Парфянин. Ярость орла - читать онлайн книгу. Автор: Питер Дарман cтр.№ 100

Прошла, казалось, целая вечность, когда мои воины вернулись наконец с обтесанным стволом футов шести в длину и дюймов четырех в диаметре. Я приказал заострить один конец, а потом велел раздеть евнуха догола и разложить на земле лицом вниз.

– Не надо, мой господин, не надо, умоляю тебя! – вопил тот, пока ему привязывали к щиколоткам и запястьям веревки и четверо воинов растягивали его на земле. Я стоял совершенно бесстрастный, не обращая внимания на его вопли, а заостренный конец ствола между тем загнали ему в задний проход, а затем стали забивать дальше с помощью молота, которым орудовал особенно мускулистый воин. Пронзительные крики и стоны так и сотрясали воздух, и некоторые из моих людей кривились и морщились при каждом ударе, загонявшем острие столба все глубже в анальное отверстие евнуха. А тот бился головой о землю, в кровь разбивая себе лоб при каждом ударе, отдававшемся жуткой болью во всем его теле, но не было ему спасения от этой муки, которая становилась все сильнее по мере течения времени, а дерево дюйм за дюймом входило в его тело, пока не вышло наружу из-под правой лопатки. Потом двое воинов выкопали яму, а я протянул фляжку с водой тому воину, что бил молотом – он был весь покрыт по́том, – и велел ему передохнуть. Евнух был еще жив, он корчился от боли, но почти не издавал никаких звуков, разве что едва слышимые стоны. Мы подняли его вместе со столбом, поставили столб в яму и забили его в землю, потом засыпали выкопанной землей и утоптали, чтобы он стоял прямо. И уехали оттуда, оставив насаженного на кол евнуха дожидаться медленной и мучительной смерти. Ему потребуется два или даже три дня, чтобы умереть, может, даже больше, а тем временем сюда соберутся вороны полакомиться его плотью. Они для начала выклюют ему глаза, потом начнут терзать клювами само тело. Жестокая смерть, только жаль, что настигла она лишь эту мелкую сошку.

Когда мы вернулись в лагерь, я отправился с докладом к Спартаку, хотя рука у меня горела огнем, а повязка вся пропиталась кровью. Нергал уже сообщил ему о том, что произошло на берегу.

– Тебя это удивляет? – спросил Спартак, протягивая мне чашу вина, когда я уселся в его шатре, и Клавдия стала накладывать мне новую повязку, прикрыв рану лечебными травами.

– Они нарушили данное нам слово.

Он засмеялся.

– Конечно, нарушили! Мы же просто рабы, мы в их глазах ничто. Неужели ты думал, что если ты принц, то к тебе отнесутся иначе?

– У них нет чести, – ответил я.

Он сел напротив и уставился на меня. Клавдия закончила делать перевязку и поцеловала меня в щеку.

– Послушай, мой юный друг, – продолжал Спартак. – Для римлян честь соблюдается только по отношению к равным. Мы уже тем оскорбили их честь, что подняли восстание, разгромили их войска и разграбили города. А теперь еще и заставили платить выкуп и выполнять наши требования. Так что их негодование достигло невыносимых для них пределов. Поэтому они и пытались тебя убить. То, что им это не удалось, лишь усилит их жажду мести, особенно когда они увидят свои обгоревшие корабли, набитые костями их сожженных товарищей.

– Нет пощады тем, кто нарушил данное слово, – это было все, что я мог сказать.

– Ты поступил совершенно правильно, – одобрительно сказал Спартак.

– Как твоя рука? – спросила Клавдия.

– Заживет, – ответил я. – Я обязан тебе жизнью, моя госпожа. Галлия рассказала, что это ты ее предупредила, что я попал в опасное положение.

Спартак встал с кресла, подошел к жене и взял ее лицо в обе ладони. И поцеловал ее.

– Очень полезно иметь при себе женщину, с которой разговаривают боги.

– Да не разговариваю я с богами! – прервала она его. – Просто они иногда открывают мне кое-что. Вот и все.

– Чудесный дар! – воскликнул я.

– Или проклятье, – ответила она. – Не все видения, что ко мне приходят, имеют счастливый конец. Я никак не могу управлять тем, что мне открывается.

– Крикс оказался прав, – сказал я, меняя тему разговора. Говоря по правде, единственное, что меня сейчас занимало, это месть. – Мы должны взять этот город.

– Тебя еще и по голове стукнули? – осведомился Спартак.

– Мы должны предать Фурии огню и мечу!

Спартак налил себе еще вина.

– У нас нет времени на твою личную месть. Войско почти готово к походу. Здесь нам больше делать нечего, так что мы идем на север.

– Но они оскорбили нас!

– Они оскорбили тебя.

– Их предательство нельзя оставлять ненаказанным!

– Что тебя больше донимает, Пакор, раненая рука или ущемленная гордость?

Он говорил правду, войско было готово к походу, конница тоже. Нехватка кольчуг и шлемов не слишком скажется на нашей боевой подготовке. Но желание отомстить по-прежнему огнем жгло мне душу, и я намеревался еще до ухода отсюда свести с римлянами все счеты.

Единственным человеком, который мог мне помочь в этом деле, был Луций Домит, бывший центурион, который ныне успешно муштровал новобранцев, готовя их убивать его соотечественников-римлян. Вначале я относился к нему с подозрением, но Акмон сообщил мне, что это отличный инструктор, хотя и весьма суровый. В этом я не сомневался, поскольку для меня все центурионы обладали, кажется, врожденной бесчувственностью и бессердечностью. Тем не менее именно такой человек и был мне нужен, так что я посетил его на учебном плацу. Там стояли десятки вертикальных столбов, у которых новобранцы, вооруженные плетеными щитами и деревянными мечами, отрабатывали приемы боя. Домит явно наслаждался своим новым положением, выдавая потоки непристойных ругательств в адрес порученных ему рекрутов. Я подошел ближе и стал смотреть, как он – с тростью в руке – расхаживает вдоль рядов залитых потом воинов, тыкающих и рубящих мечами столбы и прижимающих щиты поближе к телу, следя за тем, чтобы не слишком далеко вытягивать руку с оружием. А Домит то и дело колотил кого-нибудь тростью (вот вам и данное ему распоряжение не бить рекрутов!), а потом орал на него, разъясняя причину, по которой его наказал. У меня было ощущение, что он способен заниматься муштрой днем и ночью, такое она доставляла ему удовольствие. Он заметил меня и пошел навстречу.

– Желаешь поупражняться с мечом, мой господин?

– Э-э, нет, спасибо. Как у тебя идут дела?

– Хорошо, – ответил он и улыбнулся. – Скоро они будут готовы для настоящих боев.

– Тебе не противно учить их убивать римлян?

– С чего бы это? – он пожал плечами. – Я был осужден на смерть в шахте, а Спартак меня освободил. Думаю, я ему кое-чем обязан. А он умеет привлекать к себе, тебе не кажется?

– Да, это он умеет.

Он откупорил фляжку и отпил глоток, потом предложил мне, после чего заорал во весь голос на своих рекрутов, требуя прекратить бездельничать.