Неистощимая - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Тарасевич cтр.№ 71

Дом этот, да что! домик в два окна стоял в самом конце улицы под огромным вековым дубом. Никто из ныне живущих не знает, а мы вам точно можем сказать, что еще ко времени рождения самого князя Бориса Глебовича Кушакова-Телепневского дубу исполнилось аж триста лет, так что в миг первого появления здесь нашего Ивана Сергеича дереву стукнуло лет четыреста пятьдесят, не меньше. Если б Голубович находился сейчас хоть в какой сознательности, он несомненно узнал бы и дуб, и дом под ним – уж слишком памятны они были губернатору, хотя считались вычеркнутыми из памяти, но раненый уже почти ничего не соображал от боли и от потери крови. Голубович проковылял – чуть было мы не написали «оставляя за собою кровавый след», но в том-то и дело, что кровавый след был, а следов за Голубовичем заметно не было, – проковылял он, значит, за калитку, взобрался из последних сил на крыльцо, ударил в дверь кулаком, рванул, не дождавшись ответа, на себя ручку и наконец потерял еще раз сознание. С таким грохотом, словно бы он был не человек, а башенный кран, словно бы даже не из одних костей безо всякого мяса состоял, а один ажурный, но многотонный металлический каркас представлял собою Голубович, рухнул он на рассохшееся, в огромных щелях крыльцо.

Кровь из губернаторской ляжки продолжала течь и текла, кстати вам сказать, все сильнее и сильнее, но таковым оказалось свойство Глухово-Колпаковской земли, что кровь человеческая – хоть якобы голубая княжеская, хоть губернаторская, хоть простая мужицкая, хоть невинная девичья, – любая пролитая кровь на красной земле становилась не видна. На человеке кровь оставалась, на убиенном – хоть винно, хоть безвинно, а равно и на убийце кровь оставалась, на случившихся тут же каких предметах – что на ноже да топоре, что на вилах, что на дощатом полу или паркете наборном в четыре цвета из четырех пород дерева – оставалась, а на земле нет. Нету! То ли столько за многовековое бытование свое впитала эта земля крови, что стала бурой, как обожженный кирпич, то ли от самого зарождения своего оказалась она красной, чтобы неможно было рассмотреть на ней крови – не знаем. А ведь очень важно – узнать сему странному явлению причину. Ну, может быть, cо временем… Когда-нибудь все узнается, дорогие мои.

Так Голубович, значит, следов не оставлял – кровь тут же впитывалась в разрыхленную землю, и найти ее, кровь, мог бы сейчас разве что спектрографический анализ. Не мудрено, что следаки, явившиеся на шоссе Глухово-Колпаков – Светлозыбальск, никаких примет ретировки губернатора с места происшествия не обнаружили. И в деревне никто его не увидел – ни человек, ни зверь. А кроме всего прочего, через буквально пять минут после приезда расследователей все поле вокруг бывшего губернаторского авто оказалось затоптанным словно бы стадом слонов…

Да, мы про телевидение совсем забыли, дорогие мои. Вот мы тут вам расписываем про специальные службы, имеющие, ежли судить по трагическим слухам, без всякой к тому нужды своих осведомителей решительно во всех социальных сообществах, а того вам не говорим, что службы телевизионные, давно уже никакой четвертой властью не являющиеся, а являющиеся просто пропагандистским бизнесом – эти службы имеют своих осведомителей в самих спецслужбах. И те осведомители за скромные, но постоянные деньги как раз незамедлительно и сообщают своим TV-дружкам о событиях. Сообщают. Помимо, конечно, крышевания. Но об этом в сторону. Не об этом сейчас речь. Мы просто к тому ведем свой рассказ, что, несмотря на несомненные ум и хитрость, Овсянников напрасно рассчитывал, что столь выдающееся событие на главной глухово-колпаковской трассе сможет сохранить свою информационную невинность хоть какое-то время. Oн, вероятно, рассчитывал, что невинность оное событие сохранит на более долгий срок, чем оказалось в действительности.

Еще не успели обнести место катастрофы полосатой красно-белой лентой, еще не успели понаставить через каждые пять метров пластиковые стойки с табличками «Проход закрыт. ФСБ», еще не успели собрать все части человеческих тел в мешки, как прямо рядом с Овсянниковской «Aуди» припарковался красный пикап-«Фольсваген» с синею надписью «ТЕЛЕВИДЕНИЕ», оттуда деловито вышел известный всему Глухово-Колпакову да, кстати сказать, всей России известный собственный одного из главных российких телеканалов корреспондент в области Марк Конецкий, или же Конец – так его, разумеется, все называли в глаза и за глаза. Тут же, словно бы он его за пазухой прятал, появился у него в руках микрофон с логотипом, а вышедшие вместе с Мариком из пикапа трое парней водрузили на одного из них телекамеру, и тут же Конецкий спросил в микрофон:

– Миша, сигнал есть?.. Мы готовы.

Он поправил наушник у себя над воротником футболки, зачем-то подвигал туда-сюда обтянутой джинсами поджарой задницей, словно бы проверяя, достаточна ли в сей миг гибкость его позвоночника, каковая является одним из важнейших атрибутов профессии любого телевизионщика, и ходко заговорил в камеру:

– Мы находимся на месте гибели губернатора Глухово-Колпаковской области Ивана Сергеевича Голубовича. Тело губернатора еще не идентифицировано. Вместе с губернатором погибли двенадцать человек. Следствие только приступило к выяснению обстоятельств произошедшего, выводы делать еще рано. Однако источник в правоохранительных органах сообщает, что это несомненно был теракт. Иван Сергеевич занимал бескомпромиссную гражданскую позицию по очень многим острым вопросам современности и пользовался единодушной поддержкой населения. Многие его знали лично… И очень любили… Вы видите сейчас, как специалисты осматривают место происшествия… Ваш корреспондент в Глухово-Колпакове Марк Конецкий… Миша?

Тут почему-то симпатичную мордаху красавчика Конецкого почти незаметно облетела судорога, и тот, кто все-таки заметил бы сейчас ее, не понял бы, неуместная ли то была улыбка или, как знать, может быть гримаса душевной боли, или что еще… А конецкий оператор действительно повернул камеру в сторону, и видно стало в эту камеру, как люди в медицинских масках и перчатках собирают обгоревшие куски мяса в мешки и как к телевизионщикам бежит, тряся пивным животом, сам генерал-майор полиции Суворов.

Пока корреспондент, как всякий общественный человек, энергетически подпитывается обращенными на него взглядами, выслушивает рев Суворова – сам генералиссимус Суворов, как известно, обладал надтреснутым тенорком, а вот генерал-майор полиции Суворов – отличным оперным басом, пока Марик слушает рев Суворова «Без комментариев! Бееез ка-мен-таариев! Очистить место происшествия! Молодой человек! Очистить!», мы вернемся к нашему главному герою. Потому что мы не желаем видеть, как Суворов, повернувшись, сделал понятный знак подчиненным, и Марика со свитой немедленно от снимаемой натуры, говоря протокольным языком, оттеснили. Спасибо, не разбили камеру. Мы этого незаконного действия не видели. Мы только знаем, что уже через несколько минут порядок был восстановлен, и Конец вместе с другими подъехавшими коллегами вещал метров за двести от места трагедии и вскоре вообще уехал в город. Об Марике мы с вами еще обязательно поговорим.

… Да, так в очередной раз очнувшись, Иван Сергеич увидел себя лежащим навзничь на низком топчане и тут же ощутил, как в спину ему упираются многочисленные бугры старого матраца. Стоял в комнате полумрак, пахло затхлой пылью.