Бич Божий - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Дитрих cтр.№ 35

Что бы это могло значить? Я был ошеломлён.

Аттила встал.

— Ну, хватит с нас его дурачеств.

Это были его первые слова за целый вечер. Все смолкли, и веселье сразу улетучилось, уступив место напряжению.

— У вас, римлян, есть подарки, не так ли? — обратился к нам король.

Максимин поднялся, немного пошатываясь от волнения.

— Да, мы привезли их, каган. — Он хлопнул в ладоши. — Позволь их принести.

На коврах расстелили отрезы розового и жёлтого шёлка, и они вспыхнули, как утренние лучи. В открывшихся маленьких сундуках лежали груды монет. На деревянное блюдо Аттилы высыпалась груда драгоценностей. Мечи с гравировками и пики прислонили к изголовью кровати Аттилы. Сакральные кубки разложили на софе, а для расчёсок и зеркал нашли место на львиной шкуре. Гунны с жадностью разглядывали дары и перешёптывались.

— Вот наглядное доказательство добрых намерений императора, — сказал Максимин.

— А вы отвезёте ему наглядные доказательства моих добрых намерений, — отозвался Аттила, — среди них будет множество соболиных и лисьих шкур, благовония, благословлённые нашими шаманами, и многое другое. Вы получите всё это независимо от того, к какому соглашению мы придём. Это слово Аттилы.

Его военачальники одобрительно застучали по столу.

— Но Рим богат, а Константинополь — богатейший из его городов, — продолжил король. — Это всем известно, и мы знаем, что вы привезли лишь символические подарки. Разве не так?

— Мы не столь богаты, как вы полага...

— У Людей утренней зари договоры скрепляются кровью и браками. Я сейчас размышляю о последнем и хочу иметь доказательства первого. Императоры один за другим отправляли в Хунугури своих сыновей и дочерей. Генерал Аэций жил у нас в годы моего детства. Я дрался с ним в грязи. Он был старше, но я крепко бил его.

В зале засмеялись.

Аттила резко повернулся и указал пальцем на Бигиласа.

— У тебя, единственного из прибывших к нам римлян, есть сын. Это правда?

Вопрос кагана застал Бигиласа врасплох.

— Да, мой господин.

— Этот мальчик станет нашим заложником и гарантом твоих добрых намерений. Он будет доказательством того, что ты доверяешь Аттиле так же, как он доверяет тебе.

— Каган, но мой сын ещё в Констан...

— Ты вернёшься за ним и привезёшь его, а твои спутники ознакомятся тем временем с обычаями гуннов. И лишь когда твой мальчик появится здесь, мы сможем завершить переговоры. Тогда я и узнаю, держишь ли ты своё слово и решишь ли доверить мне собственного сына. Понял?

Бигилас с тревогой посмотрел на Максимина. Сенатор нехотя кивнул.

— Как прикажете, каган. — Переводчик поклонился. — Уж если ваши всадники смогли обогнать нас и сообщить вам об этом...

— Тебя тоже будут сопровождать в пути, — кивнул Аттила. — А теперь мне пора спать.

Его фраза означала, что вечер подошёл к концу. Гости поспешно поднялись и начали двигаться к выходу. Гунны пробирались вперёд и без каких-либо претензий на вежливость расталкивали остальных. Пир внезапно завершился, но наше пребывание в Хунугури, по-видимому, только началось.

Я огляделся по сторонам. Женщина, о которой я непрестанно думал, куда-то исчезла. Похоже, гунны вовсе не собирались предлагать нам пленниц. Что касается Бигиласа, то, вопреки моим ожиданиям, он был не слишком удручён требованием Аттилы. Неужели ему так хотелось вернуться в Константинополь? Я заметил, что он и Эдеко в очередной раз обменялись взглядами.

Я также проследил за Скиллой, притаившимся в дальнем, тёмном углу зала. Молодой человек насмешливо улыбнулся, точно зная какую-то великую тайну, и выскользнул за дверь.

— Позволь мне принести воды, Гуэрнна.

Германская девушка с изумлением посмотрела на Плану.

— Тебе, Плана? Да ты же не желала пачкать свои нежные ручки никакой работой. Не носила ни вязанки хвороста, ни кувшины с водой, с тех пор как очутилась здесь.

Девушка из Аксиополя забрала у Гуэрнны кувшин и поставила его себе на голову.

— Тем больше смысла сделать это сейчас. — Она попыталась ласково улыбнуться. — Быть может, тебе удастся успокоиться и ты перестанешь ворчать.

Гуэрнна окликнула её, когда Плана уже вышла из дома Суекки и направилась к берегу.

— Я знаю, что ты задумала. Ты хочешь пройти мимо лагеря римлян.

После вчерашнего пира обитатели лагеря долго спали и зашевелились совсем недавно, поздним утром. Илана надеялась, что молодой римлянин уже проснулся. Яркие красные и синие цвета посольских палаток контрастировали с коричневыми и тёмно-жёлтыми жилищами варваров и сразу бросались в глаза. Эти оттенки невольно напоминали ей о красочном мире цивилизации с его базарной сутолокой. Удивительно, какую тихую, потаённую страсть пробудил в её душе приезд римского посольства. Она казалась полумёртвой, один прожитый ею день ничем не отличался от другого, и её уже не пугала возможность брака со Скиллой. Илана почти согласилась с такой участью. Но теперь у неё родилась новая надежда, и она увидела иной выход. Нужно как-то убедить этих римлян выкупить её из плена, а ключевой фигурой в этом предприятии должен стать посольский писец и историк, не отрывавший от неё глаз во время пира.

Ещё год тому назад одна мысль о подобном расчёте ужаснула бы Илану. Любовь была священным понятием, ухаживания — чистыми, и она отвергла немало поклонников, прежде чем остановила свой выбор на Тасио. Но всё это имело значение до её помолвки и гибели отца, до того как Скилла твёрдо решил на ней жениться и навсегда спрятать в юрте. Если она примет его предложение, то проведёт всю оставшуюся жизнь в скитаниях с его племенем от пастбища к пастбищу. Будет рожать Скилле детей и наблюдать за тем, как гунны-мясники губят мир, приближая его конец. Илана не сомневалась в том, что обычные римляне ещё не поняли, какая угроза надвинулась на них. А она видела эту угрозу, хотя до краха своей прежней жизни тоже не понимала её масштаба.

Вчера Илане отдали её римское платье, в котором она попала в плен, тщательно вымыли и причесали волосы. Гуннский пояс с золотыми насечками чётко обрисовывал её тонкую талию, а медальон подрагивал на высокой груди. Римские браслеты на поднятой руке, поддерживавшей кувшин, притягивали к себе солнечный свет и привлекали внимание к её фигуре. Сегодня ей впервые за всё время плена хотелось хорошо выглядеть. Илана водрузила пустой кувшин на макушку, прикрытую круглой войлочной шапочкой, и это придало её походке особую соблазнительность.

Она нашла молодого римлянина неподалёку от их лагеря: он расчёсывал гриву своей гнедой кобылицы. Её первое впечатление подтвердилось — римлянин был красив, любопытен и, как она решила, плохо разбирался в мотивах женских поступков. Илана двинулась вперёд, стараясь не исчезать из поля его зрения. На мгновение она с испугом подумала, что он её не заметит, — ведь писец был так занят своей проклятой лошадью. Ладно, тогда она снова пройдёт мимо него на обратном пути! Но нет, он внезапно выпрямился, и как только он это сделал, она намеренно споткнулась и подхватила на лету кувшин, упавший с её головы.