Узники Тауэра - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Цветков cтр.№ 51

Королю понравилась циничная откровенность сэра Уильяма, и дело было прекращено и забыто. Казалось, поуспокоилась и леди Арабелла. На все шутки о ее юном поклоннике она отвечала с веселым добродушием и с увлечением занялась придворными маскарадами. За такую покладистость Яков отпал ей на откуп на один год продажу вина и водки в Ирландии, что равнялось ста тысячам фунтов годового дохода.

Молодой лицемер тоже никому не докучал сердечными излияниями. Три-четыре месяца прошли вполне тихо. Но вот однажды Сеймур посвятил в свои планы Эдуарда Родни, своего сверстника, родственника и друга. Вдвоем они отправились в Гринвич, где отыскали некоего патера, который согласился тайно совершить обряд венчания. На другой день, 9 июля 1610 года, он действительно соединил Сеймура и леди Арабеллу священными узами, расторгнуть которые были уже не в силах ни король, ни его министры.

Этот поступок сочли непростительным преступлением. Яков пришел в страшный гнев. Все участники венчания были арестованы, за исключением Родни, которому удалось скрыться. Арабелла была помещена под надзор сэра Томаса Парри в доме на берегу Темзы, а Сеймур отправился туда же, куда и большинство его предков, – в Тауэр.

Новобрачные, разлученные в первые часы медового месяца, по-разному переносили сразивший их удар: Сеймур не находил себе места от злобы, а его жена всецело предалась горю от разлуки с любимым.

Главной заботой сэра Уильяма было достать денег для оплаты его недельных счетов пребывания в Тауэре. Ему выделили недурные комнаты в башне Святого Фомы и позволили обставить темницу по собственному вкусу. Поэтому в то время как Арабелла заливалась слезами, ее супруг ссорился с Ваадом из-за обоев, мебели и посуды. Наконец обои были наклеены, окна украшены шелковыми занавесями, шкафы заполнены книгами в роскошных переплетах. Но, к удивлению Ваада, который занимался меблировкой помещения, у принца с тысячью прихотей не нашлось и пенса для уплаты по счетам. Тогда Сеймур перевез из дома жены все то, чего не мог купить, и водворился в башне Святого Фомы с неменьшим комфортом, чем у себя дома.

В глазах леди Арабеллы роскошь и удобства, напротив, потеряли всякую цену. Она располагала относительной свободой: ей прислуживали собственные слуги, она могла гулять в саду, пользоваться книгами и письменными принадлежностями. Но мысленно она жила в комнате супруга, и ее воображение рисовало его изнывающим от любви к ней. Она писала Сеймуру нежные письма, на которые он не отвечал ни слова. Но леди Арабелла не отчаивалась; ей довольно было и ее любви. Когда он заболел, она написала ему: «Если это простуда, то я готова приписать ее тайному сочувствию между нами, потому что у меня самой в то же время болела щека. Ради Бога, не предавайся слишком горю и не расстраивай своего здоровья… В каком бы положении ты ни находился, меня утешает мысль, что ты мой… Как видишь, когда я тревожусь, я докучаю тебе своими нежностями, тогда как ты не писал ни словечка о том, что поделываешь. Впрочем, пиши когда вздумается. Будь здоров, а я счастлива уже тем, что я твоя верная, любящая жена».

У Сеймура не было времени, чтобы предаваться таким нежностям. Он заботился о себе и своих удобствах и писал только к лордам Совета, прося восстановить его в милости у короля.

Между тем минули зима, весна и лето. Арабелла стосковалась по мужу и однажды без разрешения села в лодку, спустилась по реке и побеседовала с узником через окно его жилища, выходящее на пристань. Об этой поездке донесли в Уайтхолл, и король распорядился отделить свою романтическую родственницу от ее супруга двенадцатью графствами, отправив ее на север, в Дургам. С этого часа любовь вступила в борьбу с властью. Возник настоящий заговор Арабеллы Стюарт, состоявший в том, что жена дерзнула воссоединиться со своим мужем.

В начале июня 1611 года вице-адмирал Уильям Монсон, отправлявшийся по своим делам в Биллингсгэт, узнал от своих гребцов, что в предыдущую ночь какой-то человек в черном платье и черном парике вышел из Тауэра и сел в поджидавшую его у пристани лодку. У сообразительного вице-адмирала сразу мелькнула мысль: неужели Сеймур сбежал? Он стал собирать сведения и скоро узнал, что сыщики искали на Темзе молодого джентльмена и даму средних лет и что одно французское судно, стоявшее на якоре в Лей-Роде, приняло на борт какую-то странную компанию и на рассвете вышло по направлению к Кале.

Уверенный в том, что напал на след беглецов, Монсон решил воспользоваться благоприятным случаем к возвышению и самому захватить леди Арабеллу и Сеймура. Старый моряк, хорошо знакомый с течениями в Ла-Манше, сообразил, что французское судно достигнет Кале не ранее вечера. Он тотчас отправился в Гринвич и потребовал в свое распоряжение военный корабль. Ввиду его высокого положения во флоте ему не отказали, так что спустя каких-нибудь два-три часа после беседы с гребцами Монсон уже начал погоню за таинственными беглецами.

Арабелла задумала и привела свой план в исполнение с замечательным терпением и искусством, и не ее вина, что он удался только наполовину. Она могла утешаться по крайней мере тем, что ее возлюбленный супруг получил свободу. Ее саму, увы, ждал Тауэр.

Перед отъездом из Лондона в Дургам она в последний раз обратилась к лордам Совета с прошением, в котором писала, что, выйдя замуж, она всего лишь воспользовалась правом, предоставленным каждой женщине, и просила или освободить ее с мужем, или вынести законное судебное решение по их делу. «Если же, милорды, – писала она, – вы не можете или не желаете своей властью доставить мне законное удовлетворение, то, умоляю вас, по крайней мере, будьте моими заступниками перед его величеством и просите, чтобы мне не было отказано в правосудии, оказывать которое всем, не исключая и лиц его крови, король обязался присягой». Просьба ее осталась без внимания.

Дальнее путешествие тяжело отразилось на ее здоровье; по пути она трижды падала в обморок, и епископ Дургамский, сопровождавший ее, согласился дать ей отдых. Для леди Арабеллы наняли домик в восточном Барнете, и здесь, на свежем воздухе, она ожила, но эта перемена в состоянии ее здоровья оставалась известной только ее горничной и верному слуге Кромптону. Епископ уехал дальше на север, чтобы подготовить для нее помещение, и она осталась в Барнете под присмотром придворного врача Джеймса Крофта.

Тогда-то в голове леди Арабеллы и созрел план двойного побега: своего – из Барнета и Сеймура – из Тауэра. Кромптон добыл мужскую одежду, лошадей и французского шкипера, месье Корвэ, который согласился доставить беглецов во Францию. Деньги для осуществления этого предприятия – ни много ни мало двадцать тысяч фунтов – дала тетка Арабеллы, леди Мэри, графиня Шрюсбери.

Молодой Родни с жаром принял участие в заговоре. На его долю выпало обеспечить побег Сеймура. Чтобы ввести в заблуждение сыщиков, было заказано два костюма, совершенно одинаковых, от пряжек на башмаках до пера на шляпе (Родни был одного роста с Сеймуром), а для узника были припасены дополнительно одеяние кучера и черный парик.

Арабелла выпросила себе еще месяц на поправку здоровья. Стоял май, и день побега был назначен на 3 июня. К несчастью, это был понедельник.

В назначенный день, в четыре часа пополудни, Арабелла надела мужской плащ и шляпу, натянула ботфорты, привесила шпагу и, захватив свои драгоценности, покинула дом в сопровождении горничной и кавалера свиты. После получасовой ходьбы она добралась до уединенной гостиницы, где ее ожидал Кромптон с оседланными лошадьми. Кавалькада поспешила в Блэквел, куда должен был прибыть Сеймур.