Девять дней Дюнкерка - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Сквайрс, Дэвид Дивайн cтр.№ 40

Это был один из старейших эсминцев английского флота – небольшой, побывавший под огнем, не особенно красивый, но увенчанный славой корабля, ушедшего последним из Дюнкерка. В 3.40 «Шикари» взял курс на Англию, а на берегу в ожидании своей участи остались доблестные бойцы арьергарда. В 9.00 Дюнкерк пал. За весь период эвакуации 338 226 человек были с триумфом доставлены на английский берег.

Для каждой из четырех стран – участниц боевых событий Дюнкерка значение этой кампании было совершенно различным. Но было нечто общее для всех них.

Значение этой кампании заключалось не столько в самих боевых событиях у Дюнкерка, сколько в том, какие возможности и перспективы они открывали.

Немцам Дюнкерк предоставлял возможность разгромить английские экспедиционные силы и таким образом сломить волю англичан к сопротивлению.

Бельгийцам он давал реальную возможность продолжать битву, которую они уже считали проигранной.

Французам он открывал возможность хотя бы частично реабилитировать себя за поражение, вызванное развалом верховного командования их вооруженных сил.

Англичанам он создавал традиционную возможность отступить, с тем чтобы вновь вступить в борьбу, выбрав время и место для этого по своему усмотрению.

Учитывая эти моменты, полезно будет рассмотреть ошибки и успехи каждого из четырех участников Дюнкеркской операции.

Основной целью германского плана «Гельб», согласно журналу боевых действий группы армий «А», было «втянуть в сражение и разгромить возможно более крупные силы французских и союзнических войск в Северной Франции и Бельгии».

Около трети миллиона солдат союзных армий Севера эвакуировалось через Дюнкерк. Почему же немцы потерпели такую неудачу?

Анализ использования трех видов вооруженных сил рейха после поразительного успеха удара на Абвиль показывает, к чему может привести нерешительность военного командования. Истоки этой нерешительности относятся еще к периоду возрождения германской армии. Хотя новая германская армия строилась в расчете на танки, хотя она развивалась и совершенствовалась на основе сочетания броневой защиты, авиационной поддержки и высоких темпов продвижения, ее верховное командование никогда полностью не принимало новых принципов ведения войны. Несмотря на то, что Гудериан и другие немецкие генералы в Польше наглядно показали возможности новой армии, Манштейну, Рундштедту и, наконец, самому Гитлеру пришлось оказывать сильный нажим на Браухича и генеральный штаб, чтобы заставить их разработать практический план наступления на западе. В связи с этим немецкое главное командование с большой опаской планировало темпы и глубину продвижения после первого прорыва. Танковые дивизии неоднократно сдерживались, скорость их продвижения намеренно замедлялась, чтобы уравнять темп продвижения в глубь Франции. Рундштедту беспрерывно напоминали из ставки об уязвимости его флангов.

В этом заключалась первая причина неудач немцев. Была и другая причина.

Так как немецкое верховное командование не верило в возможность успеха, у него не было плана дальнейшего использования танковых колонн после их выхода к морю. Абвиль в буквальном смысле слова был пределом немецких замыслов. Генерал Гудериан писал по этому поводу в книге «Panzer Leader»:

«К исходу 20 мая мы не знали, в каком направлении надо было продолжать наше продвижение; танковая группа фон Клейста также не получала никаких указаний относительно дальнейшего направления нашего наступления».

Все это отразилось на результатах контрудара, предпринятого англичанами к югу от Арраса. Роммелю, в то время дивизионному генералу, контрудар у Арраса показался началом активных действий северных армий союзников, и впервые после форсирования реки Маас это вывело его из равновесия. Первое появление хорошо используемых танковых войск союзников казалось ему началом удара по северному флангу, за которым неизбежно последует другой удар с юга с целью отрезать немецкие танковые колонны от главных сил наступающих войск. Его опасения передались Рундштедту. Они совпали с намерением повернуть головные танковые колонны на север, вдоль морского побережья, и привели к тому, что выполнение этого маневра было задержано.

Эта короткая задержка, давшая возможность англичанам предпринять активные действия в Булони и Кале, была, однако, только одним из последствий контрудара союзников у Арраса. На протяжении последующего периода Рундштедт использует танковые войска почти с такой же осторожностью, какую навязывал в то время немецкий генеральный штаб. Он подсчитывает свои потери: на 23 мая – 50 процентов танков и автомашин, значительные потери в людях. Напомним, что, двигаясь на север, он попал в район, неблагоприятный для действий танков, – путь танкам преграждал канал Аа, проходящий по болотистой, топкой местности, а дальше лежала Фландрская низменность, перерезанная множеством дамб. Все эти факторы оказали влияние на взгляды Рундштедта. Согласно приказам Гитлера он должен был подготовить свои силы для последующего удара на юг – в Центральную Францию. Однако он все еще считался (ибо с военной точки зрения нельзя было не считаться) с мощью французской армии. Известно ему было и то, что у французов с самого начала было больше танков, чем у него. Он знал также, что каждая правильно руководимая армия всегда имеет необходимый и надлежащим образом подготовленный резерв. Оценивая обстановку, он увидел тогда, что на севере лежала непроходимая для танков местность, а на юге его ждали новые испытания и новые опасности, поэтому в 18.10 23 мая он задержал танки на линии канала Аа и тем самым предоставил Горту передышку, которая была необходима для восстановления расстроенной и разобщенной обороны.

На следующий день Гитлер утвердил решение Рундштедта. Он утвердил его как раз в тот момент, когда среди германских руководителей разгорелись споры в связи с расхождениями во взглядах по военным вопросам. Браухич считал необходимым продолжать без пауз наступление с целью окружения и предлагал передать Боку командование всеми наступающими войсками.

Гальдер полагал, что подобные действий приведут к трудностям, и поэтому заявил, что умывает руки. Иодль в своей обычной холопской манере отметил, что Гитлер очень доволен мероприятиями, проведенными Рундштедтом. Последний же был убежден, что является хозяином положения, что армии противника окружены и что танковые соединения сделали большое дело. Сам Гитлер считал, что армии союзников будут теперь разбиты между «наковальней» из танков Рундштедта, расположившихся вдоль канала Аа, и «молотом» из войск Бока, наносящих удар через Бельгию. Геринг был убежден, что его военно-воздушные силы справятся с любой задачей.

Однако Бок сам решил изменить направление удара своего «молота». Имея приказ наступать на юг, он вместо этого решил использовать слабый участок обороны союзников, обнаруженный на стыке между английскими и бельгийскими войсками. Его выводы в отношении слабости обороны были правильными, он успешно вбил клин и расширил брешь между позициями англичан и бельгийцев, но не смог развить этого успеха должным образом. Он не смог этого сделать потому, что в ходе быстрого прорыва к Абвилю ставка германского верховного командования вдруг воспылала любовью к новым принципам ведения войны и отобрала у него три танковые дивизии, бывшие в его распоряжении с самого начала наступления. Когда же образовалась упомянутая выше брешь, у Бока не оказалось сил для ввода в прорыв. Но вопрос остается спорным – смог ли бы он ввести войска в прорыв, если бы у него были резервы. Он управлял войсками на всем пути наступления по старинке, медлительно, без огонька и воодушевления. «Молот» так и не ударил по «наковальне». Северные армии союзников не были отрезаны от моря.