Царь Саул - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Пронин cтр.№ 116

— К чему ты это нам рассказал? — Ямин недовольно воззрился на неизвестного. — Мне нет дела до какого-то развратного хананея. Поезжай сейчас же в Герар, а уж затем...

— Всё это я знаю, господин Ямин...

— ...бен Хармах, — добавил эфраимит и посмотрел на незнакомца сердито. — С тобой я расплачусь, когда ты вернёшься.

— Я всегда стремлюсь усердно выполнять задания такого рода не только из-за серебряных шекелей. Божие веление подвигло меня для таких дел, хотя я подчас рискую жизнью. Каждому человеку бог даёт своё назначение и применение. Если бы всякий ходил путями божьими, то жил бы в мире сердца своего и не осквернялся бы мёртвыми, ставшими таковыми по его вине. Познай, где находится мудрость, сила и знание. Там же находится долгоденствие, сокровище души и свет очей. Где князья народов, собиравшие серебро и золото, на которые так надеются люди Эшраэля? Где те, что ублажали сердце серебряными изделиями и золотыми цепочками? Они исчезли и сошли в царство мёртвых, а вместо них восстали другие — и в Ханаане, и в Сидоне, и среди сыновей Агари, и баснословы, и исследователи волшебства. Но пути премудрости они не познали и не заметили стезей её. Кто взошёл на небо и среди облаков нашёл её? Кто переплыл моря и обрёл её, мудрость божию, которая лучше чистого золота? Никто, кроме тех немногих, что сияют у бога рядом с ангелами.

Все держащиеся мудрости и закона, будут жить вовеки, а оставляющие её погибнут. Я поехал, со мной слуга. Ждите моего возвращения.

Закутанный в бурое покрывало человек взял суму с золотом и сел на осла. Слуга-оборванец шёл за ним, подпираясь палкой и распевая молитвы.

— Какой благочестивый разведчик, — глядя им вслед, язвительно сказал Гист.

— Лучше этого чудака нет соглядатая на свете, — заверил его Ямин. — Он сделает всё, как следует, я не сомневаюсь.

— Подождём немного и увидим, чем это закончится. Во всяком случае, мы делаем ещё одну попытку спасти первого царя Эшраэля, — глубокомысленно произнёс Гист.

Приграничный пелиштимский Гет встречал победителей с их переполненными добром повозками, с верблюдами, навьюченными оружием и медной посудой. Князь Анхус вышел на главную площадь города, радостно встречая молодого белокурого военачальника, которого он приветствовал и обнял, как сына. На вопрос князя, кого он истребил в этом походе, Добид с простодушным видом ответил:

— Людей ибрим, детей Эшраэля. Я напал на полуденную область Ярохмеля и на область кенеев. Они упорно сопротивлялись. Пришлось убить всех мужчин, детей и женщин. Может быть, кто-то бежал и скрылся, но я не стал их преследовать. Я твой слуга и выполнял твой приказ.

Отдав княжеским казначеям добычу (часть добычи Анхус подарил своему любимцу), победители заспешили в Шекелаг, к жёнам, детям, подругам, к своим временным, но спокойным жилищам.

Дорога слегка дымилась серой пылью под ногами воинов, копытами ослов, колёсами повозок и мозолистыми ступнями важно вышагивающих верблюдов. Несколько пастухов подгоняли овечьи отары, шерстистой волной катившиеся с обеих сторон от каравана победителей.

Эта южная часть страны Пелиштим была мало населена. Изредка попадались небольшие посадки маслин, не дающих тени, чередуясь с посадками финиковых пальм, с зарослями миртов и тамариска. Начиналась летняя жара. Косматое, ослепляющее солнце всё выше взбиралось на высоту безоблачного неба и торжествующе катилось среди лазоревой пустыни. В этом беспредельном просторе изредка медленно плыл орёл, высматривая зайца или детёныша антилопы. Пара грифов деловито летела в том же направлении, куда двигалось войско Добида.

Проводив взглядом уверенный полёт птиц-падальщиков, воины невольно хмурились. Скоро было замечено ещё несколько грифов, частыми взмахами крыльев подтверждавших целенаправленность своего полёта.

— Мне это не нравится, — произнёс Хиян, указывая на грифов.

— Ну, что такого. Нашли где-то падаль, — беспечно возразил ему весёлый Хетт, мечтающий обнять свою хорошенькую, бойкую, ненасытную в любви подружку, служанку госпожи Абиге.

— Похоже на то, что неподалёку падали много, — пробормотал зифей.

Многие воины имели такое же мнение, поэтому с беспокойством убыстряли шаги и понукали вьючных животных. За долгие месяцы скитания в горах жители эшраэльских городов и селений приобрели качества охотников. Широко раздутыми ноздрями они втягивали воздух, стараясь уловить запах беды.

Разговоры прекратились. Все шли, напряжённо всматриваясь в том направлении, где между холмами должен был появиться спрятавшийся в тени теребинтов, уютный Шекелаг.

Когда они на последнем повороте вышли из-за невысокой горы, то уже не смотрели на голошеих грифов и бурых орлов. Понимали: их ждёт горе. И оно явилось разрушенной стеной городка, обугленными стенами, проваленными крышами домов, трупами защитников Шекелага, над которыми хищно трудились пожиратели падали, и валяющейся на боку повозкой зеленщика с поломанным колесом, и оперённой стрелой, торчавшей в спине старика...

Добид первым бежал среди развалин и плакал о своём сыне, маленьком Амноне, о матери его, скромной милой Ахиноам, и о красавице Абиге, о соседях своих в Шекелаге, об эшраэлитах, живших с ним в пустынных горах во времена Саулова гонения. За ним бежали Абитар, Хетт, Абеша, Гаддиэль, Хиян и все воины. Они выли и плакали, рвали волосы на голове и не щадили свои бороды, вырывая из них клочья. Многие валились на землю и бились головой, в отчаянье выкликая имена своих детей, жён и близких.

— Восстал бог и отнял у народа своего посох поддержки своей! И хлеб милости своей! — вопил седой пророк Гаддиэль, раздирая на себе одежду. — О, дом Якуба! О, бог Абарагама и Ицхака! Ты отринул народ свой за гордость его! И отнял у храброго вождя славу его, и у простого воина силу его! Ты отобрал у пророка прозорливость и у священника мудрость! Ты позволил нечестивым обнажить наготу жён и дочерей наших и схватить детей наших! И будет теперь вместо благовония зловоние, вместо пояса — верёвка, вместо завитых волос — плешь, вместо свободного плаща — вретище, вместо красоты — позорное клеймо...

— Погибли дети мои и жена моя! — надрывно стонал, заливаясь слезами, пожилой юдей, посылавший некогда к Добиду жену с молоденькой Ахиноам. — Зачем мы пошли служить безбородым и воевали ради гетского князя? Вот Ягбе и наказал нас беспощадно, как предателей, пришедших в город чужих богов... Разве могло быть по-другому? Проклят я теперь, лишившийся детей своих и жены своей из-за того, что пошёл за Добидом!

— Это Добид во всём виноват! — завизжал внезапно желтолицый, носатый эфраэмит, и прежде всегда недовольный и раздражительный. — Сначала он обозлил царя Саула и таскал нас по дебрям лесным, по пустыням и горам, чтобы спасти свою душу от царской мести. А потом привёл нас к врагам нашим в пелиштимский Гет, чтобы воевать на пользу князя Анхуса. Добид замышляет пойти вместе с войском безбородых против своих братьев, против Эшраэля...