Тайна Черной горы - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Свиридов cтр.№ 34

– Об чем, мужики, разговор у вас? – Семен Хлыбин, несмотря на выпитые стаканы, держался удивительно трезво.

– Дык мы опять про Мяочан… Геологи тама обустроиваютца. Кситрит какой-то нашли…

– Не кситрит, а касситерит, – поправил Семен, поднаторевший в поисках золотишка. – Касситерит!

– Ценный какой камень? – спросил Терентий.

– Вовсе не камень, а руда. Самая что ни есть руда для металла.

– Железа, што ль? – уточнил дед Мокей.

– Не, бери пониже, – Семен Хлыбин хитро улыбнулся в усы. Он-то знал, что касситерит относится к редким минералам, что его, как и намытое золотишко, принимают в тех же специальных магазинах и выдают за него такие же чеки, как их называют, «боны», за которые можно купить то, чего нету в обыкновенных сельмагах. Но здесь, за столом, ему не хотелось особенно распространяться и ставить никому не ведомый пока касситерит вровень с признанным по ценности золотишком.

– Медь, што ли? – допытывался дед Мокей.

– Не, руда для самого обыкновенного олова. Ну, того самого олова, каким паяют и кастрюли бабам лудят, особенно ежели они насквозь медные. Ну и пуговки для мундиров отливают, вилки-ножи делают. А вы-то думали, что ценный какой? Фу! Темнота тут у вас непросветная…

Терентий как-то сразу потерял интерес к Мяочану. Тож нашли что искать! Кругом в тайге, в распадках да по долинам в речонках старатели моют золотишко, какому цена наивысшая среди всего прочего ценного металла. И, как бы вторя его мыслям, Семен Хлыбин веско утверждал, держа в руках наполненный стакан:

– Золото всему голова! Все богатство в нем! Так было, так и будет! Нету его дороже! Хоть всю землю переройте, не найдете.

Мужики согласно кивали и поднимали бокалы, пили за золото, за старателей, людей фарта и удачи, за счастливый сезон и за хорошее будущее. И хмельными голосами опять вели разговор о молодом начальнике геологов, что работы там, в Мяочане, край непочатый, а на олове шибко не разживешься.

– Начальника ихнего знаю. Вот как с вами сидел с ним, угощал. Казаковский фамилия. Инженер – во! – Семен вытягивал вверх большой, прокуренный и оттого желтый, как огарок свечи, палец. – Сманю его к себе в артель. Нам такой позарез нужен, чтоб по всем механизмам и моторам!

Семен Хлыбин помнил, как познакомился с Казаковским. Как тот несколькими дельными советами по инженерной части крепко им помог. И исправил неполадки в дизеле, как бы мимоходом, играючи. Где-то что-то подкрутил, подналадил, и тот заработал. А потом, уже за столом, Хлыбин угостил его хлебосольно, по-старательски, выставил отменную закуску и, конечно, питье – бутылки «Столичной» и коньяка. Но Казаковский от горячительного вежливо отказался и попросил, если можно, чайку покрепче. Семен, конечно, постарался и, сказав: «счас будет», подал условный сигнал своим людям, чтоб приготовили старательский «чаек». Казаковский ему нравился как «спец», только вид-то у него был для здешних мест слишком городской, интеллигентный какой-то: белая рубаха, при галстучке, в очках. Ну и не прошло пару минут, как на столе появился пузатый чайник, который осторожно поставили на подставку, словно он и в самом деле обжигающе горячий. По легкому кивку Семен понял, что сотворили «чаек» первосортный – влили несколько бутылок коньяка. «Вам можна с лимоном?» – спросил Семен Хлыбин, держа чайник над тонким стаканом. «Можно и с лимоном», – согласился Казаковский. «Пожалуйста, у нас запросто!» – Семен кончиком ножа поддел ломтик лимона, опустил в стакан, и наполнил его до краев «чаем» и, при общем молчании, подал.

Казаковский поблагодарил, помешал ложечкой коньяк, подавил лимон, словно и в самом деле там находился хорошо заваренный чай, и стал отхлебывать, держа стакан обеими руками, как бы грея их. Потом взял из вазы кусочек сахара, обмакнул его, положил в рот и стал не торопясь, с наслаждением пить, как принято называть, вприкуску. Того, что ждали старатели, притихшие за столом и готовые взорваться гомоном и смехом, не получилось. Семен недоуменно поглядывал то на стакан в руках Казаковского, то на чайник. И усомнился: а вдруг тяпы-растяпы не поняли его команды и подали всамделишный крепко заваренный чай? Недолго думая, он сам наполнил себе стакан. Взял в руки – вроде не горячий. Поднес ко рту, хватанул и – поперхнулся! В чайнике был коньяк, чистый коньяк! Закашлял, на глазах выступили слезы. А за столом раздался такой взрыв общего смеха, что, казалось, стекла повылетают. Откашлявшись, Хлыбин сам рассмеялся и, хлопнув ладонью Казаковского по плечу, как бы утверждая того в своей среде, принимая в братство старателей, людей риска и фарта, произнес: «Ай, молодец! Люблю таких! Свой в доску и стельку!» И тут же предложил инженеру бросать свою работенку по невзрачному вшивому олову, он так и сказал «вшивому олову», и переходить к ним, в артель старателей, чтобы с помощью механизмов мыть золотишко, главный металл земли! Открыл ему даже секрет, что свои люди из геологов, из управления, подсказали и глухие таежные места, где имеются россыпи, богатые россыпи, куда в ближайшие годы государственные добытчики не сунутся. И закончил: «Не знаем, какая тама у тебя высокая зарплата, но ты приноси нам справку от вашей конторы, и у нас, у старателей, станем платить в три раза больше! Три зарплаты и – без всяких вычетов-налогов! А там поглядим, пойдет хорошо – премия каждый месяц, да не в одну тыщу!» Старатели, поглядывая то на своего вожака-председателя, то на Казаковского, терпеливо ждали исхода. К их удивлению, Казаковский поблагодарил за предложение, вежливо так, и – отказался. А Семен, положив свою ладонь ему на плечо, сказал: «Не спеши, парень. Подумай! – и, при общем одобрении, добавил: – Время еще терпит. Если не ныне, так хоть попозже, хоть в следующем сезоне. Приходи! Всегда будем рады принять в артель!» И тут Казаковский сказал то, что меньше всего ожидали услышать Семен Хлыбин и все сидевшие за столом: «А может, пойдете ко мне, на Мяочан, вот так сразу всей артелью. Хорошая из вас бригада получилась бы! Подумайте! А Хлыбина назначим бригадиром. Жду! С радостью приму!»

И сейчас за столом у Чухониных, своей дальней родни, когда мужики затеяли разговор о геологах, обусваивающихся в Мяочане, об их молодом начальнике Казаковском, невольно припомнил ту встречу и весь разговор. Хмель вовсю бродил в его голове, но мысли не путались. Семен Хлыбин обнял одной рукой быстро опьяневшего Терентия, а другой держал стакан, наполненный коньяком, и горячо говорил племяннику в ухо, говорил громко, уверенно и убежденно в своей конечной правоте:

– Вот посмотришь… Посмотришь!.. Придет к нам инженер товарищ Казаковский!.. Такие деньги-бумажки на дороге не валяются!.. Как там шибко на олове не платят, а на золотишке мы ихний козырь перешибем! Перешибем!.. Три ихних зарплаты!.. Три, да в придачу еще и премии. Да ко мне из самого ихнего управления любой прибежит за такие бабки. Любой! – Семен Хлыбин расходился и горячился, видимо, где-то внутри задетый за живое отказом Казаковского переходить на работу в артель старателей, и обещающе утверждал, поднимая стакан: – Переманим!.. Нам только такой нужон!.. А с ним-то мы такие развороты механизации сотворим, что только гул пойдет по всей тайге!.. Во! Из носу кровь! – и снова обнимал Терентия. – И ты, племяш, давай… к нам!.. Идет?