Семейные драмы российских монархов - читать онлайн книгу. Автор: Александр Музафаров cтр.№ 51

Первая часть записки Коцебу посвящена, говоря современным языком, анализу личности императора Павла I. Автор далёк от однозначно негативной оценки, данной Карамзиным. Он представляет читателю портрет государя великодушного, благородного, думающего в первую очередь о благе своей страны и своих подданных, многие из действий которого, как государственного, так и личного плана, заслуживают лишь восхищения и благодарности потомков.

Однако одновременно Коцебу описывает нестабильность психического состояния государя. По его мнению, психические особенности личности, а также обстоятельства жизни способствовали тому, что император, будучи исполнен лучших побуждений, вызывал у своих подданных страх, отчего сам страдал ещё больше.

Коцебу подводит читателя к мысли, что с течением времени психические отклонения прогрессировали и делали Павла Петровича всё менее адекватным. Поэтому желавший только добра подданным император превращался в их глазах в тирана, против которого и составился заговор под руководством военного губернатора столицы графа Петра Алексеевича фон дер Палена. Его участники поначалу колебались в вопросе о сохранении жизни государя, но по настоянию Палена приняли решение о цареубийстве. «Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц», — будто бы заявил генерал.

Относительно участия цесаревича Александра в событиях 11 марта 1801 года Коцебу предлагает сразу две версии: по одной из них цесаревич был в неведении до самого последнего момента, и лишь невероятное присутствие духа и самообладание позволили ему мгновенно овладеть ситуацией; по другой — граф Пален убедил его примкнуть к заговору, предъявив будто бы подписанное отцом решение об аресте, и единственным условием Александра было сохранение отцу жизни в случае переворота.

Так родилась версия о психическом нездоровье императора. Важно отметить, что современниками она воспринималась совсем в другом контексте, нежели потомками. Как раз тогда, когда Коцебу писал свои записки, в 1811 году быль фактически отстранён от престола английский король Георг III, который страдал тяжёлой формой порфирии — болезни, обрёкшей его на слепоту и душевное расстройство. Над королём было учреждено регентство под руководством его сына и наследника, будущего короля Георга IV.

Таким образом, версия о сумасшествии Павла получала косвенное подтверждение благодаря английской аналогии. На первый взгляд она объясняла всё: и участие в заговоре высших лиц империи, в том числе и ближайшего окружения Павла, и участие наследника, и принятие переворота обществом — всё сходится, жаль, неправда.

Неправда потому, что, в отличие от Георга III, ни один врач не выявил признаков психического расстройства у Павла Петровича. Его наблюдали несколько российских и иностранных врачей, и никто из них за всю его жизнь не заметил каких-либо отклонений. Даже если допустить, что врачи не хотели по каким-то причинам доверять поставленный диагноз документам, характер лечения императора не указывает на заболевания нервной системы. Современники отмечают, что Павел обладал вспыльчивым и переменчивым характером, но от дурного характера до психического расстройства огромная дистанция. Точку в вопросе поставил русский психиатр начала XX века профессор В.Ф. Чиж. В своей работе, вышедшей в 1907 году и основанной на обширном историческом материале, он пришёл к выводу, что «Павла нельзя считать маньяком», «он не страдал душевной болезнью» и «был психически здоровым человеком».

Не считали императора сумасшедшим и сами заговорщики. Как известно, ворвавшись в его покои ночью 11 марта, они потребовали от государя подписать манифест об отречении в пользу Александра Павловича. Какую юридическую силу мог бы иметь документ, подписанный душевнобольным?

Версия о психической ненормальности Павла дополнила сложившуюся в итоге в историографии классическую картину заговора и убийства. Но и она, как мы видим, не объясняет причин произошедшего.

Скажем несколько слов о доступных источниках информации. Как уже упоминалось выше, официальная версия произошедшего о заговоре и вовсе умалчивала. Однако многие участники заговора оставили личные воспоминания об этом событии, которые со временем стали доступны российским и зарубежным историкам. Большинство из них прошли правительственную цензуру и были опубликованы во второй половине XIX века. В 1907 году петербургский издатель А.С. Суворин собрал все материалы и опубликовал их одной книгой, снабдив научным комментарием. Эта книга относительно легко доступна и современному читателю, так как в 1990 году была репринтным способом переиздана издательством «Культура» ^{35}.

В дореволюционной историографии наиболее полно исследовал интересующие нас события Николай Карлович Шильдер (1842–1902), потомственный военный, участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., генерал-лейтенант инженерных войск, немало потрудившийся на ниве военного образования. Свободное время генерал посвящал историческим трудам: начиная с 1872 года его статьи публикуют ведущие российские исторические журналы. В 1897 году вышла из печати его объёмная монография «Император Александр Первый. Его жизнь и царствование» ^{36}, в первом томе которой рассмотрена история прихода государя к власти. За этой книгой последовала другая, в которой автор попытался рассмотреть ситуацию с несколько иной точки зрения, — «Император Павел Первый». Она более доступна современному читателю, так как в 2009 году была переиздана издательством «Вече» ^{37}. Однако даже через сто лет после событий 1801 года в императорской России сохранялись некоторые цензурные ограничения на освещение цареубийственного заговора, поэтому автор опубликовал лишь часть собранных им материалов и постарался максимально обтекаемо обойти вопрос об участии Александра Павловича в заговоре против отца.

Наиболее полным историческим описанием заговора 1801 года является работа советского историка Н.Я. Эйдельмана «Грань веков», впервые вышедшая в начале 80-х годов XX века и неоднократно переиздававшаяся позже ^{38}. Автор попытался собрать все доступные источники о политической борьбе в короткое царствование Павла Петровича и составить из них единую и непротиворечивую картину событий. Главный интересующий нас аспект — личные отношения отца и наследника — остался практически незатронутым. Эйдельман рассматривает конфликт между отцом и сыном как исключительно политический и даже идеологический, что соответствовало традициям советской исторической науки.

Попробуем рассмотреть ситуацию с другой стороны — проследим известную нам историю заговора и попытаемся увидеть причины его возникновения и ту роль, которую сыграл в нём наследник престола.

Первый раз династические интересы отца и сына столкнулись ещё до воцарения Павла Петровича. В отечественной историографии существует устойчивое мнение о том, что Екатерина II была намерена завещать престол не сыну, а внуку, благо, петровский «Устав о наследии престола» допускал подобную комбинацию. Причиной для такого шага императрицы были серьёзные политические разногласия с сыном, а также низкая оценка матерью его как личности.