Хольмгард - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Романовский cтр.№ 89

— Продам изделия! — кричал в ответ Осмол.

— Да, как же! Кому ты их там продашь, уж не княгине ли молодой?

— А хоть бы и ей!

Осмол представил себе, как подходит к молодой княгине, а она, наверное, статная да красивая, величественная такая. Снимает Осмол шапку, кланяется красавице шведской низко, а она улыбается ему в ответ, и зубы как жемчуг, и глаза сверкают, и понева на ней чистая. Замечательные, скажет княгиня, ларчики у тебя, Осмол! Быть тебе при мне главным производителем ларчиков! И вот тебе сразу две гривны серебра и пять гривен кун, и живи ты при мне, тебе князь по просьбе моей шведской дом ладный построит вон на том пригорке, подальше от воды, а то у тебя, я знаю, от влажного воздуху спину ломит.

Зачарованный этой воображаемой картиной, Осмол перестал слушать, что кричит жена, накидал в торбу разных изделий, от ларчиков до деревянных кубков, оттолкнул причитающую и грозящую супругу, и отправился к реке искать попутчиков. Он не удивился, увидев на берегу нескольких, таких же как он, мелких ремесленников, торговавшихся с хозяином ладьи, и заспешил к ним.

— Куда путь держим, люди добрые?

— В Верхние Сосны. Полсапы даешь?

Показалось дорого, но Осмолу не терпелось включиться в авантюрное предприятие, и он заплатил.

Отчалили. Старая ладья скрипела бортами, мачта раскачивалась, шли они какими-то не очень быстрыми рывками — больше тряски, чем езды, но все-таки следовали неуклонно на север. И прибыли в Верхние Сосны ближе к вечеру. Было еще светло. Комплекс строений, предназначенный для знати, стоял полон людей. Частично эти люди тоже представляли собою знать — но не окраинную, а региональную, владеющую землями в удалении от Новгорода. В первый раз за три года Осмол с удивлением увидел идущего спокойным шагом волхва.

И очень много ратников, но не новгородских — подтянутых, одетых более или менее одинаково — а разношерстых каких-то, не шибко опрятных.

В Верхних Соснах Осмол не бывал много лет, а о существовании новых построек знал до нынешнего визита лишь понаслышке. Постройки ему понравились. Собственно торг отсутствовал — нужно было предлагать товар покупателям напрямую, на улице.

Осмол решил, что пойдет туда, где больше всего людей. Строение, помещавшееся в логическом центре комплекса, заинтересовало его — прямоугольное, с недостроенным вторым уровнем, с башенкой, привлекало оно к себе больше всего народу и, судя по всему, внутри строения толклось много любопытных — возможно, это был какой-то специальный пиршественный зал. Охрана у входа отсутствовала, и Осмол беспрепятственно прошел внутрь со своей торбой — посмотреть, что там к чему, внутри.

Два огромных стола, один торцом к другому, занимали середину помещения, за столами сидели и что-то пили знатного, хоть и провинциального, вида люди, а вокруг, рядом, и вообще везде, стояли ратники с довольными лицами. Кто-то говорил речь на региональном диалекте. Осмол плохо понимал региональные наречия. Коммерческая сметка подсказала ему, что здесь ему делать нечего — женщины отсутствовали, а мужчинам ларчики хоть и нужны, но они-то, мужчины, так не считают. Рассчитывать же на то, что кто-то из этих ратников купит ларчик, чтобы подарить жене, не приходилось.

Осмол вышел снова на воздух и посмотрел вокруг. Сновали туда-сюда ратники, вельможи, а вон еще волхв идет, статный — все чем-то заняты, спешат куда-то. Осмол недобро посмотрел в сторону лихо и наскоро возведенной деревянной часовни. К греческой вере он всегда относился с большим подозрением. Да… Тут вдруг он вспомнил, что священник одной из новгородских церквей купил при нем, Осмоле, сразу дюжину ларчиков у осмолова конкурента. Правда, ларчики те были расписные, а у Осмола — простые. Несколько лет назад Осмол пытался подключить к своему делу нескольких умельцев, чтобы расписывали ему ларчики, но все как один отказались, говоря при этом какие-то глупости — мол, поверхность чего-то там, не подходит для грунтовки, и прочие непонятные слова. Один умелец даже имел наглость заметить, что крышка открывается неровно. На что Осмол резонно ему возразил, что крышка ларчика — не дверь, содержимое ларчиков сквозняков не боится, как правило. Умелец хмыкнул и ничего более говорить не стал. Может, тот, кто управляет часовней, купит несколько ларчиков? Пусть они не расписные — но ведь и Верхние Сосны не Новгород, и народ здесь должен быть, по идее, менее требователен. Осмол решительно направился к сооружению.

Внутри открылось ему некое подобие новгородских часовен, росписи, иконы — беднее, и менее пестро, чем в Новгороде. Такие же высокие окна. Слюда. Пол дощатый. Увидев в углу сидящего на полу священника, Осмол хмыкнул, прочищая горло, поправил на плече торбу, приосанился, и шагнул вперед, и только тогда заприметил торчащее из пуза священника копье. В суеверном страхе Осмол шагнул назад, и еще назад. Повернулся и быстро вышел из часовни.

Остальные ремесленники куда-то пропали. Наверное, пошли в селение. В селении живут обычные люди, не ратники. Надо бы и мне в селение, не очень уверенно подумал Осмол.

От комплекса знати вели в разные стороны несколько троп, и Осмол выбрал неправильную, ведущую не в селение, но в примыкающую к селению рощу. Ошибку свою он осознал только когда углубился уже в лес и, погруженный в свои мысли о том, как именно, в каких выражениях, будет он предлагать поселянам изделия свои, продвинулся в массив локтей на двести. Остановившись, Осмол стал раздумывать, в какой стороне Волхов, не заблудился ли он. Солнце клонилось к закату, но, горожанин с рождения, Осмол так и не научился ориентироваться по частям света — в Новгороде особой нужды в таких навыках не было, разве что в случае зодчих. Подумав, что заблудился, Осмол пошел не назад, а вперед, и вскоре вышел на поляну.

Зрелище, открывшееся ему, было настолько впечатляющим, что Осмол, вместо того, чтобы побежать, скрыться, или по крайней мере попытаться не выдать своего присутствия, вышел прямо на поляну, в неожиданно яркое закатное солнце.

В беспорядке по всей поляне стояли повозки, многие запряжены были лошадьми. Возле повозок, между повозками, на повозках лежали трупы. На всем пространстве поляны наличествовало шевеление, чем-то напоминающее крысиную возню. Провинциальные ратники, сбившиеся в группы по четыре-пять человек, насиловали уже не сопротивляющихся женщин. Осмол не знал, что на его глазах погибал цвет верхнесосенной знати — те самые окрестные боляре, землевладельцы, составлявшие с прошлой зимы компанию Ярославу и его супруге, наполнявшие каждый вечер Валхаллу, обогащавшие местных ремесленников и смердов все это время. Некоторых из них, ночевавших в Верхних Соснах, остановили при попытке к бегству, иных поймали при въезде в комплекс (те, у которых имения располагались вблизи Верхних Сосен, предпочитали ночевать дома). Почти все они были молоды.

Осмол остановился на виду у всех, придерживая ремень торбы. Группа ратников в десяти шагах от него приканчивала копьями двух женщин, уже, очевидно, не годившихся для употребления, использованных до конца.

Его наконец заметили.

— Эй, дед! — крикнул кто-то из ратников. — Что, тоже порезвиться решил?