Рейд "Черного Жука" - читать онлайн книгу. Автор: Иван Макаров, Алексей Горяйнов cтр.№ 21

Я хочу заставить Павлика ответить мне про Оглоблина.

– Оглоблина мне взять с собой? – вновь повторяю я.

– А?.. а?.. Скажите Волжину, что вы от Александра Ивановича Пешкова… А?.. а?..

Я в третий раз спрашиваю:

– Оглоблина взять мне?

– А?.. а?.. Вы не говорите так громко. Все-таки могут услышать. А?.. а?..

Возвратясь, я застал Оглоблина дома. Люди мои уж собрались у «пункта» и ждут меня. Я отзываю Оглоблина в сторону, говорю ему:

– Собирайся, мы выступаем в Олечье.

– Почему ночью? – спрашивает он.

– Сегодня там ожидают восстание крестьян.

– Крестьян?.. Против кого? – изумленно вскрикивает он.

– Против Советской власти.

– Крестьян?.. Против Советской власти? Уж не Медведев ли такую чушь тебе напел?

Я отвожу его дальше в сторону, почти к дверям. Если он будет сопротивляться, я выведу его в сенцы. А там достану браунинг.

– Меня выслали из округа со специальным назначением усмирить восстание, – говорю я.

– Дико… дико… товарищ Багровский! – восклицает он. – Кулаки – так им хребет перебить. Но присылать отряд? Да в центре за это шкуру спустят с нас со всех. Так ведь поговорить просто… разъяснить. От темноты все это. Кулаки подъеферивают… сволочи, хребет перебить. Ведь разъяснять надо, а ты?..

И так все время приговаривая «сволочи», «шкуру спустить», «от темноты», он быстро оделся, и мы вышли к людям.

Оглоблина я усадил на повозку. Рядом с ним сел Андрей-Фиалка.

Потом мы взяли Царя – Волжина. Он действительно похож на покойного государя. Такая же рыжая бороденка и беспокойная юркость.

Любопытен у этого Царя его постоянный жест вскидывать руку, согнутую в локте, перед тем как что-нибудь произнести. Точно бы он школьник и всякий раз поднимает руку, чтоб ему позволили высказаться.

– Беспрекословнейше повинуюсь, – ответил он мне, когда я объявил ему об аресте.

Жена его плакала, но он остановил ее.

– Пашенька, Пашенька, плакать нам нечего, – заговорил он. – Наирешительнейше плакать запрещаю. Не неволься тут без меня. Не неволься, Пашенька. Что где взять, сама знаешь.

Потом он обращается ко мне:

– Товарищ комиссар, позвольте проститься с супругой. Или, может. Советская власть наипаче не разрешает прощаться с супругами?

– Прощайтесь, – говорю я.

– При ваших очах позволяете или можно удалиться в горницу нам с супругой Пашенькой?

– Удалитесь в горницу, – едва сдерживая смех, отвечаю я.

Впоследствии я раскаялся, что позволил ему «удалиться с супругой Пашенькой в горницу». Забрав Волжина, я уехал с половиной отряда. Другая часть под начальством дяди Паши Алаверды осталась «заработать». Я позволил им задержаться только на час. Но прошло уже полтора часа, а людей все не было.

Я взял Артемия и вернулся в поселок. Люди мои уж начисто размели все пожитки Царя. В двух местах они проломили пол, но нигде не нашли что-либо ценное. Видимо, Пашенька успела крепко спрятать.

Тогда они устроили Пашеньке «очередь». Она умерла. Застал ее лежащей на большом сундуке, покрытом ковром из разноцветных тряпочек.

– Начальник, ее пальцем никто не тронул. Перед истинным богом – никто, – отрапортовал мне цыган.

Я верю, что никто из них не бил Пашеньку и что она задохлась от непрерывной ласки.

Меня разжигает любопытство. Я спрашиваю цыгана:

– Ну, а ты?

– Ни-ни-ни, начальник. Перед истинным богом – до своей терпеть буду.

Шинель на нем расстегнута. Я нарочно смотрю ему на пояс, он смущен и поспешно задергивает полы и застегивается.

Я командую:

– По коням!

Люди необычайно послушны и исполнительны. Многие оставляют то, что они «заработали» у Волжина.

Волжин ничего не знает о судьбе Пашеньки. Я ему сказал, кто мы. Понятно, он не поверил, но провести нас к местечку Каляш согласился.

– Наипокорнейше повинуюсь всякому приказанию власть имущих, – ответил он. За ним следят дядя Паша Алаверды и Ананий – адская машина.

Мы сворачиваем вправо от олеченской дороги. Я слышу, как на повозке беспокоится Оглоблин.

– Сиди, сиди, тебе говорят, мама-дура, – осаживает его Андрей-Фиалка. – Знают, куда ехать.

Но через полчаса Андрей-Фиалка уж дружелюбно философствует с Оглоблиным. Он ему уж рассказал свою теорию «искорененья зла» при помощи сплошных вишневых садов.

Оглоблин смеется:

– А кто же их сажать будет, сады?

– Кто… – мычит Андрей-Фиалка.

– Я спрашиваю, кто?

– Люди, мама-дура, и насадят.

– А как их заставят? – Оглоблин хохочет.

– А кто твои колхозы сажать будет?

– Голова, колхозы сами мужики создают, под руководством нашей партии, а пролетариат машин даст. А вишни?.. А вишни?..

Андрей-Фиалка долго молчит. Потом глухо и сердито спрашивает:

– Вишневые сады, дура-мама, не надо?

Я понял его, тронул лошадь и незаметно подъехал к повозке.

– Вздор… товарищ милый, чепуха, дикость… И кто только у вас политрук?

Андрей хватает его сзади за шею, опрокидывает на повозке и заносит над ним тесак. Оглоблин неподвижен. Его парализовало неожиданностью.

– Андрей! – кричу я.

Андрей-Фиалка прячет нож и гудит:

– Дура-мама, вишневые сады – чепуха?

Оглоблин опомнился и вскрикивает:

– Товарищ Багровский, что за шутки, в чем дело?

Я говорю спокойно:

– Дело в том, что мы вовсе не красноармейцы.

Но Оглоблин требователен:

– Товарищ Багровский, я спрашиваю, что за шутки?

Я смеюсь и объясняю:

– Товарищ Андрей был контужен в бою с белыми. Контузило его как раз в то время, когда их цепь вбежала в цветущий вишневый сад. Это было на Украине, весной. С этого времени у него постоянные припадки, когда кто-нибудь не соглашается с ним насчет вишневых садов.

Оглоблин успокаивается.

– Товарищ Андрей, – ласково говорит он, – ты меня уж прости. Простишь?.. Идет?.. Ну давай лапу. Шлепай крепче… Идет?.. Э… ведь я не знал, брат…

– Я оставляю их.

Впереди Волжин объясняет громко:

– Наиближайший тут до Каляша путь пролегает.

Мы едем через какую-то мочежину. Впереди справа и слева блестят небольшие заводи, обросшие кугой. При нашем приближении из заводей с громким шумом срываются утки. Их черные силуэты мелькают и исчезают в небе. Некоторые из них долго и с тревожным криком уносятся вдаль. Невольно вздрагиваешь, когда они взлетают из камышей. Кажется, что это не утка, а кто-то огромный и черный.