Дитя огня - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Крен cтр.№ 50

– Но если Людовик хочет, чтобы весь мир считал его защитником Ричарда, – заметил Бото, – он будет вынужден наказать Арнульфа Фландрского.

«Какое мне дело до Фландрии, – подумала Спрота, – если я теряю сына?»

– И что же, ради этой мести мы бросим нашего наследника?! – возмутился Осмонд. – Как бы хорошо к нему ни относились в Лане, там он в плену, а не в гостях. Что, если Людовик воспользуется случаем и…

Бернард махнул рукой, и Осмонд замолчал, но Спроте было известно окончание этой фразы. Что, если Людовик убьет Ричарда?

– Если Ричард умрет в Лане, – сказал Бернард, – в глазах всего мира Людовик станет его убийцей. Король франков не может так рисковать. Если бы он хотел лишить мальчика жизни, то вернулся бы домой и послал бы в Нормандию душегуба. Как бы странно это ни звучало, в Лане Ричарду, возможно, будет безопаснее, чем здесь. Похоже, рядом с Людовиком он лучше защищен от самого Людовика.

– При условии, – проворчал Осмонд, – что король действительно боится клейма убийцы. Арнульфа оно не испугало.

– Арнульф – это не король франков, помазанный на царство елеем, который когда-то держал в руках сам святой Ремигий. Не забывайте: речь идет не только о безопасности Ричарда, но и о судьбе Нормандии. Людовик не единственный, от кого исходит угроза. Почти все соседи рано или поздно попытаются завоевать наши земли, но пока Ричард, законный наследник, находится под покровительством Людовика, они не посмеют совершить нападение.

– Но не совершит ли его сам Людовик?

– Он изъявил желание до своего отъезда в Лан посетить вместе с Ричардом несколько городов Нормандии, чтобы народ мог выразить свое почтение будущему правителю, прежде чем тот покинет страну. Это можно расценивать как жест доброй воли.

– Если у нас самих есть эта добрая воля, – сказал Осмонд. – У меня ее, во всяком случае, нет.

Бото вздохнул:

– Никто не мешает нам рассуждать о том, как сложатся события. Но что бы мы ни сделали, это вполне может оказаться как ошибкой, так и верным решением.

Спрота вглядывалась в лица мужчин, которые слушали этот разговор молча. Свое мнение было у каждого: вспыльчивые стремились что-то делать – не важно, что именно, а рассудительные хотели оттянуть принятие решения, насколько это было возможно. Но все они чувствовали облегчение от того, что тяжелая ноша лежит на плечах Бернарда, и даже Спрота радовалась, что не она должна решать судьбу сына. Она бы не знала, что делать. Сейчас ей было известно лишь одно: счастье – это нечто большее, чем порхание бабочки над летним лугом. Счастье – это понимать, что Ричард рядом, целый и невредимый, и этого счастья ее лишили надолго, если не навсегда.

Женщина подавила в себе желание закричать, броситься к ногам Бернарда, умоляя его оставить сына с ней, и вместо этого спокойно произнесла:

– Если Ричард действительно должен уехать в Лан, вам следует выдвинуть условие: кто-нибудь из вас будет его сопровождать. Наверное, лучше всего это сделает Осмонд. Он сможет держать меня… нас в известности по поводу происходящего.

Бернард задумчиво посмотрел на нее. В любой другой ситуации он никогда бы не последовал совету Спроты, но сейчас кивнул:

– Четыре года… Через четыре года Ричарду исполнится четырнадцать. Тогда он сможет вступить в наследство, и мы заберем его из Лана любой ценой.

Воцарилась тишина. Четыре года – большой срок для страны без правителя, но с алчными соседями, однако Ричард был единственным наследником.

Четыре года – большой срок и для матери, просто матери, не вдовы и уже не конкубины, однако выбора у нее не было.

Молчание длилось недолго, вскоре мужчины заговорили снова, повторяя одни и те же доводы. Только Спрота больше не проронила ни слова и опустила глаза, скрывая от всех свою боль.

Когда час спустя все разошлись, женщина, до сих пор стоявшая с прямой спиной, бессильно опустилась на стул. Если бы она осталась одна, то заплакала бы так безудержно, как никогда в жизни, но еще не все удалились. Кто-то подошел к Спроте и ждал, когда к ней вернутся силы и она сможет поднять голову.

Этот мужчина не изводил ее вопросами, и говорить с ним было легко.

– Именно ты остался со мной, – невольно произнесла Спрота. – Между мной и его монахами всегда стояла невидимая стена. Мы обвиняли друг друга в том, что Вильгельм не принадлежит нам полностью. А теперь… теперь он уже никому не принадлежит. Теперь даже его сына отдают врагу.

Она тяжело вздохнула.

– Что с тобой будет дальше?

– С каких пор я могу это решать? – ответила Спрота. – Но ты – ты можешь принимать решения. Ты вернешься в Жюмьежский монастырь, не так ли?

Арвид отвел глаза.

– Я должен поговорить… с ней, – вырвалось у него. – Мне давно следовало это сделать. Все эти годы я думал, что смогу ее забыть и что так будет лучше, но с тех пор как увидел ее снова…

Он замолчал.

Значит, вот почему он остался с ней в зале! И как только она могла подумать, что Арвид сделал это ради нее? Нет, его волновало будущее другой женщины, такой же бездомной, как и она, затравленной и, несомненно, исполненной страха перед завтрашним днем. Спрота не знала, что связывало Матильду и Арвида, но замечала взгляды, которые молодые люди в последнее время украдкой бросали друг на друга, а также их попытки изобразить безразличие.

– Но для чего ты хочешь поговорить с ней? Чтобы попрощаться? Не усложняй жизнь ни себе, ни ей.

В голосе Спроты послышалась злость. Женщина сдержала ее в разговоре с Бернардом, потому что Ричарда защитить не могла, в отличие от Матильды.

– Я должен ее увидеть! – снова взмолился Арвид. – Прошу тебя! Я ведь даже не знаю, хочу ли вернуться в монастырь.

Спрота прищурила глаза. Отчаяние на лице этого молодого мужчины растрогало ее и в то же время привело в ярость, но злилась она не на него, а на Вильгельма.

– Этими словами ты себя выдал, – резко ответила она. – Ты говоришь, что не знаешь, а значит, ты колеблешься. Ты не уверен. И надеешься, что решение за тебя примет Матильда. Но послушай меня: не обременяй ее этим. Я точно знаю, что чувствует женщина, когда живет с мужчиной, который находится в плену противоречий, разрывается между Богом и государством, умерщвляет свою плоть и все же иногда поддается искушению.

«С мужчиной, который, став отцом моего ребенка, признал его, – мысленно добавила она, – но не женился на мне и не придал моим словам достаточно влияния, чтобы я могла кричать на Бернарда, а не соглашаться с ним».

– Уезжай! – велела Спрота. – Уезжай как можно скорее и не заставляй Матильду повторять мою судьбу. Рядом с Вильгельмом я перестала искать счастье, потому что думала, что по крайней мере он защитит меня от несчастья. Ты видишь, чем все закончилось.

Арвид бросил на нее растерянный взгляд:

– Значит, я должен ее избегать? Но что с ней будет?