мнению, она состояла из лицемерия, лести, лжи, предательства; там царили клевета и алчность, зато отсутствовал здравый смысл, правда боялась явиться на свет, и чтобы выжить, человеку следовало стать слепоглухонемым.

Через пятьдесят лет цель войны стала неясной, и люди почти забыли о ее причине. Хотя герцог Глостерский и английские «боровы» были все так же воинственны, денег для следующей экспедиции они найти не могли. А вот французы после неудавшегося вторжения в Англию утратили агрессивное рвение. Нарастали антивоенные настроения, впрочем, Мезьер считал, что полезно проявить враждебность против неверных. «Все христианство пятьдесят лет страдает от вашего желания расширить территорию. Кто здесь прав, кто виноват, уже не разобрать, но все христиане должны нести ответственность за пролитие рек христианской крови». Такой человек, как Мезьер, смотрел на крестовый поход не как на войну, а как на использование оружия во славу Бога.

После шести месяцев переговоров в июне 1389 года заключили трехлетнее перемирие, однако определенности не было, так как каждый раз в случае споров обсуждали суверенитет или передачу той или иной территории. Воспользовавшись перемирием, де Куси направил гонца к Филиппе в Англию: он очень хотел увериться в том, что у дочери все в порядке. Де Куси назначили правителем Гиени, он должен был контролировать соблюдение перемирия на юге, охранять и защищать герцогство — от Дордони и до моря, включая Овернь и Лимузен.

Новость о перемирии была воспринята простым народом, по меньшей мере, со скептицизмом, возродилось приписываемое де Куси пророчество о короле и сошнике. Жители Буа в Лимузене принялись обсуждать новость о перемирии, которую принес им односельчанин-буржуа по возвращении из Парижа. На кого-то она впечатления не произвела — говорили, что скоро снова придется идти войной на Англию. Бедный слабоумный пастух по имени Марсиаль ле Вери, которого, как говорили, мучили в тюрьме англичане, высказал потрясающую версию, за что его позднее арестовали: «Не верьте этому. Мира вы никогда не увидите. Что до меня, то я в него не верю, потому что король разрушил и ограбил Фландрию, и Париж тоже. Больше того, сеньор де Куси принес ему сошник и сказал, что когда он станет уничтожать страну, ему нужно этим воспользоваться». Эти слова сделались широко известными.

Де Куси стал символом другого рода. До подписания перемирия ему бросил вызов Томас Моубрей, граф Ноттингем и будущий герцог Норфолк, один из лордов, которого Ричард назначил пожизненно графом-маршалом. Де Куси преподал этому двадцатитрехлетнему человеку пример рыцарства. Встретиться с Ангерраном в бою означало научиться мастерству, доблести и добиться славы. Когда милосердие и добродетель — атрибуты рыцарского поведения — ставились под сомнение, честь и доблесть тоже надо было отыскать. В одобрении нуждаются люди любого возраста, и когда этого не происходит, в истории наступают плохие времена.

Как «человек, известный своей честью, отвагой и рыцарским поведением», де Куси попросил Ноттингема назвать день и место поединка, чтобы сразиться на копьях, на мечах, на кинжалах и на топорах. От него требовали предоставить «правдивый и достоверный ответ», заверенный печатью короля, а если местом поединка станет Кале, Ноттингему в свою очередь надлежит представить такой же ответ от короля Англии. Де Куси предложил провести поединок в присутствии стольких персон, «сколько мы с вами пригласим», и у всех них должны быть соответствующие документы. В архивах не сохранилось записей о том, состоялся ли поединок. Де Куси не был в нем заинтересован, поскольку в тот момент шли переговоры о перемирии.

Ноттингем не снискал славы и на следующий год принял знаменитый вызов от Сент-Энгельберта, когда лихой Бусико и два его товарища, разозленные хвастовством англичан после подписания перемирия, пригласили к ристалищу всех, кто пожелает с ними сразиться в любом поединке в течение тридцати дней. Совет благоразумно выступил против ссоры, разгоревшейся чуть ли не сразу после подписания перемирия, и предложил сумасбродным рыцарям отказаться от поединков. На Бусико благоразумные советы не действовали. В шестнадцать лет он впервые обнажил меч в битве при Рузбеке, где огромный фламандец, посмеявшись над его юностью и маленьким ростом, посоветовал ему пойти домой, на ручки к маме. Бусико выхватил кинжал и всадил его обидчику в бок со словами: «Скажи, дети из твоей страны играют в такие игры?». Во время поединков он и его товарищи проявили чудеса храбрости, впоследствии Бусико стал маршалом Франции и принял участие в последней авантюре де Куси.

Желание Ноттингема вступить в драку десятью годами позднее привело его уже как герцога Норфолка к исторической дуэли с Болингброком, ускорившей падение Ричарда II. Сосланный вместе со своим оппонентом, Ноттингем скончался в том же году.

Передвигаясь с места на место, нанося визиты, расследуя, задавая вопросы, Жан Фруассар приехал в Париж в тот месяц, когда перемирие было подписано, с тем, чтобы навестить «милого сира де Куси… одного из моих сеньоров и патронов». Через двадцать лет после кончины его первого патрона, английской королевы Филиппы, Фруассар пользовался поддержкой императора Венцеслава и проживал под патронажем Ги де Шатильона, графа де Блуа. Обязанностей, кроме написания хроник, у него не было. Когда Ги де Блуа обанкротился, де Куси предложил Фруассару должность каноника в Лилле; впрочем, это предложение так и не воплотилось в реальность.

Тем не менее

Добрый сеньор де Куси

Часто совал мне в руки

Флорины с красной печатью. [20]