Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII - читать онлайн книгу. Автор: Стефан Кларк cтр.№ 27

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII | Автор книги - Стефан Кларк

Cтраница 27
читать онлайн книги бесплатно


Роман «Нана» впервые появился в виде фельетонов, которые печатались в журнале «Вольтер» начиная с 1879 года, а в 1880 году вышел отдельной книгой, но действие начинается еще в апреле 1867 года, и персонажи списаны с реальных людей, в том числе с Берти и актрис, которых он посещал в Париже в тот год. Говорят, что прообразом героини стала самая знаменитая кокотка, Гортензия Шнайдер, у которой перебывало в любовниках столько королевских особ, что ее прозвали le Passage des Princes [156]. Это было в высшей степени меткое прозвище: настоящим Passage des Princes считалась одна из торговых галерей, построенных в районе новых бульваров. И если француз говорит, что побывал где-то de passage, то имеется в виду, что это было проездом, мимоходом. Судя по всему, Гортензия была довольно энергичной особой [157].

Из полицейского досье на Гортензию: «Она прибыла в Париж с парой башмаков и в платье из грубого полотна. Женщины Мартен и Дефонтен взяли ее в оборот и познакомили с мужчинами, ставшими ее первыми любовниками». Типичное начало карьеры кокотки. В романе Золя мы видим, с каким трудом девушка из низших слоев пробивается наверх и какая награда ждет ее за это. Нана, как и все кокотки, имеет полный комплект сексуальных партнеров – официальный друг-джентльмен, который обеспечивает ее шикарной квартирой, многочисленные претенденты на его трон и совсем уж случайные знакомства. Золя описывает, как она проводит ночь с хозяином магазина, которому утром надо рано вставать, чтобы успеть домой к восьми часам. Молодой дворянин уже поджидает за дверью и, как только соперник уходит, ныряет в теплую постель Нана, где остается до десяти часов, когда и ему пора заниматься делами. В другой раз пожилая сводница предлагает Нана заработать 20 louis [158] в три часа пополудни. Ош [159], соглашается Нана и просит дать ей адрес мужчины. По вечерам Нана выходит на сцену, играет в сомнительных постановках и зачастую приводит домой мужчин, которые после спектакля ломятся к ней за кулисы с непристойными предложениями. Мечта всей ее жизни, как признается она, это провести ночь, всего одну ночь, в одинокой постели. Хотя, конечно, для английского принца время она выкроит.

Золя получает удовольствие от сатирического изображения извращенной морали того времени. Развлекая орды женатых клиентов, Нана приходит в ужас, когда узнает, что один из них соси – в смысле, рогоносец. Она не может в это поверить: «Отвратительно! Мне всегда были противны эти рогоносцы». В ее лицемерии вроде бы кроется ирония, но, как ни странно, подобное отношение к обманутым мужьям разделяли все ее любовники.

Самыми яркими получились те сцены романа, в которых Золя описывает атмосферу животной сексуальности на спектаклях с участием Нана. Разумеется, в этой среде варился и Берти. Актерская игра Нана ограничена парой-тройкой простеньких фраз и нелепой арией, но зато она мастерски дефилирует по сцене в прозрачной тунике, и вид ее тела приводит мужчин в дикий восторг. Золя описывает сцену у дверей театра перед спектаклем, где «теснилась публика, шум нарастал, гудели голоса, призывали Нана, требовали Нана; в толпе, как это порой бывает, проснулась потребность к низменной потехе и грубая чувственность».

А в театральном зале собралась типичная для Второй империи тусовка. Как пишет Золя: «Весь Париж был здесь, Париж литературный, коммерческий и веселящийся, – множество журналистов, несколько писателей, биржевиков и больше filles (проституток), чем порядочных женщин. То была странная смесь различных слоев общества, представленного всеми талантами, снедаемая всеми пороками». И в скором времени среди них окажется и Берти.

Нана выходит на сцену, излучая откровенную сексуальность. Она не умеет ни петь, ни танцевать, но это не имеет значения. Понимая, что уже не возьмет высокую ноту, «она преспокойно сделала движение, обрисовавшее ее пышные формы, и, перегнувшись всем станом, запрокинув голову, протянула руки, вызвав целую бурю аплодисментов». Когда Венера, персонаж Нана в пьесе, начала соблазнять Марса, «она целиком завладела публикой, и теперь каждый мужчина был в ее власти. Призыв плоти, исходивший от нее, как от обезумевшего зверя, звучал все громче, заражая зал. В эту минуту малейшее ее движение пробуждало страсть, и ей достаточно было пошевелить мизинцем, чтобы пробудить вожделение».

Рассказы о сексуальной силе Нана неизбежно достигают ушей Берти, и он бронирует лучшие места в зале – в те времена ложи находились по обе стороны сцены, чуть возвышаясь над нею, так что самые богатые зрители сидели чуть ли не вплотную к актрисам, заглядывая им в глаза во время действия. И Берти не единственный вельможа, которого ожидают в тот вечер, директор надеется увидеть персидского шаха и, может быть, даже германского канцлера Отто фон Бисмарка. Но именно англичанин вызывает наивысший интерес.

Золя, прежде чем садиться за роман, всегда проводил тщательное исследование описываемого материала, и в случае с «Нана» эта подготовительная работа вылилась в долгие беседы с людьми, которые видели Гортензию Шнайдер на сцене, а Берти – на ее спектаклях. Поэтому, когда «принц Шотландии» (маскировка такая же прозрачная, как сценический костюм Нана) наконец приходит в театр посмотреть выступление актрисы, мы можем быть уверены в том, что это вполне достоверный портрет настоящего Берти, каким его воспринимали парижане.

Самое примечательное в образе Берти в романе – то, как комфортно он чувствует себя в роли вожака парижской стаи сексуальных хищников. Он приходит на спектакль Нана три раза за неделю, и на третий вечер, в компании французских аристократов, в том числе графа де Мюффа – в прошлом моралиста и праведника, а ныне воздыхателя Нана, – попадает в ее уборную. Полуголая, она прячется за портьеру, хотя успевает поддразнить нежданных гостей своими прелестями. Директор театра упрашивает ее выйти: «Да чего вы прячетесь, душа моя, что тут такого? Это же его высочество. Ну, нечего ребячиться. Mon Dieu [160], эти господа прекрасно знают, как сложена женщина. Они вас не съедят».

«Ну, в этом я еще не уверен», – шутливо произносит Берти по-французски, и все преувеличенно громко смеются, заискивая перед ним, а директор спешит заметить, что «прекрасно сказано, с истинно парижским остроумием».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию