Крещение Руси и Владимир Святой - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 26

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Крещение Руси и Владимир Святой | Автор книги - Сергей Алексеев

Cтраница 26
читать онлайн книги бесплатно

Владимир тоже не стал восстанавливать старое капище на теремном дворе. Вместо этого на близлежащем холме над Днепром, за городскими валами, он поставил не одного, а пять идолов, сведя воедино всех «светлых», небесных богов нового пантеона. Капище, по обычаю, обнесли глубокими рвами. Перед статуями богов горели неугасимые огни.

Все идолы представляли собой высокие деревянные столбы с резными изображениями. Но глава пантеона, княжеский бог Перун выделялся особой красотой. У него, замечает летописец, были «глава серебряная, а ус золотой». Речь, конечно, о красках, а не о том, что деревянному кумиру действительно приделали голову из драгоценного металла. На киевлян эти новые украшения знакомого божества произвели глубокое впечатление, потому и запомнились.

Громовержец Перун являлся главой «Владимирова пантеона», верховным божеством, которое новый князь предлагал всей Руси. Второе же место закономерно занимал предок князей – Дажьбог, бог Солнца. В большинстве летописей речь идет о двух солнечных божествах – Хорсе и Дажьбоге. Однако решает дело одно свидетельство Начального летописца о более поздних временах, когда упоминает он именно пять, а не шесть языческих богов. Второй из богов Владимира именовался «Хорс Дажьбог». При этом местное киевское имя Хорс, в позабытые времена воспринятое у давно сгинувших сарматских кочевников, толковалось ныне как личное имя бога. Легко же переводимое со славянского Дажьбог – как прозвище, Бог Дающий. Потомки Дажьбога, «Дажьбожьи внуки», киевские князья правили под особым его покровительством. Сохранившееся в былинах княжеское прозвание Красное Солнышко – смутное о том напоминание. Так что второе место Солнца после всевластного громовника было вполне оправдано.

Третьим богом «Владимирова пантеона» стал Стрибог. Если Перуна и Велеса знали в разных концах славянского мира, то Стрибог являлся специфически восточнославянским, древнерусским божеством. В древности, до выдвижения Перуна на первое место среди небесных богов, предки славян почитали Небесного Отца как главу и родоначальника других мироправителей. Какие-то функции этого древнего персонажа достались на время богу Роду, воплощению родового единства. Но власть над атмосферными явлениями унаследовал Стрибог, «Стрый-бог». Стрыем у славян назывался дядя по отцу, в отличие от вуя, или уя, – дяди по матери. «Отец» в этой комбинации – конечно, Перун. Таким образом, Стрибог – его брат. Стрибог в восточнославянских мифах и поверьях выступал как дед и хозяин братьев Ветров, способных нести земледельцу и блага, и разрушения.

Четвертое, среди современных ученых вызывающее наибольшее количество споров, имя во Владимировом пантеоне – Семаргл. Пришло оно тоже в глубокой древности из сарматских степей, и был Семаргл местным богом Южной Руси, Киевщины и Левобережья. За что именно он отвечал – как раз и есть предмет главных споров. То ли, подобно своему иранскому прообразу, чудовищной птице (или крылатому псу) Сэнмурву, Семаргл был хранителем водных источников. То ли слился с исконно славянским семиглавым божеством войны, тем более что бог или дух войны в облике огромной хищной птицы часто встречается в мифах кочевников. Во всяком случае, ясно, что Семаргл принадлежал к младшим богам пантеона и не был известен даже по всей Руси. Сами имена Семаргла и Хорса подчеркивали верность Владимира киевским, южнорусским религиозным преданиям.

Замыкает список пяти богов Владимира единственное среди них женское божество – Мокошь. Очевидно, это жена верховного бога Перуна. Мокошь могли отождествлять с высшим женским началом славянской религии – «Матерью Сырой Землей». Однако это лишь одна из ее ипостасей. В общеславянской мифологии Мокошь занимала довольно скромное место, почитаясь как богиня земной влаги и покровительница женского рукоделия. На Руси ее почитание возросло, но в верховную богиню превратил Мокошь, вероятно, только Владимир – в ущерб другим, более популярным ипостасям женского божества.

Вообще, масса «народных» богов и божков, связанных в языческих мифах со Средним, земным, и с Нижним, подземным мирами, дарителей плодов земных и богатств, осталось вне Владимирова сонма. Даже включение Мокоши выглядит здесь некой уступкой. Капище на пригородном холме являлось подчеркнуто княжеским, дружинным – с тем отличием от своего предшественника на Горе, что призвано было служить действительно общим и главным для всего Киева, а то и для всей Руси. Правда, Владимир не только не разрушил других мест поклонения в Киеве, но и подновил капище и идол Велеса в Оболони. Но теперь, при наличии главного святилища сразу нескольких богов пантеона, одинокое почитание Велеса окончательно уходило на второй план, превращаясь постепенно из сколько-нибудь государственного в простонародный культ.

Почитание нового созвездия государственных богов требовалось подкрепить и обосновать. Одного авторитета княжеской власти в Киеве хватило бы, но поддержавшие «реформу» жрецы, связанные со старым киевским боярством, а особенно с городскими «старцами», домогались большего. Они добивались – на будущее – укрепления собственного влияния, собственного общественного веса. И Владимир последовал их советам, поставив на страх и силу. Вправе ли кто-то был ждать иного от захватчика власти, переступившего только что через тело брата?

Славяне отнюдь не были чужды жертвоприношений. Как правило, совершались кровавые животные жертвы, которым много не только письменных, но и археологических свидетельств. Человеческие жертвы встречались сравнительно редко, но все-таки вспоминаются и в фольклоре, и в источниках. Есть их следы и среди материалов раскопок. В процессе строительства славянских государств многие древние мрачные обряды отошли в прошлое, оставшись лишь смутными воспоминаниями в календарных праздниках с сожжениями или расчленениями чучел и кукол. Но параллельно этому крепло и переполнялось новыми амбициями жреческое «сословие».

В частых жертвоприношениях Владимира, добавившего к животной крови и человеческую, часто видят «тлетворное влияние» скандинавов. Однако это не так. У норманнов обряды такого рода встречались не намного чаще, чем у славян, хоть и были более изощренными. А во времена Владимира (и, что важно, позднее «по окраинам» двоеверной еще Руси) жертвы животные и человеческие приносились по славянскому, а не скандинавскому ритуалу – только резались и сжигались. Видимо, в разных местах Руси волхвы и жрецы переходили к этому верному средству держать население в страхе самостоятельно. Владимир лишь освятил новую «традицию» своим княжеским словом и в своем новопостроенном святилище.

В обычное время богам Владимира приносились обильные животные жертвы. Перуну, например, забивали быков. Но в честь знаменательных событий или по особо важным молениям совершались людские жертвоприношения. Тогда городские «старцы» и княжеские бояре бросали жребий, определяя, какая семья должна «дать богам» неженатого отрока или незамужнюю девицу. «И оскверняли землю требами своими, – пишет летописец, – и осквернилась земля Русская кровью и холм тот».

Однако здесь жрецы просчитались, и сам Владимир вместе с ними. Киев отвык от подобных порядков, даже если они обладали прошлым за собою. В городе уже имелось достаточно христиан, и кое-кто из них не скрывал своего мнения. Рано или поздно должно было возникнуть прямое столкновение, и оно произошло, лишь на время оставив иллюзорную победу за язычниками. Но об этом после.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию