Массмедиа с древнейших времен и до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бернстайн cтр.№ 55

Письменный доклад Колумба после возвращения в Европу в 1493 году сделался со временем достоянием общественности, но, в отличие от метеорита Энзисхейма, не произвел большого впечатления. В конце пятнадцатого века европейские путешественники то и дело открывали «новые острова», к тому же Испания не являлась издательским центром Европы. Брант не торопился обнародовать первое путешествие Колумба вплоть до 1497 года.

Флорентийский дворянин Америго Веспуччи, совершивший в 1499–1503 годах четыре плавания на запад при «спонсорстве» Португалии и Испании, стал благодаря прессе намного известнее. После своих путешествий он не вернулся во Флоренцию, а оставался в Испании и Португалии, оттуда писал на родину семье своего старого патрона Лоренцо Медичи, а также другому дворянину, Пьеро Содерини. Писал Веспуччи и в Италию, находившуюся поблизости от издательских центров Европы; тем самым он привлек к себе больше внимания, чем Колумб. Вот так и получилось, что континенты западного полушария называются с тех пор Северная и Южная Америка, а не Северная и Южная Колумбия.

Разное отношение к путешествиям Колумба и Веспуччи выявило главную проблему новостного бизнеса. Приняв за аксиому то, что газеты обладают властью, заключаем, что суть в прерогативе, в том, что они выбирают для публикации. Однако в те времена, изголодавшиеся по информации, газетчикам выбирать было не из чего. Те газеты и сравнивать невозможно с такими колоссами, как пресс-империи Херста или Анненберга. Газетчики пятнадцатого века зависели от тех, кто их снабжал информацией, а были это в основном путешественники и моряки с торговых и военных кораблей.

На протяжении четырех столетий после Гутенберга печатные материалы оставались исключительной роскошью. Средний человек мог накопить на семейную Библию или даже на календарь, но газета, которую приходилось выбрасывать через неделю или через месяц, представлялась чем-то экстравагантным. Она зависела от прямых правительственных или, как в США, непрямых субсидий в виде объявлений политических партий и местных правительств, контролировавших эти партии. А поскольку газеты того времени не могли похвастать занимательной информацией, откуда было взяться читателям?

Газеты по своей природе требуют большого стартового капитала, и это сказывается на тираже. В первые несколько веков после рождения прессы публикация в Европе целиком и полностью зависела от правящих элит, и даже покупка всего одной широкополосной газеты оставалась уделом богачей.

В девятнадцатом веке, вместе с развитием грамотности, дешевая бумага из древесной массы и высокоскоростные паровые печатные станки впервые сделали газеты доступными обычному гражданину. По иронии судьбы, более высокая цена, затрачиваемая на изготовление новой газеты, сужала возможности обычных граждан, не способных тягаться с типографиями, выдававшими десятки тысяч газет в час. Стоимость новых станков была не по карману обычному гражданину, а потому государству стало еще проще контролировать сравнительно небольшое число типографий; особенно ярко это проявлялось в Советском Союзе и нацистской Германии.

Что представляет собою газета? По современным стандартам, конечно же, не разрозненную брошюру, описывающую падающую звезду, открытие нового острова или даже новой земли. Ближе к современной газете могут быть «куранты», нерегулярно или регулярно выходившие брошюры, появившиеся в семнадцатом столетии в Северной Европе, в частности, в Нидерландах.

Большая часть историков современной печати отдают дань уважения французскому врачу Теофрасту Ренодо, издателю первой регулярной газеты, освещавшей различные вопросы. История его газеты демонстрирует, что между доступом к печати и властью существует неразрывная связь, что очевидно на примере лучше всех на тот момент организованного национального государства – Франции, где корона контролировала нарождавшуюся прессу.

Хотя Ренодо получил медицинское образование в провинциальном Монпелье, в 1606 году он приехал практиковать в Париж – по тем временам это сродни покорению Бродвея провинциалом. Он обратил на себя внимание кардинала Ришелье, блестящего первого министра Людовика XIII. Вскоре Ренодо стал личным врачом кардинала и короля.

Он быстро воспользовался своим влиянием, чтобы заняться различными социальными стратегиями, в том числе помощью бедным, включая бесплатное медицинское обслуживание; организовал bureau et de rencontre, то есть службу занятости для парижан, оставшихся без работы. Что еще удивительнее для того времени, под крышей своего бюро он проводил еженедельные научные конференции, посвященные медицине и другим наукам. Ренодо хотел организовать публичные семинары в качестве «интеллектуального тоника» для государственных служащих и приводил сравнение: голодающий, перед которым стоит выбор – между реальной пищей (то есть фактами) и абсолютно бесполезными в питательном отношении слухами и инсинуациями.

Короче, история надеяться не могла на появление столь непредубежденного, щедрого и патриотичного человека, взявшегося за учреждение первой настоящей газеты. Увы, хотя сам Ренодо служил народу, его «Gazette» служила власть имущим.

На момент основания «Gazette» во Франции выходило несколько периодических изданий, среди них официальные сообщения королевской типографии, печатники которой отличались высокой квалификацией, необходимой для публикации документов. Издание «Canard» представляло собой перечень нерегламентированных сообщений о текущих событиях и придворных сплетен – чем сенсационнее, тем лучше; «Relations» походило на «Canard», однако затрагивало в основном дипломатические казусы, то есть ориентировалось на специфическую аудиторию; «Annuel» попросту пересказывала простым языком придворные события.

Ришелье, и сам недурной писатель, понимал потенциал пера и прессы, а потому, пригласив к себе Ренодо в качестве заместителя по пропаганде, сделал правильный выбор. При явной поддержке кардинала и с молчаливого одобрения короля первый выпуск «Gazette» появился 30 мая 1631 года. Через полгода король уже не скрывал своего интереса и предоставил Ренодо национальную монополию на газету. Хотя Ренодо еще несколько месяцев боролся с соперниками, к 1635 году он уже стал газетным бароном своего времени. Он издавал не только еженедельную «Gazette», но и много других еженедельных газет, также ежемесячники, например, упомянутый «Relations», а еще отчеты о еженедельных образовательных конференциях и extraordinaires, выходившие в случае особо знаменательных событий.

Эти публикации требовали больших расходов: когда «Gazette» каждую субботу появлялась на улицах, ее двенадцать страниц обходились читателям в четыре су, то есть по цене двух килограммов простого хлеба, которым можно было накормить семью. Современному читателю такая цена может показаться чрезмерной, но вспомните, что публикации Ренодо опирались на передовую технологию века. Те, кто едва сводил концы с концами, могли взять газету напрокат за ежемесячную плату в магазинах или киосках, самый популярный из которых находился на мосту Пон-Неф.

В наши дни Центральное новостное агентство Северной Кореи гордилось бы репортажами Ренодо. Тот, кто хотел узнать о фронде (мятеже местных правительств и аристократов против короля), об ухудшающемся состоянии здоровья Людовика XIII и о его военных неудачах, не искал их в «Gazette». Эта газета радостно сообщала о народных волнениях за рубежом, особенно в Англии. Зато злодеяния французов по отношению к врагам оставались незамеченными. Особый интерес вызывали природные катастрофы, обычно их игнорировали, если только каким-то образом они не задевали двор, когда, к примеру, сильное наводнение в провинциях задерживало фрейлин и те не могли выехать из затопленного района.