Охота на Вепря - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Агалаков cтр.№ 53

– Рыжин! – на ухо ему завопил Жабников. – Горазд Рыжин!

Майор, жилистый и сильный, раскачивал его и так и сяк. Но тот лишь заливался храпом. Матрена, сторож и несколько девиц, которых этот бугай совсем недавно употребил по женской части, советовали, как им лучше трясти тушу. Но вот он стал приходить в себя. Бугай разлепил глаза и зачмокал губами.

– Рыжин Горазд! – Жабников склонился еще ниже. – Ты меня слышишь! Обезьяна?!

– У-у, лапуля! – прочмокал тот, тяжело поднял ручищу и похлопал широченной пятерней майора Жабникова по небритой щеке. – Водочки еще принеси, соловей!

– Вот сволочь, – пробормотал семиярский сыскарь Жабников. – Как таких земля носит? – Он распрямился. – Кадушку с ледяной водой, немедленно! И в наручники его! Утоплю гориллу!

Еще через полчаса дом терпимости с броским названием «Мадам де Помпадур» вздрогнул от диких воплей охочего до девок, водки и рукоприкладства бугая-клиента. Дело происходило в прачечной. Рыжин бился, как белуга в сетях, в гигантской кадушке, куда набросали снега и льда и залили водой из колодца. Четверо полицейских держали его там, придавив доски к деревянным краям, а кто и сев на них. И ревел Горазд Рыжин тоже как белуга, а то и почище. Стекла дрожали в рамах по всему трехэтажному особняку. Девицы смеялись до слез, наблюдая за тем, как мучается их недавний полюбовник. А Люлька Ссадина, с фингалом и распухшим носом, приговаривала: «До смерти его топите, до смерти!» И Милка Колбасьева, с разбитой губой и распухшим ухом, брызгала слюной: «Чтоб тебя черти в аду век так мучили!» Только через полчаса хмель стал выходить из Горазда Рыжина, и он запросил пощады.

– Мадам, мадам! – заплакал он. – Я больше не буду девок трогать! Истинный крест не буду! – он даже пытался перекреститься в кадушке, но положение и наручники мешали ему. – Отпустите!

– Не знает еще и не гадает, кто по его душу пришел, – усмехнулся Жабников.

Доски сняли с кадушки, борова выволокли наружу и поставили на колени. Только тут он увидел, что его окружают крепкие мужчины с суровыми лицами.

– Дамы, вон подите! – прикрикнул Жабников.

– Слышали, девицы, мы не нужны господам полицейским, – бросила мадам. – По своим кабинетам, быстро! – и сама закрыла дверь прачечной с той стороны.

– Г-господа полицейские? – переспросил Горазд Рыжин – у него зуб на зуб не попадал, и от холода, и с жуткого похмелья.

И вновь нам не стоило терять понапрасну времени.

– Мы знаем все, Горазд Рыжин, – ледяно сказал майор Жабников.

– Все? – тяжело сглотнув, переспросил тот.

– Все, – кивнул Жабников. – Про то, как ты заплатил Пузанько, тому, что Сукин, и Штрило деньги за убийство Треглядова, секретаря губернатора. Знаем, что тебя послал твой хозяин Дармидонт Кабанин.

– Я ничего такого не знаю, – замотал тот головой, расплескивая капли воды со смоляной шевелюры и бороды.

– В кадушку его, – приказал Жабников. – И снега туда!

– Не надо! – завопил тот.

– Говори тогда, – потребовал майор.

– Не знаю, о чем вы! – очень жалостливо заплакал тот.

– Говори, Горазд Захарыч, – вдруг вышел к нему Степан Горбунов.

– Степка, и ты здесь?! – изумился тот, только сейчас разглядев человека Кураева.

– Все кончено, Горазд Захарыч, – вздохнул тот. – Твоего хозяина сам царь-батюшка повелел найти и предать суду, ему ничто прощено не будет, и дело осталось за малым – найти его. С тобой или без тебя, а господа сыскари все равно найдут. А ты будешь день за днем в этой вот кадушке бултыхаться. Надо тебе это? А потом всю жизнь в колодках в Сибири землю грызть. Это после таких-то девок, а?! Хочется?

– Не-а, – честно ответил Горазд Рыжин.

– Вот видишь, – покачал головой Степан. – Пономарь нам все уже рассказал, про тайник Дармидонта Михайловича в том числе. Он теперь, Пономарь, может, и тюрьмы даже избежит. Ведь он-то никого не убивал!

– И я никого не убивал! – воскликнул Горазд. – С девками, может, чересчур зол был, но так иным нравилось!

– Вот ведь животное, – покачал головой Жабников.

– Говори все, что знаешь, – посоветовал Степан, – и отделаешься малой скорбью. Верно я говорю, Семен Семенович?

– Верно, – кивнул тот.

– Помоги и ты царю православному, Горазд, – подсказал Степан Горбунов. – Дело советую. Спасай шкуру.

– В церкви он прячется, той самой, под Симбирском, которую на свои деньги построил, да та рушиться стала! – горячо, шепотом проговорил Рыжин. – Там подвалы глубокие! Есть где схорониться! А места этого боятся все! Говорят, проклятое место! Оттуда даже людишки ушли, когда колокол упал и дьячка задавил, а потом трещина по колокольне пошла и золото с куполов осыпаться стало! Бояться все того места! Туда я должен был добраться-то после того, как секретаря губернаторского повесют!

– Так Дармидонт Кабанин и сейчас там? – спросил я.

– Точно так! – кивнул боров. – Ждет меня!

– Спасибо, Степа, – я хлопнул своего товарища и спутника по плечу, когда мы отошли в сторону. – Не ожидал я такой подмоги. А ведь все сходится, – я поднял глаза на майора. – И генералу Палеву пришла телеграмма из Симбирска, что видели там, на юге губернии, людей похожих на Кабанина и его разбойников. Только без бороды был Дармидонт Михайлович!

Майор Жабников поглядел на себя в узкое зеркальце на стене.

– Надо побриться, пока я тут, в чувственном раю, – морщась, он разглядывал свою щетину, – и в путь! Только теперь одного отряда будет мало – нам целая армия нужна!

Брошенная церковь высилась башнями и ободранными куполами на холме и была видна за полсотни верст в округе. Церковь-исполин. Кабанин поставил ее в том краю, где родился, у реки Всесвятки, но та вдруг выбрала себе другое русло. Может быть, и не было мистики в этом явлении природы, реки так поступают независимо от проявления людской воли, так однажды поступила река Самара, впадающая в Волгу, оставив на прежнем месте сухое русло, но здесь все дело было в том, кто поставил храм. И люди отступили от церкви на холме – ушли вслед за рекой, подальше. А тут и купола стали облетать, обнажая каркас, и штукатурка стала сыпаться. Голой она смотрелась, и не просто брошенной – оскверненной неведомой злой силой.

Жабников успел собрать два взвода полиции и жандармов, с десяток сыскарей ехали с нами. Маленькая армия! Да тут ли Дармидонт Кабанин? – думали мы. – Не ушел ли куда, заранее прознав об устроенной на него облаве?

– Тоску смертную навевает такая вот церковь, – сказал кто-то из сыскарей, ехавший в санях.

– Нет его тут, никого тут нет, – откликнулся другой.

Ход нашего войска становился все тише. Полсотни всадников подходили к мертвой церкви все ближе. Трое саней, запряженных в тройки, тянулись следом. Метели улеглись, последние дни февраля выдались теплыми, но снега навалило с достатком. Кони вязли в снегу. Сани глубоко уходили в снежную перину: тут не разгонишься, только бы добраться, куда надо! Молоком заволокло небо, и солнце не проходило сквозь мглистую занавесь. И только птицы оживляли пейзаж – воронье летало над церковью и надрывно и хрипло перекликалось на все голоса.