Андрей Боголюбский - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 98

Всеобщее внимание к себе мощи одного из трёх погребённых в соборе сыновей князя Андрея привлекли своим явным нетлением. «Един из них видим и покланяем всеми, погребальная ж не истле, но вся, аки нова», — читаем в Описи Владимирского собора середины XVII века . Именно эти останки и были отождествлены как принадлежащие младшему сыну Боголюбского. Народное их почитание со временем приобрело официальный характер. Уже в Петровскую эпоху, 30 ноября 1702 или 1701 года (вслед за открытием в октябре того же года мощей самого Андрея Боголюбского), мощи князя Глеба Андреевича были открыты и переложены в серебряную раку в Георгиевском приделе собора. Тогда же князю было установлено празднование (20 июня) и составлены Житие и служба ^[171].

Кажется очевидным, что Житие, написанное более чем через полтысячелетия после кончины князя, не могло опираться на какие-либо древние предания и представляет собой, по словам выдающегося исследователя древнерусской агиографии Николая Ильича Серебрянского, «только условно-агиографическую характеристику святого, скорее литературную компиляцию из стороннего житийного материала, чем церковно-историческую биографию» . Тем не менее лишь отсюда можно извлечь некоторые, весьма скудные биографические сведения о четвёртом сыне князя Андрея .

Впрочем, почти сразу же мы сталкиваемся с недоумением, явным противоречием в предании о Глебе. Он назван младшим («юнейшим») сыном Боголюбского, но вместе с тем говорится, что он умер за несколько дней до смерти отца, 20 июня 1175 года (должно быть: 1174-го), в возрасте двадцати лет, то есть появился на свет в 1155 или 1154 году. Но мы уже говорили, что третий сын Андрея, Юрий, ко времени смерти отца был ещё ребёнком, не достигшим совершенных лет. Получается, что либо Глеб был намного старше его, а значит, отнюдь не был младшим в семье, либо он умер чуть ли не в младенческом возрасте ^[172] — что, впрочем, явно противоречит характеру его останков, принадлежащих взрослому, приблизительно двадцатилетнему человеку. Ошибочно и утверждение автора Жития, будто все братья Глеба, включая Юрия, ушли из жизни раньше его.

Житие рисует Глеба Андреевича неким совершенным человеком, воссоздавая недостижимый идеал князя и христианина. «Воспитанный отцом своим в духе глубокой религиозности, он был живым воплощением всех лучших черт высоконравственного характера самого Боголюбского, — писал о Глебе позднейший историк, распространяя и дополняя житийный источник. — Живые семена христианского учения, подкрепляемые наглядным примером благочестивой жизни отца его, глубоко запали в восприимчивую душу щедро одарённого от природы юного князя Глеба и принесли плод сторицею. Это был юноша не от мира сего: кроткий, благоговейный, милосердый к бедным, юный Глеб не терзался честолюбием, как все тогдашние князья, не добивался княжеского стола, не заботился о славе ратной и, живя всё время с отцом своим, не участвовал в воинских походах вместе с братьями своими, считая для себя счастьем посещать каждодневно великолепные храмы, построенные отцом его, и присутствовать при богослужении. За эти высокие душевные качества он и был особенно любим всеми и наиболее всех отцом своим Андреем Боголюбским» .

По свидетельству Жития, княжич сам «проуведал» своё отшествие к Богу и приготовился к смерти. В это время отец его находился в Суздале. Житие Андрея и следующая за ним Летопись Боголюбова монастыря — памятники ещё более поздние, чем Житие Глеба, — объясняют это заботами Андрея о суздальских церквах: князь отправился туда из Боголюбова, «да и тамо церкви Божия возобновит, обветшали бо беша» (известие, отсутствующее в более ранних источниках). И вот, пребывая в Суздале и следя там за ходом строительных и восстановительных работ («и святыя церкви, такожде и град усердие обновляющу»), князь получил трагическое известие о том, что любимый сын его Глеб умер в стольном Владимире . Автор Жития князя Глеба Андреевича приводит плач Андрея по столь рано умершему сыну, и плач этот выписан в лучших традициях житийной литературы Нового времени:

«…И уведавшу отшествие к Богу сына своего юнейшаго святаго князя Глеба, притече скоро в славный град Владимирь и паде на перси его со слезами, вопияше, и рече: “О чадо мое преблаженное и возлюбленное, свете очию моею! Почто мя тако оставил еси, рождьшаго отца своего? О сыне, сыне мой сладкий и любезнейший и драгий, свете очию моею, благий наказателю ко спасению! Аз тебе всегда зря, веселяхся яко аггела Божия светлые красоте лица твоего! Ныне же кто ми утешит многосетованную скорбь сердца моего, яко разлучившу ми ся сладкия и неизреченныя любви твоея?! К тому же убо не узрю уже тебе, рождения моего, благаго и любимаго лица твоего и ниже насыщуся красныя твоея беседы, яко не услышу уже тихаго словесе ко спасению и благаго твоего гласа “» .

Когда же о смерти княжича стало известно во Владимире, к княжескому дворцу начали стекаться все жители города — «благороднии князи и боляре, мужие и жены и с сущими младенцы, нищий и убози; и велможи плачущеся, яко истинный им бе учитель, нищий же и убозии, сироты же и вдовицы рыдаху, яко питателя своего и крепкаго помощника и непобедимаго заступника лишишася». Тело князя «со псалмы и песньми и пении духовными» было перенесено в Успенский собор, причём это едва можно было сделать из-за великого скопления людей и их безутешного рыдания. Даже случившиеся в то время в городе иностранные «гости» — купцы — и те оплакивали князя, «видяще толикий недоуменный плачь народу имущь». «Епископ же и весь освященный собор и блаженный святый отец его великий князь Андрей, со свещами и с кандилы честне проводиша и принесше, поставиша на одре святое тело его в соборной церкви, и не бе слышати пения во мнозе плачи, и тако со многими слезами певши над ним надгробные песни, конечное целование и обычьное благословение и разрешение о Бозе ему подавше. И погребоша его в велицей соборней церкви Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго Ея Успения Златоверхия на левой стране во гробе каменном возле братии его Изяслава и Мстислава Андреевичев. Беша же тогда от многоцелебных мощей его многое ицеление скорое приходящим, даже и до сего дни».

Как уже говорилось, по крайней мере с XVI века мощи юного сына князя Андрея Боголюбского стали особо почитаться во Владимире. К Житию князя Глеба Андреевича присоединён рассказ о чудесах, происходивших от них. Чудеса эти относятся к тому же времени, когда было составлено само Житие, то есть к концу XVII — самому началу XVIII века: так, помощью святого были исцелены некая расслабленная жена владимирского кузнеца, недужный младенец Иоанн, расслабленный отрок, также Иоанн, ослепшая жена-дворянка по имени Иулиания, впавший в беснование служка владимирского монастыря. Ещё раньше по молитвам к святому город Владимир был избавлен от «литвы» в Смутное время. В самом Житии рассказывается о том, как гробницу князя Глеба Андреевича попытались разграбить татары, напавшие на Владимир под предводительством царевича Талыча в 1410 году: изошедшее из гробницы пламя напугало их, и захватчики в страхе покинули город ^[173].