История Семилетней войны - читать онлайн книгу. Автор: Иоганн Вильгельм Архенгольц cтр.№ 19

Между тем русскими войсками театр военных действий оказался перенесен самым ужасным образом в королевство Пруссию. Хотя Петербургское министерство было предано английскому двору, в особенности же подкупленный великобританскими гинеями, всемогущий в политике великий канцлер Бестужев, но энергичная императри ца Елизавета, оскорбленная, как женщина, и желавшая ото мстить за Саксонию, как монархиня, разрушила все старания англичан и великого канцлера, стремившихся произвести разрыв между Россией и Австрией. Русская политика преследовала в то время главным образом две цели, а именно: унижение Фридриха и завоевание королевства Пруссии; решено было твердо придерживаться этой системы.

Русские прибыли в Пруссию в июне в числе более 100 000 человек под начальством фельдмаршала Апраксина. После пятидневной бомбардировки был взят Мемель . Гарнизон его в 800 человек, согласно капитуляции, мог свободно выйти из города; но этот военный договор, основанный на честном слове, был нарушен, и обманутых прусских солдат принудили поступить на русскую службу или же переселиться в Россию. Последней участи подверглось также множество мирных обитателей Пруссии, особенно же работавших на фабриках и земледельцев. Русские увели их вместе с семьями, невзирая на мольбы несчастных, которым пришлось покинуть родину и поселиться в пустынных областях варварского народа. На посмеяние челове чества жестокости эти сопровождались манифестами, про по ве дующими умеренность. Враждебные действия оправ дывались в них дружбой, соединявшей обеих императриц. Один из этих манифестов был положительным воззванием ко всем жителям королевства, без различия положения и веры, приглашавшим их переселиться в Россию, где им обещали дать большие преимущества. Король встречным манифестом доказывал, насколько такой образ действий противоречит существующему в Европе военному и национальному праву; он изобразил кроткое правление в Пруссии, а рядом с ним жестокости, употребляемые в России, где кровавые пытки и ссылка в безлюдные степи были обычными наказаниями за ничтожные проступки; он предоставлял своим подданным выбирать – согласятся ли за такую цену изменнически поступить со своим государем?

Между тем легкие отряды русских, в числе 12 000 человек казаков, калмыков и {волжских} татар, производили в стране столь ужасные опустошения огнем и мечом, каких Европа не испытывала со времени нашествия гуннов. Эти изверги убивали и калечили безоружных людей с сатанинским наслаждением. Их вешали на деревьях, отрезывали им носы и уши, отрубали ноги, распарывали животы и вырывали сердце из груди. Они зажигали из дикого сума сбродства села и местечки и оцепляли обреченную на сожжение местность, чтобы люди сгорели живьем. Могилы были разрыты, и кости покойников разбросаны, дворян и священников разрывали на части крюками, клали нагишом на горячие уголья и всячески истязали. У родителей отнимали детей или же убивали их тут же, над женщинами и девушками ругались; многие из них лишали себя жизни, чтобы избегнуть грубости этих палачей. Множество людей бежало в Данциг, куда перевезен был также королевский архив из Кенигсберга .

Фридрих получил эти безнадежные вести в то время, когда каждый день дарил его новым несчастьем. Работая против врагов своих мечом, он не меньше работал против них пером. Вообще, странное смешение манифестов и кровавых сцен составляло особенность этой необыкновенной войны. Были употреблены все средства, какие могут только дать физические и духовные силы. Ни одна война не отличалась столькими битвами, но и никогда не было издано столько манифестов, как в эти годы всеобщего бедствия. Великие монархи хотели этим путем оправдать свои поступки в глазах всех народов, чтобы не потерять уважения даже тех наций, одобрение которых было для них бесполезно. Наступало торжество просвещения, которое к этому времени стало проливать благодетельный свет свой над Европой.

Командовавший в Пруссии фельдмаршал Левальд, которого Фридрих уполномочил поступать согласно обстоятельствам, мог противопоставить врагу лишь 24 000 человек. 30 августа он атаковал с ними неприятельские укрепления при Гросс-Егерсдорфе . Счастье вначале бла го приятствовало маленькому войску, которое сражалось теперь уж не для удовлетворения честолюбия монарха, а дралось с варварами из-за своих родных, за жизнь и благосостояние. Пруссаки были храбры, как львы; даже драгуны их и гусары атаковали неприятельские батареи и старались сравняться с пехотой, которая побеждала все, несмотря на неудобства местности. Храбрые войска эти завладели уже многими русскими орудиями, опрокинули неприятельскую кавалерию; разбили русский отряд гренадеров в лесу и один из флангов главной армии, когда вдруг победа была у них отнята . Русские зажгли несколько деревень, расположенных на поле битвы; копоть и дым от пожара ввели в заблужденье пруссаков, которые сбились с пути; они пришли в замешательство, и втрое сильнейший неприятель охватил их . Однако пруссаки ретировались в полном порядке под прикры тием своих драгунов и гусар. Вторая линия прусса ков, обманутая дымом, открыла пальбу на первую, после чего произошло ужасное замешательство. Левальду удалось беспрепятственно отступить, как Фридриху при Колли не; потери его в этой битве, продолжавшейся 10 часов, состояли всего из 1400 человек убитыми, ранеными и пленными, кроме того, он лишился 13 орудий. Русские, напротив того, потеряли 7000 человек , но победа эта не принесла им пользы, так как громадная их армия не могла существовать в опустошенной Пруссии. К тому же Апраксин получил к этому времени приказ о возвращении .

Как ни предан был великий канцлер Бестужев англичанам, как ни старался затруднить сближение между Россией и Австрией, все жe война против короля была для него весьма желанной, так как он ненавидел Фридриха за оскорбительные насмешки; монарх этот действительно отличался тем, что давал волю своим остротам и нередко выражался с большим пренебрежением о всемогущих министрах значительных дворов, будь это Флери или Шуазель, Бестужев или Брюль. Но ненависть русского великого канцлера уступила перед английским золотом, и Апраксин должен был выйти из Пруссии . Поэтому, оставив 10 000 человек гарнизоном в Мемеле, он удалился с остальными войсками через несколько дней после битвы. Отступление его походило на бегство и совершено было так поспешно, что 15 000 раненых и больных, восемьдесят орудий и очень много военных принадлежностей было оставлено. Шли они двумя колоннами, пути которых ознаменованы были огнем, грабежом и всевозможными жестокостями. Все города, местечки и села, куда приходили эти адские полчища, превращались в пепел, а все дороги покрыты были человеческими и конскими трупами. Прусские крестьяне, доведенные до крайнего отчаяния, сопротивлялись и тем увеличивали свое бедствие. Пруссаки, которых они разбили, но не одолели, преследовали русских до самых границ королевства.

При этом отступлении произошел странный случай, а именно: король прусский приобрел союзника, о котором он, конечно, никогда не думал и который освободил его от нескольких тысяч калмыков. Этим деятельным союзником оказалась оспа. Калмыки, не знавшие этой страшной болезни в своей стране, к своему удивлению познакомились с нею здесь. Она стала до того свирепствовать между этими полудикими людьми, что многие из них стали жертвой ее. Тогда ничто не могло удержать их дольше; вся эта дикая орда ушла на родину, и русские полководцы не мешали им; они рады были избавиться от этих извергов, которые были даже хуже казаков и совсем не подчинялись дисциплине. Лишь несколько калмыков, у которых хищничество заглушало все остальные соображения, отстали от своих товарищей и, присоединившись вновь к русской армии, пошли с нею в Германию.