Массмедиа с древнейших времен и до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Бернстайн cтр.№ 91

В феврале 1976 года художественный директор группы и поэт, выпускник Карлова университета Иван Йорус праздновал свою свадьбу в деревушке неподалеку от Праги. Группа «Plastic People» и другие рок-музыканты на протяжении двенадцати часов развлекали четыреста гостей. Это сочли нарушением правопорядка, полиция арестовала двадцать участников концерта, включая Йоруса и всю его группу, и допросила около ста человек. Последовала череда судов в жанре «опера-буфф», на которых приводились измышления о низкосортных шутках подсудимых. Прокуроры обличали не только свадебную церемонию, но и предыдущую деятельность группы. Йоруса осудили на полтора года тюремного заключения, саксофониста – на восемь месяцев, остальных музыкантов отправили в ссылку.

На заседаниях суда присутствовали многие выдающиеся интеллектуалы страны, включая Вацлава Гавела. Они возмущались не только тем, что правительство сделало из суда посмешище, но и тем, что суд нарушил недавно подписанные Хельсинкские соглашения. В этих документах, которым не исполнилось еще и года, провозглашалась свобода «мысли, совести, религии и вероисповедания» в Советском Союзе и Восточной Европе. (Одновременно декларировалась незыблемость европейских границ 1945 года, что признавало де-факто пребывание в составе СССР прибалтийских республик, оккупированных Советским Союзом в 1940 году.) Гавел и его единомышленники подписали так называемую «Хартию-77», которая требовала от коммунистического правительства Чехословакии придерживаться подтвержденных Хельсинкскими соглашениями прав человека и не нарушать собственную конституцию и законы.

В ночь на 6 января 1977 года – в Двенадцатую ночь – пражская полиция остановила автомобиль, в котором сидели актер и драматург Павел Пандовски, Гавел и писатель Людвик Вацулик. Они везли 250 конвертов с манифестом, чтобы все члены группы могли их подписать. Каждого из троих подвергли допросу, а конверты конфисковали и не вернули.

Оказалось, впрочем, что это не важно: «Хартия-77» успела попасть по назначению. Уже на следующий день манифест опубликовала газета «Франкфуртер альгемайне цайтунг» (прямая наследница газеты, которую нацисты не трогали вплоть до гибели Третьего рейха), а затем его содержание стали транслировать «голоса».

В 1980-м «голоса» начали передавать сообщения о стачках в Польше. Советские власти, которые в 1973 году прекратили глушение западных радиостанций, вновь вернулись к излюбленной практике, но – тщетно: те передачи, которые все-таки «прорывались» к слушателям, провоцировали стачки на фабриках и шахтах по всему Советскому Союзу. Забавно, что советское руководство воспринимало распространение транскриптов западных радиопередач как разглашение государственных секретов СССР; при этом миллионы советских граждан слушали «вражеские голоса», несмотря на глушилки. Оказаться в «циркуляционном листе» правительства – который обычно доставляли вместе с повесткой вооруженные милиционеры – считалось высокой честью; по иронии судьбы, люди, занимавшие наилучшие места для реализации реформ, одновременно являлись теми, перед кем отчитывались милиция и КГБ. Как заметил историк Майкл Нельсон, «рыба гниет с головы».

В самом деле, к 1970-м годам многие советские лидеры тайно соглашались с утверждением Норберта Винера: «Требование секретности представляет собой нежелание страдающей от недугов цивилизации изучать собственный диагноз». Более проницательные члены советского политбюро и ЦК, даже отрицая необходимость расширения индивидуальных свобод, ясно понимали, что советская экономика отстает от экономики Запада, прежде всего – вследствие разных технологий обработки информации. Среди этих реформаторов был протеже Андропова – Михаил Горбачев. В 1982 году генеральным секретарем ЦК КПСС стал Андропов, однако он тяжело болел (проблемы с почками). Своим преемником он предполагал сделать именно Горбачева, но в последний год жизни Андропов стал совсем недееспособен, так что когда в 1984 году он скончался, политбюро проигнорировало его политическое завещание и назначило на пост генерального секретаря Константина Черненко. Тот смог продержаться у власти всего тринадцать месяцев, а после его кончины должность наконец получил Горбачев.

Поначалу новый генеральный секретарь действовал осторожно. В августе 1987 года несколько тысяч латышей публично оплакали сорок восьмую годовщину пресловутого пакта Молотова – Риббентропа, по которому прибалтийские республики попали в «тиски Сталина». Организаторы сообщали «голосам» о времени и месте сбора демонстрантов, один из них сказал: «Те, кто хочет выйти на улицу, не имеют возможности сообщить об этом, роль радио очень велика». Горбачев жестко раскритиковал западные радиостанции за помощь демонстрантам.

Несколько месяцев спустя Горбачев открыл «шлюзы гласности»; в октябре американский сенатор Мойниган сообщил ста пятидесяти миллионам советских телезрителей, что они живут в аду, где нарушаются права человека, а глушение западного вещания окончательно прекратилось. Неожиданно направление реформ в коммунистическом блоке поменялось: до 1987 года перемены шли с запада на восток – от быстро менявшихся бывших стран-сателлитов, Польши и Венгрии, к СССР; после 1987 года вектор изменился – от СССР к более репрессивным режимам Чехословакии, Восточной Германии, Румынии и Болгарии.

С этого момента революция стала распространяться по «усложненным» каналам, чему способствовали более передовые технологически массовые коммуникации. К середине восьмидесятых Венгрия, как и Польша, даровала своим СМИ свободу, венгерское телевидение даже подсказывало жителям Восточной Германии наилучшие пути для побега через Берлинскую стену. Чехи начали слушать советское радио, поскольку оно вдруг стало намного интереснее скучного домашнего вещания.

Мрачный эпизод, достойный пера талантливых романистов, положил конец коммунизму в Чехии. 17 ноября 1989 года тысячи студентов вышли в Праге на мирную демонстрацию. Они не знали, что в ряды демонстрантов затесался офицер полиции Людвиг Зифчак, который завел их в полицейскую западню. Сотни молодых людей были ранены в столкновениях с полицией. Зифчак упал наземь и притворился мертвым. Коллеги-полицейские накрыли «тело» простыней и унесли прочь.

Мнимая смерть имела колоссальные последствия. «Голос Америки» и «Свободная Европа» раструбили о гибели студента по всей Чехословакии, и на следующий день сотни тысяч протестующих вышли на улицы чешских и словацких городов. Спустя одиннадцать дней коммунистический режим рухнул. (Когда Зифчак появился на публике живым и здоровым, новые демократические власти предъявили ему обвинение в оскорблении чести полицейского.)

Румынский диктатор Николае Чаушеску не допускал либерализма в правительстве. В Румынии проживало около трех миллионов венгров, многие из которых слушали вещание венгерского радио и смотрели венгерское телевидение. В стране появлялись и персональные средства коммуникации. В декабре 1989 года вспыхнуло восстание против Чаушеску. Милиция пришла в церковь города Тимишоары, чтобы арестовать одного из руководителей восстания, преподобного отца Ласло Токеша; прямо в церкви пролилась кровь. К ужасу властей, венгерское телевидение почти незамедлительно показало репортаж о побоище гражданам Румынии. Все недоумевали: как венграм удалось снять столкновение на пленку? Объяснение оказалось простым: за несколько месяцев до побоища венгерский журналист, предвидя такое развитие событий, спрятал видеокамеру среди имущества отца Токеша.