Елизавета Петровна - читать онлайн книгу. Автор: Константин Писаренко cтр.№ 38

Их мнение изменилось сразу же после того, как 2 августа 1743 года дочь Петра запретила фельдмаршалу Ласси казнить солдат, уличенных в мародерстве и убийстве шведов, и предписала донести канцлеру Швеции Гилленбургу, «что Ея Императорское Величество всякия смертныя преступлении не натуралною, но политическою смертию наказывать уставила». Государыня точно рассчитала момент для атаки на традицию. Многие россияне сочувствовали осужденным соотечественникам и, естественно, приветствовали решение царицы о замене смерти членовредительством (отсечением правой руки, вырезанием ноздрей и ссылкой на каторгу). А вот сенаторов сей прецедент в сочетании с официальным заявлением монархини весьма обеспокоил, и 11 октября те постановили обратиться к ней с настоятельной рекомендацией сохранить смертную казнь, не забыв попутно напомнить о том, насколько часто прибегал к ней Петр Великий. Список подписавшихся под петицией выглядел внушительно: фельдмаршалы В. В. Долгоруков и И. Ю. Трубецкой, генералы Г. П. Чернышев, А. И. Ушаков и И. И. Бахметев, адмирал М. М. Голицын, тайные советники В. Я. Новосильцев и А. Д. Голицын.

Во избежание конфликта с ближайшими соратниками императрица удовлетворилась малым. Обнаружив в сенатском докладе примечание о практике 1726–1728 годов, когда всех осужденных на смерть казнили только с высочайшего позволения, она 10 мая 1744 года начертала на полях: «Таким образом и ноне повелеваю чинить Сенату, и, получа [ «краткий экстракт» о каждом], мне объявить». Возрождение правила, действовавшего почти 20 лет назад, фактически означало введение в России моратория на смертную казнь .

Если у сенаторов и была надежда на оперативное рассмотрение императрицей судебных вердиктов из губерний и госучреждений с утверждением хотя бы нескольких смертных приговоров для острастки, то она рассеялась довольно скоро. Елизавета Петровна умышленно уклонялась от изучения судебных бумаг. Между тем число колодников, осужденных на казнь или ожидавших приговора по «смертным» статьям, росло день ото дня. Соответственно увеличивались затраты на их содержание и охрану, что, естественно, не нравилось сенаторам. К тому же их не могло не раздражать поведение царицы, походившее на саботаж. Дочь Петра конечно же сознавала ненормальность ситуации, но, скорее всего, заранее придумала оригинальный выход из нее.

Ориентировочно летом или осенью 1745 года в беседе с кем-то из придворных или министров она сделала важное признание, предрешившее поражение Сената, ибо ему пришлось выбирать между продолжением давления на императрицу ради восстановления смертной казни и оказанием помощи ей, якобы боявшейся нарушить священный обет, данный в ноябре 1741 года. Всеобщая уверенность в его существовании возникла не на пустом месте. Конечно, царица сама сообщила соратникам о «страшной» клятве, и постепенно слух о ней распространился по России, а позднее и за границей. «Она поклялась, что не прольется ни капля крови от руки палача во всё время ее правления», — писал гостивший в Санкт-Петербурге летом 1774 года молодой английский баронет Натаниэл Рэксэл в путевых заметках, опубликованных спустя два года. В итоге Елизавета Петровна, солгавшая во имя благого дела, мгновенно урегулировала назревавший кризис, нимало не утратив доверия подданных. Общество всё же согласилось с отказом от смертной казни, ибо слово, данное Господу, безусловно, перевешивало все иные резоны. Отныне государыня не имела морального права подписывать смертные приговоры, и майский закон 1744 года автоматически превратился в закон об отмене смертной казни, по крайней мере, в ее царствование.

Правда, подобное развитие событий не устраивало ни императрицу, ни сенаторов. Одна желала официального узаконения фактической нормы, другие, опасаясь закрепления новой традиции, стремились компенсировать мягкость акта 1744 года каким-либо ужесточением. Оттого раскрытие августейшей «тайны» имело еще одно важное следствие. Сенат взял на себя подготовку и внесение на высочайшую апробацию проекта указа об отмене смертной казни. 17 марта 1746 года, ссылаясь на два обстоятельства — возрастание количества колодников (279 смертников, 151 вечный каторжник, 3579 еще не осужденных) и нехватку рабочих рук на строительстве каменной гавани в Рогервике, — высшая коллегия империи решила рекомендовать государыне не только передислоцировать в эстляндский городок шесть пехотных полков, но и утвердить реальной высшей мерой вместо казни битье кнутом, вырезание ноздрей, клеймение на лбу и щеках литер «В», «О» и «Р» с отправкой на вечную каторгу в Рогервик. Доклад от 28 апреля за подписью восьми сенаторов был вручен кабинет-секретарю И. А. Черкасову 30 апреля.

Елизавета Петровна посчитала данный вариант компромисса, заменявший «натуральную смерть» физическими истязаниями, неприемлемым, однако совсем отвергать его поостереглась. В резолюции от 6 сентября 1746 года она просто указала в Рогервике «ту работу продолжать даже до окончания», для чего распорядилась откомандировать туда четыре пехотных полка столичного гарнизона, никак не отреагировав на положения, отменявшие смертную казнь. Очевидно, императрица предпочла потянуть время, чтобы добиться от сенаторов новых уступок или хотя бы продлить действие более либерального закона от 10 мая 1744 года.

Указ привел сенаторов в недоумение. 13 ноября 1746 года они постановили повторить попытку.

7 декабря Н. Ю. Трубецкой поднес царице точную копию прежнего доклада. Елизавета вновь не отреагировала. Время шло, а позиция Сената не менялась. В 1750 году курьер дважды — 21 мая и 7 ноября — отвозил в царскую резиденцию правительственные доклады с теми же предложениями без существенных корректировок. Государыня и их оставила без ответа. Лишь 29 марта 1753 года Елизавета Петровна утвердила очередной сенатский доклад от 19 марта с предложениями вместо смертной казни ввести наказание кнутом, вырезание ноздрей и клеймение лица тремя буквами. Примечательно, что нововведение скрыли от общественности. Сенаторы перестраховались и предписали в судебных вердиктах оговаривать, что смертная казнь заменяется вышеперечисленными мерами «до указу» .

По-видимому, императрица не рискнула дальше медлить с одобрением злополучного проекта по нескольким причинам: во-первых, из-за отсутствия шансов принудить сенаторов к послаблениям в законе; во-вторых, из-за опасений, что они могут больше не обратиться к ней за резолюцией, а затаятся до воцарения капризного и внушаемого Петра Федоровича, после чего акт 1744 года либо заработает, либо будет исправлен. Наконец, Елизавете Петровне хотелось, чтобы общественное мнение воспринимало инициаторами, а значит, и гарантами реформы и самодержицу, и Сенат, для чего надлежало узаконить сенатский проект без проволочек. В противном случае сенаторы — ее союзники поневоле — обретали возможность дистанцироваться от затеи и уже руками императора Петра III восстановить прежний порядок. Похоже, именно этим соображениям мы и обязаны появлению исторической даты — 29 марта 1753 года, когда была официально закреплена отмена смертной казни в России, между прочим, за 33 года до того, как тосканский герцог Леопольд, как традиционно считается, первым в мире на государственном уровне ликвидировал эту меру наказания 19 ноября 1786-го.

Личная канцелярия Елизаветы Петровны превратилась в мощную государственную корпорацию относительно быстро, года за два-три. В 1742 году И. А. Черкасов изворачивался, как мог, чтобы не утонуть в ворохе бумаг. Помогали ему канцелярист Василий Федоров и регистратор из Академии наук, деньги считал канцелярист из Соляной конторы, имелись еще переводчик и шесть курьеров — вот и вся команда, отвечавшая за эффективность документооборота императрицы. В октябре кабинет-секретарь взмолился о создании полноценной секретарской структуры, благо кое-кто из клерков разогнанного Кабинета министров спустя год маялся от безделья.