Брачная игра - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Уэйр cтр.№ 118

– Тогда, ваше величество, я соберу доказательства и составлю обвинительное заключение.

Елизавете было страшно. Она боялась не столько неминуемого ареста Марии, хотя ей и сейчас претила мысль о взятии под стражу законной королевы. (Пусть Марию принудили отречься, в глазах Елизаветы она по-прежнему оставалась королевой Шотландии.) Елизавета сомневалась, насколько применим новый закон к особам королевской крови. Больше всего ее страшило, что Марии вынесут обвинительный приговор, а дальше – эшафот и казнь. Получается, она заставит «дорогую сестру» повторить участь Анны Болейн и других казненных королев. Елизавета решила, что не допустит смерти Марии.

Но мысли о Марии отошли в сторону, когда она получила письмо от Роберта. Он настоятельно уговаривал Елизавету принять корону Нидерландов, считая, что это быстро прекратило бы войну.

– Я не могу дразнить короля Филиппа! – кричала она на заседании Тайного совета.

Ему, этому холодному испанцу, будет достаточно ареста Марии, чтобы послать к берегам Англии свою Армаду.

Советники как могли успокаивали королеву, говоря, что она не обязана соглашаться на нидерландскую корону. В этом нет никакой необходимости, и решение только за ней. Успокоившись, Елизавета пожалела о своем выплеске и написала Роберту, пытаясь объяснить, чем был вызван столь бурный отклик. «Роб, боюсь, мои прыгающие строчки могут навести тебя на мысль, что я нахожусь под властью летней луны. Но я пишу так, как у меня получается, а ты возьми на себя труд дочитать до конца. Я надеюсь, что, когда это письмо достигнет голландских земель, ты по-прежнему будешь в добром здравии и прочтешь его сам. Что-либо иное было бы для меня немыслимо и невыносимо. Я не представляю, как бы я могла попрощаться с тобой, мои дорогие Глаза. Пусть тебя минует всякая опасность. Пусть Господь убережет тебя от врагов. Я шлю тебе миллион и легион благодарностей за твою стойкость. Всегда твоя, Бесс».

Читая ее письмо, Роберт улыбался, и у него стало тепло на сердце. После семи месяцев словесных бурь они вернулись к прежним отношениям. Облегчение, которое он испытывал, не выражалось словами. Он тревожился за Елизавету и знал, что советники разделяют его тревоги. Потом его мысли перенеслись на приближающийся арест Марии. И эту жуткую женщину – «дочь скандалов», как метко назвала ее Елизавета, – когда-то прочили ему в жены!

Марию Стюарт арестовали в августе, выбрав момент, когда она вместе со своей охраной развлекалась соколиной охотой на пустошах Стаффордшира. Четырнадцать ее сообщников уже были схвачены и брошены в Тауэр.

Вскоре весть об аресте опасных заговорщиков разнеслась по Лондону. Во всех церквях звонили колокола. Народ плясал и веселился, радуясь, что их королева чудесным образом избегла смерти от рук злодеев. Испугавшись пыток, Бабингтон во всем признался. Он сделал целых семь признаний, полностью раскрыв замыслы Марии и своих сообщников, собиравшихся сделать ее английской королевой.

– Ваше величество, вам необходимо созвать парламент, дабы больше не возвращаться к делу Марии Стюарт, – говорил Бёрли, которому не терпелось отправить на эшафот эту змею в человеческом обличье.

– Я подумаю, – лаконично ответила Елизавета.

Она опять тянула время, зная, что парламент проявит редкое единодушие и будет настаивать на суде и смертном приговоре, который ей потом принесут на подпись.

– Ваше величество, вы колеблетесь, – мягко упрекнул Уолсингем. – А вам ни в коем случае нельзя проявлять нерешительность.

– Ваше величество, эта шайка запросто лишила бы вас жизни, – напомнил Бёрли. Сегодня его голос звучал с особой суровостью. – Подданные должны видеть, что вы беспощадны к врагам короны и государства. Это слишком серьезное преступление, чтобы проявлять милосердие. Если даже рядовых заговорщиков приговорят к смерти, в чем я не сомневаюсь, на эшафот должна отправиться и их главная вдохновительница.

– Хорошо, – сдалась Елизавета. Ее начинало мутить. – Я созову парламент.

Бабингтона и его сообщников приговорили к мучительной казни, предусмотренной для государственных изменников. Их ждали невообразимые страдания. Связанных, их погрузят на телеги и повезут к месту казни, чтобы своими погаными ногами не топтали землю. Там приговоренных повесят особым образом, чтобы петля еще какое-то время позволяла им дышать. И только когда они начнут терять сознание, веревки обрежут и палачи возьмутся за свое зловещее ремесло. Приговоренных ждет кастрация. Им вспорют животы и будут вырывать оттуда кишки и прочие внутренности, сжигая на глазах у умирающих. И только когда в приговоренных почти не останется жизни, им отрубят голову, после чего четвертуют. Головы и куски тел насадят на пики и выставят в людных местах, дабы все видели, какая участь ждет заговорщиков.

– Они замышляли меня убить! – кричала Елизавета.

Ее трясло от ужаса при мысли, что ее могли заколоть кинжалом или отравить. Ее, королеву! Худшего злодеяния невозможно вообразить.

– Достаточным ли для них будет такое наказание? Я слышала, что палач обычно дожидается смерти приговоренных и лишь потом берется за меч. Уильям, я хочу сделать казнь этих злодеев суровым примером для всех. Просто повесить их, разорвать надвое или четвертовать – этого мало.

Бёрли очень сомневался, что Елизавета когда-либо своими глазами видела упомянутые ею казни.

– Можете не сомневаться, ваше величество, – сказал он. – Палачам даны особые указания на этот счет. Смерть приговоренных будет долгой и мучительной. Это новый вид казни, который применят впервые. Никакого милосердия. Пусть корчатся в муках и вспоминают, как собирались выставить вашу голову на Лондонском мосту.

Похоже, его слова не убедили королеву. Елизавета стояла, напряженно кусая губы. Бёрли как мог доказывал ей, что казнь будет достаточно жестокой. Он не ошибся. Казнь Бабингтона и еще шестерых заговорщиков оказалась чудовищно жестокой. Зрители отворачивались. Кто-то открыто сочувствовал казнимым.

Елизавета поняла: она серьезно недооценила последствия. Больше, чем когда-либо, она боялась потерять любовь народа. Казнить заговорщиков – это одно, но зверски умерщвлять их на глазах толпы… такое вполне могло привести к обратным результатам. Она немедленно распорядилась относительно завтрашней казни оставшихся семерых заговорщиков. Пусть висят в петле, пока не задохнутся, а вспарывание животов и четвертование палач будет производить над мертвыми телами. Но теперь уже сам народ, оправившийся от ужаса первых казней, требовал крови оставшейся семерки и королевы Марии. Появились памфлеты и баллады, призывавшие обезглавить главную злодейку. Разве не она задумала и пыталась осуществить ужасающее преступление против их любимой королевы Елизаветы? Почему рядовым заговорщикам отрубили головы, а ей – нет?

Елизавету одолевали сомнения. Единственным, с кем она могла поделиться, был Бёрли. Уолсингем был готов собственноручно отрубить Марии голову, а Роберт находился далеко.

– Дух мой, меня ужасает мысль о ее казни, – призналась Елизавета. – Она ведь, как и я, законная королева.