Клад адмирала - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Привалихин cтр.№ 73

– Здесь раньше озеро было. Большущее, вдоль насыпи тянулось километра на полтора и в ширину метров до ста местами, – рассказывал Бражников, когда они втроем в линялых рассветных сумерках шагали через сухое болото по устроенному Бражниковым на натоптанной тропе деревянному настилу шириной в три кромленные топором плахи, брошенные на отслужившие свой век шпалы, от насыпи железной дороги до маячившего впереди ельника. – Дед говорил, когда в деревню, в Витебку, нужно было попасть, на лодке или на плоту переправлялся через озеро. А теперь и следа от озера не осталось…

Из слов Бражникова ясно было: расстилающийся окрест увитый сивой сухой травой кочкарник, тропа с выстроенным на ней тротуаром, тянущаяся в этом кочкарнике, – дно плескавшегося здесь некогда, а ныне сгинувшего озера.

– Помнишь, вчера говорил, что Тютрюмов весной приезжал на кордон? – сказал Бражников, обернувшись к Зимину.

– Помню.

– Точно весной было. Вы уехали, а я поглядел дедовы бумаги. Он, когда документы на пенсию оформлял, во всех местах, где работал, подтверждения запрашивал. Так вот, в Бийское депо он с двадцать восьмого мая двадцатого года работал. Значит, весной, в начале или в середине мая приезжал Тютрюмов. Нет ошибки.

– Нет ошибки, – обескураженно машинально повторил за Бражниковым Зимин.

В следующую секунду Бражников сказал нечто даже очень обнадеживающее для Зимина:

– А золото, какое Тютрюмов спрятал здесь, у нас, в Веревском бору, могло быть взято у купца Архангельского. Слышал о таком?

– Нет.

– Первый богач в Пихтовом был. Всегда Пушилины Игнатий и Степан впереди по богатству шли, он их обогнал перед самой революцией. Пушилины как торговали в Пихтовом, так и продолжали. А он погрузил все свои запасы продуктов в вагоны и в губернский центр айда скорей. Какую‑то станцию, как ни пыжься, с губернским центром не сравнишь. Махом все у него там ушло. А главное – на бумажные деньги совсем не торговал. На золото, камни, кольца. Даже кресты нательные брал. Потом исчез до самого двадцатого года. Вернулся в Пихтовое за спрятанными своими ценностями. Тютрюмов уж хозяйничал в уезде. Он и защучил Архангельского. И – следа от Архангельского и его семьи не осталось…

Новое имя – купец Архангельский. Кажется, вполне правдоподобная фигура. Странно, что до сих пор слышал только о Пушилиных. Не могло так быть, чтобы, кроме них, в Пихтовом не было богатых семей. И неудивительно, если Архангельский при появлении в Пихтовом попал сразу в руки Тютрюмова. У командира ЧОНа был на таких людей нюх особый…

Сергей не слушал их с Бражниковым разговора. Шел, глядя себе под ноги, немного позади. Неведомо, какие мысли занимали его. Но уж, наверное, меньше всего он думал о золотом кладе, который ищут без малого век.

– Погодка, – сказал Зимин, поеживаясь от задувающего колючего ветра.

– Сейчас придем. По ельнику две минуты ходьбы – и на месте, – сказал Бражников.

Точно, не успел он выкурить папиросу, как уже пересекли ельник, и шагах в шестидесяти‑семидесяти от окраинных хвойных деревьев взглядам предстал громадный дом с завалинкой и под железной крышей, со стенами, срубленными из толстенных лесин. Коровник, баня, вросшие в землю, осевшие дощатые сараи, между которыми тянулась, прихотливо изгибаясь, длинная поленница березовых и сосновых крупноколотых дров, были рядом. И колодец среди дворовых построек тоже был. Однако одного беглого взгляда на него хватило, чтобы определить: не первый год, конечно, служит хозяевам, однако явно не в начале века построен.

– Значит, сюда Тютрюмов приезжал? – остановившись рядом с Зиминым у колодца, спросил Нетесов.

– Сюда, – утвердительно кивнул Бражников. – От губернского тракта ночью подъехал, весь от дождя мокрый. Запасной жеребец с ним.

– Так говоришь, будто очевидцем был, – не без иронии заметил Сергей.

– Как мне рассказывали, так и передаю, – не обиделся на подковыристый тон Бражников.

Следы летних раскопок около дома не были заметны. Их и не пытались сохранить, напротив, постарались поскорее навести порядок.

– Так где копал рыжий этим летом? – спросил Нетесов.

– У самого крыльца, вдоль него сделал траншею метров в пять. И по всем углам – ямы. Брустверы выше окон намолотил. – Бражников пальцем указал, где приблизительно проходила траншея. – А в первый раз, когда по телеграмме к сыну уезжали, все по периметру дома разрыли. И шурфов больше десятка наделали, я говорил.

– Ясно. А сами вы? Тоже, наверное, лопатки не раз брали, а?

– Дед – да. Под полом все перерыл, доски сдирал. И на чердаке. А я – ни разу. В клады верю, как в машину по лотерейному билету.

– Выигрывают же… – заметил Нетесов. – А отец?

– Отец в этих местах никогда не жил. Из‑под Бийска на фронт как призвали в сорок третьем – так вечная память…

Бражников закурил, позвал зайти в избу погреться, попить горячего чаю с травами. Сергей не спешил воспользоваться приглашением. Смотрел на Зимина выразительно. «Ну вот, мы на месте, что дальше?» – вопрошал его взгляд.

– Иван Артемьевич, колодец здесь один?

– Один. – Бражников кивнул. – А что?

– Сколько лет колодцу?

– Сорок почти.

– А самый первый, который одновременно с домом был построен, он где?

– Засыпали его, – ответил Бражников.

– Сгнил?

– Да ну. С чего бы он, лиственничный, да сгнил, – возразил Бражников. – Несчастливым оказался. Человек в нем погиб. – Бражников сделал паузу и после нескольких жадных затяжек продолжил: – В стволе того колодца бревнышко из клети выперло. Примерно на полпути до воды. Ну, а сестрин муж – тоже путевым обходчиком был – мастак по колодцам. Увидел это бревнышко торчащее, тут же решил его на место поставить. Это вроде году в шестьдесят третьем на Троицу было. Топор под ремень, сел в бадью, мне велел опускать. Один раз только тюкнуть по бревнышку успел – вся клеть на него рухнула сверху. Не ойкнул даже Трофим, землей и бревнами его завалило. Сутки потом откапывали. А уж после похорон сразу колодец тот засыпали. Новый вырыли.

– Место, где находился этот зарытый колодец, не забыли? – спросил Зимин.

– Забудешь такое…

– Покажите.

– Пожалуйста… – Бражников взял за черенок приткнутую к поленнице штыковую лопату, сделал несколько шагов и уверенным движением без колебаний воткнул лопату в землю метрах в десяти от дома, чуть правее крылечка, ведущего в сени. – Вот тут он был. Ну, может, на полметра, на семьдесят сантиметров ошибаюсь, не больше.

Зимин глядел на воткнутую лопату, обозначавшую местонахождение засыпанного колодца, вспоминал, как прятал «ранний Тютрюмов»‑экспроприатор награбленные деньги на Урале на лесной даче Хазиахметшина. Там закопали их в двух саженях, меряя современными мерками – в четырех метрах от колодца. Если и здесь не изменил своему правилу, действовал по выработавшейся, устоявшейся привычке, то золото нужно искать вокруг того места, где торчит лопата. В протоколе допроса Тютрюмова Огниевичем не сказано ни на какую глубину были закопаны утаенные от друзей‑боевиков деньги, ни в каком направлении в двух саженях от колодца. И акта изъятия, где бы упоминалось об этом, в архивном деле нет. Да и были бы названы координаты, было бы известно в деталях, как именно, на что ориентируясь закопал Тютрюмов золотые деньги царской чеканки на Хазиахметшинской даче, много бы это, наверное, и не дало. Почерк до мельчайших деталей может не совпадать – и наверняка не совпадет.