Людовик IX Святой - читать онлайн книгу. Автор: Жак Ле Гофф cтр.№ 78

Страница

Одновременно с рационализацией судебной практики Людовик добивался и оздоровления практики ростовщической.

В ордонансе, относящемся к 1257 или 1258 году, упоминается комиссия, которой было поручено исправить злоупотребление мерами, предпринятыми ранее против евреев ^[393].

Не буду вдаваться в детали, но уже одни слова, характеризующие ростовщиков, кажется, свидетельствуют о заметных переменах в королевской политике, направленной теперь не только против ростовщиков-евреев, считавшихся главными знатоками в этом деле, но против растущих рядов ростовщиков-христиан, чьи ссуды в целом представляли собой суммы гораздо большие, нежели ссуды евреев. Соответственно, они и вычитали предварительно большие проценты в абсолютной стоимости, а иногда в цифровом выражении, чем проценты, получаемые евреями. Последние в общем ограничивались ссудами на потребление малых ценностей, но сопровождали их мерами, которые воспринимались как оскорбление: залогами служила одежда, движимость или скот.

Распространение мер против ростовщиков неевреев в то же время, вероятно, ограничивалось иноземными ростовщиками-христианами. Согласно ордонансу 1268 года из королевства изгонялись ростовщики-ломбардцы (то есть итальянцы), кагорцы ^[394] и прочие ростовщики-иноземцы. В трехмесячный срок они подлежали выдворению из страны, и за это время долговую сумму следовало выплатить сеньору заимодавца. Во всяком случае, купцам разрешалось торговать во Франции при условии, что они не будут заниматься ростовщичеством или иными запрещенными делами. Мотивировка в пользу узаконения этого ордонанса была не морального, а экономико-политического порядка: король рассудил, что вымогательства ростовщиков «сильно разорили королевство», также необходимо было покончить с тем злом, которое, как гласила молва, эти иноземцы творили в своих домах и лавках ^[395]. Первое, вероятно, знаменует собой начало осознания «национальной» экономической вотчины и экономических границ королевства, — то, что заставит внука Людовика Святого учредить таможни и запретить экспорт некоторых коллективных ценностей, например благородных металлов. Второе тревожит, ибо во имя государственных интересов король предлагает превратить слухи в обвинение. Однако государственный разум уже пробивается ^[396]. Во всяком случае, эти два ордонанса свидетельствуют, что осуждается именно ростовщичество, а не купцы, будь они иноземцами или даже евреями.

«Хорошие» деньги

Конец правления Людовика IX был ознаменован важными денежными реформами. Эти реформы были прежде всего вызваны экономическим развитием и распространением денежного обращения. Не буду вдаваться в детали этой стороны дела, чтобы не отвлекаться от личности короля. Остановлюсь на психологических, нравственных и идеологических аспектах этих мер, составлявших часть программы по оздоровлению королевства в религиозном плане. Вернемся к тому моменту, когда речь шла о комплексе идей и действий Людовика Святого как «короля третьей функции», к проблеме того, как население Франции середины XIII века (в том числе король, правящие круги и интеллектуалы) воспринимали то, что мы называем «экономикой».

Денежные реформы ^[397] короля претворялись в жизнь на протяжении 1262–1270 годов. К ним относился, во-первых, ордонанс 1262 года, запрещавший подделку королевских денег и устанавливающий монополию на денежное обращение в королевстве в пользу королевских денег, кроме денег сеньоров, обладающих правом чеканки монет, которые отныне имели право обращения исключительно на принадлежавших им землях. Далее следовали два ордонанса, запрещавшие хождение во Французском королевстве английских денег «эстерлинов» (стерлингов), — первый, не дошедший до нас, был обнародован между 1262 и 1265 годами и требовал от королевских подданных, в том числе и людей Церкви, клятвы не пользоваться стерлингами, и ордонанс 1265 года, устанавливавший крайнюю дату их обращения — середина августа 1266 года. Другой ордонанс 1265 года вновь оговаривал меры 1262 года, запрещавшие подделку королевских денег, и отводил королевским деньгам привилегию обращения во всем королевстве, но на этот раз с оговоркой в пользу региональных денег — нантских, анжуйских и мансских, чтобы «народ не думал, что имеется достаточно королевских турских и парижских денье». Согласно ордонансу от июля 1266 года (от него сохранился всего один фрагмент) возобновлялась чеканка парижского денье с новыми весовыми характеристиками и содержанием благородного металла и создавался турский гро; наконец еще один утраченный ордонанс, изданный между 1266 и 1270 годами, говорил о создании золотой монеты экю ^[398].

С современной «экономической» точки зрения эти меры важны по трем причинам.

Возобновление чеканки парижского ливра большего по сравнению с прежним веса (1,2882 г против 1,2237 г парижского ливра Филиппа Августа), но с более низким содержанием благородного (или более низкой пробы) металла (0,4791 г чистого серебра против 0,5009 г в парижском ливре Филиппа Августа) фактически говорит о девальвации. Это более или менее сознательный отклик на процесс, который мы именуем инфляцией, на порчу денег, начавшуюся, по крайней мере, с XII века. Этот процесс был вызван растущей потребностью в золотых и серебряных монетах, что отвечало бы развитию денежной экономики и растущему количеству денег, которые чеканились королем и сеньорами, имевшими на это право. Такое увеличение денежной массы вызвало одновременно и требование экономического роста, и желание увеличить бенефиции права сеньора, права на чеканку монет ^[399]. На протяжении XIII века доля права сеньора в доходах королевской казны не переставала расти ^[400]. Запрещение подделки королевских денег и ограничение обращения денег сеньоров отчасти отвечало и намерению если не покончить с инфляцией, то хотя бы снизить ее.

Страница