Русская Америка. Слава и боль русской истории - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 57

Надо ли пояснять, что с самого момента возникновения РАК Гудзоновская компания рассматривала её как не просто конкурента, но как злейшего, первейшего врага, хотя с РАК и взаимодействовала. Причём «Гудзон-байская» компания была ведь не только коммерческим, но и геополитическим предприятием с огромным опытом интриг, каверз, провокаций и подрывных действий.

На эту тему можно говорить долго, но сказанного, думаю, достаточно для того, чтобы задаться резонным вопросом — откуда крупному «гудзоновцу» через столько лет после событий было известно о смерти Резанова, давно затерявшейся в глубинах Сибири? Более того, утверждается, что Симпсон сообщил Кончите точные подробности о смерти Резанова. Конечно, «гудзоновцы» отслеживали события в РАК тщательно, но — не до такой же степени! Да и лет прошло со смерти Резанова немало — тридцать пять.

Другое дело, если в тайных анналах Гудзоновской компании хранилась история устранения такой важнейшей фигуры, как Резанов (а возможно, ещё и история устранения Шелихова). Если это было так, то Симпсон, как крупный потомственный «гудзоновец», не мог обо всём этом не знать. А физическое устранение опасного конкурента вполне укладывается в стиль «гудзоновцев». Если уж они шли на прямую войну с англосаксонской компанией, то церемониться с РАК и её руководителями «верхи» Гудзоновской компании и подавно не стали бы…

Симпсон находился на Тихом океане по делам — в дневнике известного в истории Русской Америки своей экспедицией лейтенанта Загоскина в записи за 15 декабря 1842 года сообщается о том, что в 1841 году «сир Джордж Симсон» предпринимал «обзор его всех английских(канадских. — С.К.) Гудзоновских факторий» и что ему в том сопутствовал «в качестве агента Российско-американской компании г-н Фрейман». Но мог ли Фрейман знать что-то определённое о гибели Резанова — через столько лет? Он вряд ли вообще о Резанове что-либо слышал и знал. Нет, Фрейман информатором Симпсона о судьбе Резанова быть явно не мог, как не могли сыграть эту роль и другие сотрудники РАК, имевшие деловые контакты с HBC. Не очень верится, что Симпсон был и на могиле Резанова — ну кто и что ему был Резанов?

В своей статье «Завещание Н.П. Резанова», опубликованной в № 2 журнала «Вопросы истории» за 1994 год, академик Болховитинов утверждает, что Резанов якобы предчувствовал свою возможную смерть, поскольку накануне отъезда из Ново-Архангельска оставил Баранову «секретное предписание» «для того, чтоб на смертный обоих нас с вами случай видели преемники наши, что было о благоустройстве помышляемо…».

Однако здесь-то как раз всё ясно: Резанову предстояло опасное путешествие, да и у Баранова его «ситкинский» путь в неведомое розами устлан не был. Поэтому Резанов — не собираясь ложиться и помирать, но — на всякий случай — кое-какие свои соображения для Баранова записал.

Он предлагал поощрять законтрактованных лиц на постоянное жительство в новых русских землях с передачей им земли в «вечное и потомственное владение». Русскую Америку он намечал обезопасить военным гарнизоном, чего не сделал ни один из трёх позднее владевших Русской Америкой российских монархов — первый небольшой воинский российский контингент появился в Америке лишь в 1850-е годы во время Крымской войны. Для защиты колоний Резанов «на первый раз» предполагал прислать «57 пушек и 4 мортиры с приличным числом военных снарядов». А обеспечение колоний хлебом и продовольствием связывал с «водворением» русских «на берегах Нового Альбиона», то есть в Калифорнии.

Все эти планы были для Англии более чем нежелательны, как, впрочем, и для Соединённых Штатов.

Считается, что Николай Петрович в Якутске провалился под лёд (это в феврале-то?), заболел воспалением лёгких, но вместо лечения помчался дальше, в дороге упал с лошади (это по сибирским-то снегам да на лошади?), сильно ударился головой, и вот, добравшись до Красноярска, окончательно слёг и скончался.

Баранов — конечно, с чужих слов, писал, что Резанов благополучно добрался в сентябре 1806 года до Охотска, затем его застали в пути морозы, но он поехал почему-то не в санях, а верхом, жестоко изнурял себя и простудился. Его довезли до Якутска и 10 дней «лечили доктором», а потом он доехал до Иркутска, а в Красноярске окончательно слёг, чтобы уже не встать.

24 января (5 февраля) 1807 года Резанов сообщал своему свояку — первенствующему директору Главного правления РАК Михаилу Матвеевичу Булдакову из столицы Восточной Сибири Иркутска о том, что «силы» его «оставляют»… Но это отнюдь не конфликтует с версией отравления Резанова — яд длительного действия и должен был сказываться, подтачивая здоровье постепенно.

В том же письме Булдакову Николай Петрович писал: «Неужто у вас будет принят план мой, я не щадил для него жизни. Горжусь им столько, что ничего, кроме признательности потомков, не желаю. Патриотизм заставил меня изнурять все силы мои; я плавал по морям как утка; страдал от голода, холода, ветров отовсюду, и ещё вдвое от сердечных ран моих…»

В конце письма была приписка: «Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора (речь о покойной жене А.Г. Шелиховой. — С.К.), а здесь (в сватовстве к Кончите. — С.К.) — следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству». Как видим, настроение Резанова колебалось от мыслей о возможной скорой встрече с первой любовью на небесах до мыслей о будущей женитьбе. Однако он умер 1 марта 1807 года в Красноярске — по европейскому стилю — 13-го…

Анализ якобы деталей постепенного угасания Резанова, содержащихся в различных источниках того времени, лишь усиливает сомнения. Всё это сильно смахивает на легендирование смерти Резанова, каковые «подробности» сэр Джордж, надо полагать, «в точности» Кончите и изложил.

А сам факт осведомления крупнейшего потомственного, повторяю, «гудзоновца» о кончине Резанова — через треть века после этой кончины в глубине Сибири — наводит на вполне определённые размышления и предположения.

Организовать устранение Резанова в Красноярске в 1807 году было ещё проще, чем организовать устранение Шелихова в Иркутске в 1795 году. К тому же как раз в Иркутске Резанова могли и отравить, с расчётом на смерть уже после отъезда из Иркутска. А в 1842 году Симпсон просто пожалел бедняжку Кончиту, которая всё ещё на что-то надеялась, ждала… Или даже уже не ждала, но мучалась неизвестностью — что, как, почему, неужели разлюбил? Вот англичанин и утишил её боль — нет, не разлюбил, а просто не доехал. Опасной откровенность сэра Джорджа в любом случае уже не была — к тому времени на великих тихоокеанских перспективах России сам царизм давно поставил крест. Но об этом ещё будет сказано.

А чтобы закончить историю Кончиты и Резанова, сообщу, что академик Болховитинов ставит под сомнение версию о том, что Кончита была точно извещена о смерти жениха лишь в 1842 году, когда ей сказал об этом Симпсон. Болховитинов уверяет, что в 1960-е годы он в собрании бумаг Баранова в Российской государственной библиотеке якобы обнаружил письмо Баранова отцу Консепсии Хосе д’Аргуэло, в котором последний извещался о безвременной кончине Резанова. Но, сообщая об этом в 1994 году, Болховитинов — профессиональный историк и архивист, не привёл архивных реквизитов письма, а также не объяснил — как мог отец Кончиты и она сама узнать из письма Баранова о смерти Резанова, если Болховитинов обнаружил это письмо в архиве Баранова?