Французская волчица — королева Англии. Изабелла - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Уэйр cтр.№ 73

Эта встреча должна была еще более усилить убеждение Изабеллы в том, что Деспенсеров следует устранить, а Стэплдону дала понять, что королева не поддается его влиянию и не поддастся впредь.

Изабелла начала напоминания Стэплдону, что король поручил ему обеспечить финансирование ее пребывания в Париже, но он ничего не сделал. Стэплдон в ответ солгал, будто король прислал ему письменный вызов домой, но Изабелла тут же потребовала показать письмо. Разумеется, Стэплдон этого сделать не смог, хотя и пообещал показать письмо позже. Тем самым Изабелле стало очевидно, что он боится остаться во Франции и желает поскорее улизнуть в Англию, но она запретила ему уезжать без ее позволения. Финансовый вопрос, несомненно, заботил Изабеллу, и она рассчитывала, что Стэплдон подчинится приказу, но ее также почти наверняка встревожил вопрос: что именно он мог узнать?

Примечательно, что вскоре после этой встречи кто-то угрожал Стэплдону смертью. Это означает, что Изабелла точно знала, каковы замыслы английских изгнанников, и, прежде чем покинуть Париж, предупредила их о возможном разоблачении. Следствием этого стала угроза Стэплдону. Но кто бы ни был ее инициатором, ему даже в голову не могло прийти, что епископ осмелится нарушить приказ королевы и удерет из Парижа.

Тем не менее 31 октября Стэплдон внезапно появился в Англии и в великом расстройстве чувств поспешил в королевскую резиденцию в замке Порчестер. Он заверил Эдуарда, что кое-кто из его изгнанных врагов строит заговор с целью убить короля. Его собственная жизнь была под угрозой, и ему пришлось тайно бежать из Франции под покровом темноты, переодевшись «купцом или пилигримом». Он заявил, что оставил там своих слуг и домочадцев, «чтобы думали, будто он на месте», но поданный им отчет о расходах показывает, что вся свита в полном составе, сорок девять человек, и с ними тридцать две лошади, сопровождали его, и для переезда на английский берег было нанято три корабля. Отсюда следует, что побег был заранее тщательно спланирован. Теперь Стэплдон побуждал короля потребовать немедленного возвращения королевы и принца.

Очевидно, Стэплдон чувствовал себя неловко из-за того, как поспешно и, несомненно, грубо бросил королеву и оставил французский двор, ибо соизволил написать Изабелле, извиняясь за свое поведение и старательно избегая каких-либо порицаний на ее счет.

* * *

Видимо, на основе откровений Стэплдона Эдуард с 14 ноября прекратил оплату расходов Изабеллы, поскольку с этой даты счета исчезают. Супруг явно не был расположен далее финансировать ее самовольное изгнание. Вероятно, именно этот шаг окончательно ожесточил Изабеллу против него и заставил открыто проявить неповиновение.

В «Жизнеописании Эдуарда Второго» говорится, что, «когда король отправил сына во Францию, он велел жене вернуться в Англию безотлагательно», а затем упоминается, как посланники излагают это повеление королеве в присутствии Карла IV. На самом деле, при условии, что Изабелла еще не объявила, по каким причинам остается во Франции, более вероятно, что Эдуард отправил свой приказ в ноябре, а не в сентябре, причем передал его через Стратфорда, который и был упомянутым посланником. Изабелла явно была к этому готова.

Последнее слово намекало на противника Христа или же на сторонника разлада. Карл IV, видя, как страдает Изабелла и

С этого момента Изабелла действительно носила только простые черные (траурные) платья с покрывалом наподобие монашеского и повязкой, прикрывающей подбородок, «как скорбящая дама, потерявшая своего господина».

Мы можем себе представить, что эти строгие одежды отнюдь не портили очарования Изабеллы — напротив, ее прославленная красота производила теперь еще более потрясающий эффект и пробуждала в мужчинах сочувствие, как наверняка и рассчитывала королева.

В конце ноября Стратфорд, прибывший в Англию, «доложил обо всем этом королю». Он также вручил ему письмо от Изабеллы, где она заявляла, что ни она, ни ее сын не вернутся к его двору до тех пор, пока Деспенсеры не будут удалены из его окружения, поскольку ей известно, что «в их намерения входит добиться ее смерти в случае, ежели она возвратится в Англию». Она настаивала также на соглашении с Эдуардом касательно ее статуса и доходов. В другом письме Изабелла предупреждала, что она и ее брат с помощью ее сторонников во Франции готовы совершить «то, что не послужит во вред господина моего короля, но лишь к свержению одного Хьюго». Означать это могло только одно — демонстрацию военной силы против Англии с целью устранения фаворита.

С внешней стороны казалось, что требования и угрозы Изабеллы проистекают из желания воссоединиться с Эдуардом, но на заданных ею условиях. Крайней мерой для нее в то время могло быть убийство Деспенсеров. Но памятуя о долгом списке обещаний, нарушенных Эдуардом, о многих случаях, когда он ставил интересы своих фаворитов выше всех прочих соображений, трудно было рассчитывать, что он отошлет их навсегда ради жены. Не могла она также рассчитывать на то, что они смиренно удалятся в изгнание, не причинив никакого вреда.

Изабелла уже должна была усвоить, что возвратиться в Англию, положившись на слово Эдуарда, значило совершить колоссальную глупость. Сколько раз уже его принуждали прогнать своих любимчиков, после чего он тайно призывал их вновь? А Деспенсер, как нетрудно было предсказать, не колеблясь ни минуты, жестоко отомстил бы всякому, кто позволит себе пойти против него, в то время как Эдуард уже продемонстрировал в прошлом нежелание вмешиваться ради блага Изабеллы.

Но могла ли Изабелла действительно верить, что Эдуард согласится на ее требования? Если да, то, значит, она отнюдь не была такой реалисткой, как можно судить по многим другим ее поступкам. Намного более вероятно, что Изабелла выдвинула свои требования именно в расчете на то, что Эдуард откажется их выполнять, и тем самым даст ей предлог остаться во Франции до тех пор, пока ее будущее упрочится благодаря вмешательству брата и друзей. Что касается угроз в адрес Деспенсера, то она должным образом предупредила Эдуарда, и теперь он оказывался ответственным за судьбу Хьюго.

Эдуард, при всей своей толстокожести и эгоцентризме, не говоря уже о невеликой проницательности, был потрясен ультиматумом своей жены. В те дни, начиная с 18 ноября, в лондонском Тауэре проходили заседания Парламента; 5 декабря их перенесли в Вестминстер, но незадолго до этого перед собранием вельмож и прелатов явился король «и начал описывать, что произошло, в короткой речи». Она свелась к публичной жалобе на поведение королевы, уже не просто неподобающее, но угрожающее и непристойное. Он поведал собранию: