Отпуск по ранению - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Кондратьев cтр.№ 45

– Конечно, глаза наливать вроде вас не буду. Мне дитев кормить. Понял? – огрызнулась та.

– Ладно, кончаем базар. Закурить у тебя, лейтенант, не найдется? Ты извини, что я тебя на "ты", по-свойски, по-фронтовому. На каком участке лиха хватил?

– Из-подо Ржева я, – ответил Володька, давая закурить инвалиду.

– Калининский, значит… А меня под Смоленском шарахнуло, еще осенью. Я уж месяц как в Москве, а то все по госпиталям разным валялся. Нерв у меня перебитый. Видишь, как пальцы скрючило – не разогнуть. Пока на полгода освобождение дали. Но вряд ли рука разойдется. Обидно, что правая – рабочая. В общем, видать, отвоевался…

Володька с интересом слушал и инвалида, прислушивался и к разговорам в очереди. Они шли разные, кто о чем. И о том говорили, как карточки в этот месяц удалось хорошо отоварить, и о том, как в деревню ездили без пропуска менять вещички на картоху, и о том, что соседка две похоронки сразу получила – на мужа и на сына, и о том, что самое страшное позади – зима прошла, что теперь полегче в тепле-то будет… Колхозничков поругивали за сумасшедшие цены на рынках… И радовались, что налетов немецких совсем поменело и, дай Бог, больше к Москве не допустят… О многом еще говорили в очереди, но плыли эти разговоры спокойно, без особого уныния и паники, а главное, без страха. А ведь немец-то пока еще как близко от города. Но чувствовалась и вера и убежденность – то, что случилось прошлой осенью, больше не повторится.

Давали по две бутылки в одни руки. Володька получил, засунул в карманы бриджей и подумал, что ему повезло: при встрече с Сергеем можно будет выпить маленько, и хотел было идти, как подошел к нему тот инвалид разговорчивый, видно поджидавший его.

– Побалакать не желаешь, лейтенант? – предложил он. – О многом спросить тебя хочется.

– Давай поговорим, – согласился Володька.

Они отошли от магазина в сторону, завернули в какой-то небольшой дворик, нашли скамейку, присели, закурили…

– Ну, как фриц поживает? – начал инвалид.

– Фриц пока лучше нашего поживает, – в тон ему ответил Володька.

– Чего-то мы прохлопали с этой войной. Небось товарищу Сталину много липы подсовывали. Обманывали его начальнички. Да и не без вредительства было. Вот танки-то и самолеты-то и вышли на бумаге только… Знаешь, как он летом пёр? Ох, как пёр! Я ж с самого запада драпал. Меня ж в тридцать девятом из запаса взяли, да так и не отпустили… Понимаешь, только мы кой-какую оборону организуем, а он, сука, обтекает нас с флангов – и в кольцо…

– Как сейчас-то живешь? – прервал Володька его разглагольствования.

– Как живу? – усмехнулся инвалид. – Моя жизнь теперича, можно сказать, пречудная… Пенсии мне положили по третьей группе триста двадцать рубликов, выдали карточку рабочую и к спецмагазину прикрепили – к инвалидному. Там и продукты получше, и сразу за месяц можно все отоварить… Ну, пенсия эта, сам понимаешь, – только паек выкупить. А пайка этого, сам увидишь, на месяц, тяни не тяни, никак не растянешь. Его в три дня улопать можно, за исключением хлеба, конечно… Вот так… Значит, если хочешь жить – соображай. Вот и соображаешь. Бутылку одну я, конечно, употреблю, а вторую – на базар, как те бабоньки, что в очереди стояли. За пятьсот, может, и не продам, долго стоять надо, а за четыреста верняком… Вот на них-то тебе и килограмм картошечки, вот тебе немного маслица или сальца… Вот так, браток. Понял?

– Понял, – кивнул Володька, добавив еще несколько словечек из своих любимых.

– Гадство – верно. А что делать? Водку без талонов, поди, каждый день где-нибудь да дают. Я вот сейчас до Колхозной пешочком пройду, авось еще где дают, может, еще пару бутылок приобрету. Вот так, брат, пока и кручусь. Жрать-то надо…

– В общем, в рот пароход, якорь… – процедил Володька хмуро, без усмешки.

– Ха-ха, – грохнул инвалид. – В самую точку! Ты откуда понабрался такого, лейтенант? Не из блатных или флотских будешь?

– С Рощи я. С Марьиной…

– Тогда понятно, – досмеивался инвалид.

– Не противно базарить-то? – спросил Володька после паузы.

– Противно! Первый раз с этой водкой на рынке стоял, аж покраснел весь – и стыдно, и гадостно, и себя жалко, чуть ли не слезы на глазах. Обидно уж очень. А потом привык. Все сейчас так. Хочешь жить – умей вертеться. Угости еще папиросочкой.

– Держи. Может, в запас дать?

– Нет, спасибо. Махорочки куплю на базаре… Ты пивка небось давно не пивал?

– Давно.

– С пивом в Москве порядок, и по довоенной цене – два двадцать кружечка, почитай даром. Ну, очередя, разумеется, но нас, инвалидов, как везде, – через пять гавриков. Но все равно постоять надо. Зато дорвешься – и сиди себе, попивай всласть… Иной раз кружек десять в себя вольешь – и сыт, и пьян…

Они помолчали немного, попыхивая папиросками. Переваривал Володька услышанное. А инвалид тем временем поднялся, спеша, видно, к следующему магазину, где вдруг удастся отхватить еще пару бутылочек.

– Ну, бывай, браток. Желаю погулять как следует, пока вне строя. Второй раз можешь и не попасть в Москву, да и вообще… никуда… – Инвалид протянул левую руку, Володька правую. Пожали крепко и разошлись.

* * *

Проходя на обратном пути мимо своего дома, повстречался Володька с двумя пареньками со своего двора – Витькой Бульдогом и Шуркой Профессором. Когда уезжал в армию, были они еще совсем пацанятами, а сейчас один вымахал ростом выше Володьки, а второй стал хоть не высоким, но крепеньким, складным парнем.

– Володь… – жали они ему руку, глядя с восхищением на его медаль и на перевязанную руку.

– Ну как, мелочь пузатая, живете? – небрежно спросил он, прекрасно понимая, чтó он для них сейчас представляет.

– Призываемся мы, Володь. Вот Шурка выпускные экзамены сдаст и сразу в армию.

– Витьке бронь могут дать, но он не хочет, – сказал Шурка.

– Какую бронь? Ты работаешь? – удивился Володька.

– Конечно. Разряд у меня… Ну ее, эту бронь… Про Любу-то знаешь?

– Знаю, – кивнул Володька.

– Мы зимой ее последний раз видели. Приходила во двор. В полушубке белом, а сама такая веселая. Она с Зоей Космодемьянской вроде пошла. – Витька Бульдог шмыгнул носом и потер глаза.

И Володька понял: влюблен, видать, был Витька в Любу первой мальчишеской любовью, какая тут может быть бронь…

– И Абрама убило, Петьку Егорова тоже… А Вовка Кукарача Героя получил, – выпалил Шурка. – Он трех фрицев из разведки приволок. Один. Понимаешь?

Володька кивнул головой, задумался…

– Да, ребятки, не очень веселое вы рассказали.

Вытащил папиросы, угостил ребят, а сам подумал, что разметала война весь их двор и никогда, никогда не увидит он тех ребят, с которыми толкался в подворотне, играл в "казаки-разбойники", перекидывался мячом на волейбольной площадке… Да, никогда! И ткнуло тупой болью в сердце.