Бестиарий. Книга странных существ - читать онлайн книгу. Автор: Александра Давыдова cтр.№ 33

– Знаешь, – продолжаю я, – ведь было же время, когда я тебя не знал. Представляешь? Вот есть я, а где-то есть ты. И я не знаю о тебе, а ты обо мне. Правда, странно? Конечно, я и сейчас почти ничего о тебе не знаю. Зато я знаю, что ты есть. Извини, что я так путано говорю. Это от волнения, а ещё потому, что я очень соскучился.

Майя молчит. Тихонько ёжится и только иногда, редко-редко, на мгновение прикасается щекою к моей ладони.

Не знаю, сколько проходит времени: часы давно остановились. Наконец Майя встаёт, мягко отодвигает мою руку и идёт к двери. Теперь я могу наблюдать, как она одевается. Лёгкие ботики плотно облегают пушистые лапки, а вот шубка топорщится трогательным балахоном, из-за которого не видно ни очертаний фигурки, ни крошечного хвостика. Последним движением она запечатывает капюшон. Дверь прихожей закрывается с тихим щелчком. Майя исчезает – до следующего раза.

Я возвращаюсь к окну. Может быть, сегодня я смогу увидеть, как она уходит, оставляя за собой ровную цепочку следов.

Там, за окном, жутко холодно. Идёт снег – так похожий на земной, но состоящий из кристаллического метана. Я один. Тихо играет музыка. Одна и та же мелодия, раз за разом, всё время, всегда.

И до Земли миллион парсеков.

Полёт изначально не задался.

Бортовой компьютер сбрасывался на заводские установки четырежды ещё до того, как Плеяды скрылись за кормой. Спустя три дня после старта сорвавшимся с креплений контейнером раздробило грудную клетку второго помощника, хотя суперкарго и оба грузчика божились, что проверяли стопперы лично. При подготовке к полостной операции какой-то умник запихнул в высокотемпературный стерилизатор все инструменты врача, включая пару одноразовых шприцов, и в результате врач остался обладателем пачки лезвий для скальпеля, двадцати метров ПВХ-трубок от капельниц и монолитного пластмассового блина с вкраплениями хирургической стали, чего для приведения в порядок лёгких было явно недостаточно. Виновного так и не нашли, а второго помощника пришлось запихнуть в медкапсулу и надеяться, что он доживёт до конца рейса.

На следующий же день бортинженера засосало в чулане – буквально; микрометеорит проскочил сквозь защиту, что само по себе ЧП, и попал точнёхонько в стык корпусных плит, вскрыв чулан, как консервный нож. Пока бригада в скафандрах добралась до разгерметизированного отсека, бортинженер, которого давление воздуха попыталось продавить сквозь щель длиной в десять и шириной в полтора сантиметра, уже посинел и перестал дышать. Второй медкапсулы на борту не было, поэтому единственным способом помощи бортинженеру осталась горячая молитва.

Затем лопнул ещё один грузовой контейнер. Явно проржавевшую тару суперкарго просто не принял бы, но эта конкретная ёмкость проржавела только изнутри, а снаружи выглядела невиннее первоклассницы на торжественной линейке. Всё было бы ничего, контейнеры взрывались и раньше, но этот содержал высокоэффективное удобрение, которое проело уплотнения, затекло под плиты пола, просочилось в сервисный туннель и через него растеклось по всему кораблю. Атмосфера в отсеках приобрела неистребимый аромат гниющей капусты.

Вишенкой на торте стал тот факт, что пищевые рационы с крабовым мясом, взятые по дешёвке на распродаже армейских излишков, оказались заражены дизентерийной палочкой. Санузлов на корабле было два, антибиотиков – одна упаковка. Считалось, что этого хватит на команду из двадцати здоровых мужчин. Как чудесно в этот век обесценивания морали встретить такое искреннее, неиспорченное простодушие!

Однако космический корабль упорно продолжал двигаться по маршруту. Такая уж у космолётчиков работа: довести порученное до конца, не поддаваясь эмоциям и невзирая на сопутствующий ущерб.

Но на двенадцатый день полёта лопнул киль, и это поставило финальную точку. Конструкторы корабля не предполагали, что метровой толщины железяка может просто расщепиться, как бамбуковая палка. Перелом гравитационных решёток дал импульс в две сотни g, и топливные элементы маневровых двигателей, испытавшие чудовищную перегрузку, взорвались. Оставшиеся без опоры отсеки раскрылись навстречу вакууму. Двенадцать человек погибли за считанные секунды, часть при взрыве, часть из-за разгерметизации, в том числе оба тяжелораненых, что в их ситуации было, скорее, благом. Шестеро остались в главном двигательном отсеке, связанном с мостиком лишь кабелями управления и несколькими лепестками покорёженного металла. Капитан и первый пилот взрывом были отброшены к дверям рубки и медленно умирали от ран и декомпрессии.

Каково же было удивление капитана, когда, подняв тяжелеющие веки, он увидел склонившуюся над пультом фигуру. Существо ростом едва ли по пояс взрослому человеку сноровисто перещёлкивало рычаги, поворачивало верньеры и набирало команды на клавиатуре несуразными, метровыми лапами с длинными узловатыми пальцами.

Существо удовлетворённо кивнуло и отступило на шаг. Показатели реактора тревожно полыхнули, индикаторы поползли в красную часть шкал. Капитан дёрнулся и набрал в лёгкие немного стремительно улетучивающегося воздуха:

– Ты! Отойди от пульта, дьявол! Кто ты, и как ты проник на корабль?

Сквозь красную пелену лопающихся в глазах сосудов капитан увидел, как существо развернулось к нему и виновато развело руками. Слова зазвучали прямо у капитана в голове, минуя уши:

– Ну, какой из меня дьявол… Видишь ли, мне по должности положено ломать, разбивать, портить и уничтожать людскую технику, а вы, ребята, как мне вас ни жаль, – просто сопутствующий ущерб… Прости, ничего личного, такая уж у меня работа. Я гремлин.

Гремлин отсалютовал капитану и растворился в пространстве. Капитан устало закрыл глаза и уронил голову. Обжигающе-белой вспышки он уже не почувствовал.

Каждым летом в Санта-Фе…

Звезда летела к нему, а может, он летел к ней на своем космическом кашалоте, неповоротливом настолько, что год вытягивался втрое, а сутки вязко липли к былому, как жвачка к подошве ботинка. Марк наступил в них, сделав первый шаг по планете, и все никак не мог вытянуть ногу. Едва удавалось стряхнуть с подошвы одной ноги вчера, как другая вязла в притаившемся в каменной крошке завтра.

Прилетает птица Фе…

Он шел, тяжело поднимая ноги, собирал камни, похожие на кости, и кости, похожие на камни, шел и летел навстречу звезде. С каждым бесконечным днем становилось все теплее. Камни днем нагревались до тихого печального звона. Они пели, едва ощутимо вибрируя в разогретом воздухе.

Марк брал их в большие термостойкие рукавицы и нес на базу, повторяя в такт шагам:

Каждым летом в Санта-Фе

Прилетает птица Фе…

Там он раскладывал камни в сканеры, анализаторы, отдавал свои находки в стерильные лапы роботов, чтобы те щупали их поющее нутро рентгеновскими лучами, ультразвуком и лазером, а сам падал на эргономичный наукоемкий топчан, зажав в руке чашку с питательным концентратом.