Романовы. История великой династии - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Пчелов cтр.№ 36

Но это было позже. А пока он стоял у гроба своей тётки и не верил, что стал наконец всероссийским императором Петром III. На похоронной церемонии он шёл за гробом во главе процессии и то убыстрял шаг, то замедлял его. В этих странных скачках как в зеркале отразилось всё его недолгое царствование. Ещё немного, и щупленькая фигурка упадет, повалится от дуновения ветра, как на парадном портрете А.П. Антропова. Он и в самом деле так и не смог устоять на ногах.

Политика Петра была во многом стихийной. Многое из того, что начал он, продолжила и завершила Екатерина, хотя, конечно, всегда пыталась дистанцироваться от «полубезумного» мужа, свержение которого представляла благом для подданных. Пётр начал восстанавливать и укреплять российский флот, потом его воссоздала Екатерина. Пётр издал Манифест о вольности дворянства, потом её подтвердила своею Жалованной грамотой Екатерина. Пётр подписал указ о секуляризации церковных владений, Екатерина всего через два года осуществила её.

Главная ошибка Петра состояла в его приверженности своему кумиру – Фридриху. Император одел русскую армию в прусские мундиры, заключил со вчерашним врагом внезапный мир, отказавшись от всех российских завоеваний, – и этого оказалось достаточно, чтобы потерять всё. В глубине души Екатерина презирала мужа. Последней каплей был его грубый крик на неё во время торжественного обеда 9 июня 1762 года в присутствии сановников, генералов и дипломатов: «Folle!» – «Дура!» Ждать официального разрыва она не могла. И 28 июня 1762 года прервала его царствование.

Отъезд Екатерины II из Петергофа в день вошествия на престол в 1762 г. Гравюра XIX в.

Ранним утром того памятного дня Алексей Орлов разбудил Екатерину во дворце Монплезир в Петергофе словами: «Пора вставать, всё готово, чтобы провозгласить вас!» Она встала и поехала в Петербург, где стремительно прошла присяга всей столицы на верность новой государыне. А император сидел в Ораниенбауме. Он рванулся в Петергоф, но Екатерины там уже не было. Растерянный Пётр заметался, посылал приказы верным (как ему представлялось) войскам, но их перехватывали. Он не знал что делать. Фельдмаршал Миних, возвращённый им из сибирской ссылки, предложил явиться в Петербург и своим видом, как Пётр Великий, усмирить мятеж. Но как мало был похож нынешний император на своего могучего деда! Он решился плыть в Кронштадт. При подходе к гавани на требование пропустить его услышал ответ, что императора больше нет, а есть императрица. Наверно, он мог бы бежать за границу, но понадеялся на милость супруги. Его кумир Фридрих сказал: «Он позволил свергнуть себя с престола, как ребёнок, которого посылают спать».

29 июня из Ораниенбаума, куда он вернулся, Пётр направил Екатерине собственноручное отречение. И был арестован. Вместе с Воронцовой их перевезли в Петергоф, там разлучили, и опального императора переправили в Ропшу, небольшое имение в той же Петербургской округе. Здесь его посадили под караул. Пётр просился в Голштинию. «Ваше Величество может быть во мне уверенною: я не подумаю и не сделаю ничего против Вашей особы и против Вашего царствования». В это можно было поверить, но только не такой женщине, как Екатерина. Она думала поместить его в Шлиссельбургскую крепость, а уже бывшего там Иоанна Антоновича перевести в Кексгольм. Но её соратники помешали появлению в России второй «железной маски». 6 июля Алексей Орлов писал своей государыне заплетающимися каракулями: «Матушка, милосердная государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, Его нет на свете! Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руку на Государя! Но, Государыня, свершилась беда. Мы были пьяны, и он тоже. Он заспорил за столом с князем Фёдором (Барятинским. – Е.П.), не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты. Достойны казни. Помилуй меня, хоть для брата. Повинную тебе принёс – и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек».

Как и даже когда точно убили Петра III, мы вряд ли узнаем. Официально объявили, что император скончался «от геморроидальных колик». К выставленному в течение трёх дней в Александро-Невской лавре телу близко не подпускали. Пётр лежал в мундире голштинского драгуна. По отзыву современника, «вид тела был крайне жалкий и вызывал страх и ужас, так как лицо было черным и опухшим, но достаточно узнаваемым, и волосы в полном беспорядке колыхались от сквозняка». Похоронили его рядом с могилой Анны Леопольдовны. Екатерина на погребении по просьбе Сената не присутствовала, сказавшись больной.

Говорили, что, вступив на престол, Павел I спросил у графа И.В. Гудовича: «Жив ли мой отец?» На протяжении всего царствования Екатерины по всей России и даже за рубежом то и дело возникали всё новые и новые «Петры III», самым страшным из которых был Пугачёв. Павел приказал перезахоронить отца рядом с матерью в Петропавловском соборе. Жили они без любви, но в смерти лежат вместе. Пётр не успел короноваться. Павел возложил императорскую корону на истлевшие останки своего родителя, а за гробом бывшего государя шли все остававшиеся тогда в живых его убийцы. Алексей Орлов нёс корону, а рядом, с трудом передвигая ноги, плёлся князь Барятинский. На просьбу его дочери княгини Долгоруковой пощадить отца Павел ответил: «У меня тоже был отец, сударыня!» Император приказал из всех указных книг вырезать листы, на которых напечатан манифест о восшествии Екатерины. Потом их доставили в Тайную экспедицию и сожгли. Оставили для справок только два экземпляра. Княгиню Дашкову, участвовавшую в перевороте 1762 года и уже удалившуюся от дел, выслали в «дальние свои деревни».

Супруга Петра III – Екатерина II представляет собой удивительный феномен нашей истории. Как и Пётр I, она осталась в ней с эпитетом «Великая». Только два государя династии Романовых удостоились такой чести. Но самое главное состоит в том, что, будучи по рождению немецкой принцессой, она, приехав в Россию, смогла не только прижиться в ней, но сделаться самой русской из всех русских императриц. Её время – время славных побед и значительных преобразований, «золотой век» Российской империи.

София-Фредерика-Августа (в семье её звали Фикe) родилась в замке города Штеттина в семье князя (именно такой титул носил её отец) Христиана-Августа Анхальт-Цербстского. Её мать Иоганна-Елизавета была на 22 года моложе своего мужа. По отцу Фике происходила из старинной и известной династии. Анхальт-Цербстские герцоги принадлежали к Асканийскому дому, упоминающемуся с середины XI века. В частности, среди предков Екатерины по этой линии – маркграф Бранденбурга Альбрехт Медведь, живший в XII веке. Его преемники расширили пределы своих владений и основали будущую столицу Германии – Берлин. Потом род разделился на несколько ветвей: одна владела княжеством Анхальт, другая – герцогством Саксония. К XVIII веку сохранилась только анхальтская династия, которая в свою очередь тоже разделилась на линии, владевшие разными городами этой земли: Цербстом, Дессау, Кётеном и др.

Несмотря на то что род был древний и знатный, жили анхальт-цербстские князья скромно. Отец Фике служил в прусской армии, где имел чин генерала, позже дослужился до фельдмаршала. Мать Фике происходила из Гольштейн-Готторпской династии, которую уже со времён Петра Великого знали в России. По этой гольштейн-готторпской линии Фике доводилась своему будущему мужу троюродной сестрой, а дядя княжны Фридрих в 1751 году стал королём Швеции (его сын Густав III – двоюродный брат Екатерины, что тем не менее не помешало им воевать в 1788–1790 годах. К слову, Густав приезжал в гости в Петербург и подарил кузине замечательную турмалиновую брошь в виде виноградной грозди, теперь она украшает собрание Алмазного фонда в Москве). Кроме того, Фике была четвероюродной сестрой Шарлотты-Софьи Брауншвейгской, матери Петра II.