Италия. Враг поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 94

18 января советские войска в районе поселка Алешева замкнули кольцо, в котором от итальянского корпуса остались четыре германские пехотные дивизии и ряд венгерских частей.

Генерал Гарибальди уже 15 января запросил у штаба группы армии «Б» разрешение отвести Альпийский корпус с целью выравнивания линии фронта. Об этом доложили Гитлеру, который не только не разрешил отход, но и отказался санкционировать уже согласованную ранее передислокацию 24-го немецкого корпуса с целью усилить фланг группы армий «Б». Это решение было чисто формальным: 24-й корпус под ударами Красной Армии уже стремительно отходил. Его штаб даже не успел (а, может, не счел нужным) сообщить командующему итальянскими войсками о том, что правый фланг Альпийского корпуса остался открытым. Поэтому появление 15 января у Россоши 30-й и 97-й танковых бригад 12-го танкового корпуса оказалось сюрпризом для штаба итальянского корпуса.

Попавший в плен командир дивизии «Кунеэнзе» рассказывал: «С 17 января никаких приказов… я не получал. Связи как с корпусом, так и с другими дивизиями не было. Дивизия все время вела бои с превосходящими силами русских танков и мотопехоты, против которых не имела противотанковых средств, так как при отходе с Дона большая часть артиллерии была оставлена на месте» [210] .

Альпийский корпус отступал на запад в течение пятнадцати дней, страдая от холода и голода. Путь их пролегал через заснеженную степь, дороги были забиты брошенными машинами и повозками. Толпы альпийцев постоянно натыкались на советские части или партизанские отряды, наносившие им большой урон. В 300 км от Дона, в Шебекино, наконец-то наступила передышка. Из 57 тысяч человек, попавших в окружение, дошли только 27 тысяч. Было потеряно 90 % лошадей и мулов, 99 % автомашин, вся артиллерия, автоматическое оружие и матчасть.

Теперь, после уничтожения Альпийского корпуса, на советско-германском фронте не осталось боеспособных итальянских частей. Немецкое командование приказало 1 февраля 1943 г. итальянской армии оставить свой сектор, и остатки разбитых дивизий двинулись пешком к северо-востоку от Киева — в зону реорганизации.

По официальным данным итальянского Генерального штаба, с 11 декабря 1942 г. по 31 января 1943 г. итальянская армия на Восточном фронте потеряла убитыми, пропавшими без вести и пленными 84 830 человек, ранеными и обмороженными — 29 690 человек, что составляло 60 % офицерского и 49 % рядового состава армии до начала наступления.

В самой Италии население ничего не знало о трагедии A.R.M.I.R. Лишь приближенные дуче и верхушка дипломатического корпуса получали информацию с фронта. Так, итальянский посол в Германии Альфреди записал в дневнике: «Ужасное Рождество 1942 года. Драма в России не оставила никаких сомнений в неизбежности поражения и того, что это будет означать для Италии». Спустя несколько дней он добавил: «Начало разгрома рейха носит название „Сталинград“».

Муссолини же был страшно напуган. Сталинградская катастрофа совпала с поражением германских и итальянских сил на Средиземном море. Понятно, что последнее волновало больше, чем заснеженные поля между Доном и Волгой. Утопающий хватается за соломинку, и Муссолини предпринимает попытку склонить Гитлера к сепаратному миру с СССР. Тогда можно было бы сосредоточить усилия фашистского блока в Средиземноморье и на западных театрах военных действий.

Дуче впервые поднял этот вопрос в ноябре 1942 г. при встрече с немецким военным атташе Рентиленом. В начале декабря того же года в Рим прилетел Геринг, и Муссолини продолжил с ним этот разговор. Позже Муссолини писал: «Дуче выражает мнение, что тяжелая война против России должна быть теперь так или иначе окончена. Если бы сейчас было возможным добиться второго Брест-Литовска, а это можно было бы сделать, предоставив территориальные компенсации России в Центральной Азии, то нужно было бы создать оборонительную линию, которая парализовала бы всякую инициативу противника, отвлекая минимальные силы оси» [211] .

Дуче настаивал на личной встрече с фюрером, что убедить его в необходимости сепаратного мира с Советским Союзом, но Гитлер не торопился, так как понимал, что Сталинградский разгром ставит его в невыгодное положение, и ожидал, когда ситуация сложится в его пользу.

6 декабря 1942 г. Муссолини наконец-то получил приглашение Гитлера, переданное ему немецким послом в Риме Макензеном. Встреча должна была состояться в Клесхейме. Но 15 декабря Гитлер сообщил телеграммой, что сложная обстановка на фронтах не дает ему возможность покинуть ставку, и предложил Муссолини вместо личной встречи прислать к нему в Восточную Пруссию министра иностранных дел Чиано и начальника Генштаба Каваллеро. Фюрер писал, не вдаваясь в подробности, что «переговоры будут очень важными и закончатся в несколько дней». Муссолини понял, что Гитлер хотел избежать обсуждения общеполитических вопросов. Он уже несколько раз отпускал в отношении итальянцев несколько нелестные высказывания типа: «С итальянцами мы никогда не добьемся успеха».

Теперь фюрер желал знать, насколько итальянцы готовы к сопротивлению. А выяснить это он мог и в разговоре с Чиано и Каваллеро, личное присутствие дуче для этого было необязательно. Муссолини вынужден был согласиться.

17 декабря Чиано, Каваллеро и немецкий посол в Риме Макензен поездом отправились в рейх. Барон Ланца, присоединившийся к свите Чиано в Берлине, так описывает это путешествие: «Шикарный состав: Чиано, Макензен и Каваллеро имеют по отдельному вагону… Во время остановок в одно мгновение устанавливается связь с Римом. Но Риму нечего нам сказать… не думаю, чтобы и у министра были какие-либо важные соображения для передачи в Рим. Его блестящие и развлекательные эскапады поразительно пусты и однообразны. Любимая тема — немцы. Он забавляется тем, что говорит про них всякие гадости. Макензен, видимо, привык к этому и с молчаливым достоинством игнорирует более чем прозрачные намеки. Каваллеро не показывается. Чиано, когда упоминает о нем, говорит: „Этот коротконогий дурак“. Дурак один, дурак другой. Немцы — идиоты, немцы — кретины и так далее… Под звуки подобных фраз наш поезд медленно двигался к пункту назначения» [212] .

Чиано получил от Муссолини четкую директиву — изложить фюреру предложения дуче о сепаратном мире с СССР. Муссолини составил краткую инструкцию для своего министра: «Если мы не хотим войны на два фронта, то необходим, если возможно, Брест-Литовск. Если это невозможно, то, по крайней мере — стабилизация Восточного фронта. Отвод наиболее боеспособных соединений оси. Война с Россией бесцельна. Посмотреть, нет ли возможности добиться вступления Японии» [213] .

Однако в ставке Гитлера Чиано и Каваллеро пришлось выслушать множество неприятных вещей. Позже барон Ланца, находившийся в составе итальянской делегации, писал: «Чиано сразу же направился к Гитлеру, а мы стали налаживать связь с Римом. Когда мы присоединились к свите Чиано в небольшом деревянном домике фюрера, то все они выглядели страшно возбужденными и растерянными. Их буквально атаковали немцы, которые были в ярости от положения на Восточном фронте. Они обвиняют наши дивизии в том, что те бежали сегодня ночью, поставив под угрозу войска под Сталинградом. Мы сразу поняли, почему Риббентроп и его окружение встретили нас так мрачно. Чиано вернулся к нам только через несколько часов. „Положение очень серьезно“, — сказал он. Сам фюрер просил его позвонить Муссолини, с тем чтобы тот обратился к итальянским войскам с торжественным призывом прекратить отступление. Атмосфера была такая, что казалось, нас с минуты на минуту отправят в военный трибунал» [214] .