Людовик IX Святой - читать онлайн книгу. Автор: Жак Ле Гофф cтр.№ 194

В этих двух ритуалах, религиозном и мирском, в отдельных случаях предусмотрена еще большая роскошь питания: великие религиозные праздники, большие рыцарские празднества, например, церемония посвящения в рыцари, пиры во время великих феодальных собраний (в частности, на Пятидесятницу), пиры в честь высокопоставленных лиц.

Но в случае Людовика Святого к этим обычным ритуалам добавляются и другие. Клирики (а конкретнее монастырская среда и в какой-то мере среда братьев нищенствующих орденов, не так строго следовавших монашеским традициям) соблюдали обычаи питания (регламентированного характера, предписанного «обычаями», consuetudines), более строгие, чем у мирян. Людовик Святой старался приблизиться к поведению монахов и братьев и следовать практике питания и застольным манерам, близким им. Впрочем, он, как правило, в духе покаяния, ограничивал себя больше, чем остальные простые миряне. Так же он поступал, как известно, и воздерживаясь от супружеских обязанностей.

Но, с другой стороны, Людовик хотел поступать сообразно модели поведения мирянина, чем и снискал себе горячую похвалу — безупречность (la prud’homie). Ведь безупречности свойственна умеренность, сдержанность, мудрость и чувство меры во всем. В том числе и в соблюдении того, что я назвал бы безупречностью питания, отличной от монастырской или монашеской сдержанности.

Наконец, и этого нельзя не заметить, после возвращения из крестового похода и с возрастом Людовик Святой в этой сфере, как и в других, старается подражать Христу. Его особенно занимает служение бедным, немощным и прокаженным за столом, и, главное, после трапезы он омывает ноги бедным или монахам или братьям, желая возродить Тайную вечерю.

Ясно, что, если эти модели практики питания могли сосуществовать в одном и том же человеке, соподчиняясь или распределяясь в зависимости от времени и места, то, похоже, конфликтов было не миновать. Королевское пиршество или умерщвление плоти?

Здесь я обращаюсь к совокупности текстов, написанных современниками короля, которые изображают его в застолье. Рассмотрим их по мере возрастания достоверности, переходя от этнографов к хронистам.

Умеренность

Мой первый свидетель — доминиканец Жоффруа де Болье, который был исповедником короля «почти двадцать последних лет его жизни» и, вполне вероятно, написал его «Житие» в 1272–1273 годах. Это трактат о нравах Людовика; в нем собственные воспоминания Жоффруа согласуются с бытующей в агиографии моделью, на которой лежит печать благочестия нищенствующих орденов; «Житие» было написано в предвкушении будущей канонизации государя.

Здесь как на ладони вся казуистика поста и воздержания. Строгий пост соблюдается только по пятницам; менее строгий пост, на хлебе и воде, в вигилии четырех великих праздников Пресвятой Девы (признак марианского благочестия), — в Страстную пятницу, в канун дня Всех Святых и в некоторые другие торжественные посты. Другой случай — воздержание от некоторых изысканных блюд, от мясного и скоромного по средам, от мясного по понедельникам, от рыбы и фруктов по пятницам Великого поста и адвента. Другая казуистика предполагает аскетизм питания и касается чередования постов и воздержаний: они то в виде исключения не соблюдаются, то соблюдаются «иногда». Идеал аскетизма питания Людовика Святого, строгости которого он добивался, смягчается: отказ от воздержания от мясного по понедельникам, замена воздержания от рыбы и фруктов вообще вкушением одной какой-нибудь рыбы или плода по пятницам Великого поста и адвента.

Три фактора участвуют в этом (относительном) смягчении аскетизма питания: его слабое здоровье («слабость его тела», débilitas corporis), сдерживающее влияние его исповедника и его окружения, его собственное желание меры, ибо он боялся впасть в гордыню чрезмерного аскетизма (ему не хотелось соперничать с монахом, который вкушал фрукты всего один день в году), желание соблюдать и в аскетизме питания чувство меры безупречного человека и, наконец, безусловно, некоторое потворство своим вкусам. Анекдот о том, что он не ел фруктов всего один день в году, тем самым противопоставляя себя образцовому монаху (это, пожалуй, не лишено известной доли иронии), объясняет поведение короля, который так любил фрукты, что это бросалось в глаза; об этом говорят его биографы и даже агиографы. Людовик Святой, которого нам живописуют, — это, вне всякого сомнения, человек, склонный к некоторым удовольствиям (кроме фруктов он обожает хорошую рыбу, например щуку), даже пристрастиям, и, надо отдать ему должное, он умеет обуздывать свои желания. Святой тот, кто ведет борьбу. В примере о разбавлении вина водой Людовику нет равных. Модель питания, вдохновляющая его, носит ярко выраженный монашеский характер, и когда ему советуют смягчить ее, то кроме заботы о его здоровье угадывается забота его исповедника и его окружения о том, чтобы в практике питания он сохранял подобающее его рангу достоинство. Аристократическая и королевская модель недвусмысленно противополагается здесь модели монашеской.

На примере Людовика Святого, каким он предстает в тексте Жоффруа де Болье, удается наконец выявить те продукты питания, вокруг которых возникает противоположение модели богатства и модели бедности: мясные и скоромные блюда, рыба, фрукты и вино. Если принять пост за точку отсчета, то хлеб и вода означают бедность (добровольную) питания.

Смирение и аскеза

Мой второй свидетель — францисканец Гийом де Сен-Патто, исповедник королевы Маргариты, которому после канонизации 1297 года было поручено написать официальное житие — «Vita», собственно говоря, агиографию. Мы располагаем лишь французским переводом этого жития, которое датируется самым концом ХIII века.