Цвет сакуры красный - читать онлайн книгу. Автор: Борис Орлов cтр.№ 30

[36] Имон де Валера (1882-1975) – один из ведущих политиков Ирландии в 1917-1973, автор ирландской Конституции, один из лидеров Ирландской борьбы за независимость. Возглавлял вооружённую борьбу за объединение Ирландии и националистов в Гражданской войне. Понимая, что влияние М. Коллинза на бойцов ИРА намного выше его собственного, предательски заманил последнего в засаду, где Коллинз и был убит. Также известен тем, что в мае 1945 года, будучи премьер-министром Ирландии, нанес визит в представительство Германии и выразил свои соболезнования в связи со смертью Гитлера.

Глава 8

Мы свободное гордое племя,

Мы боремся за каждый шаг,

Ружья за плечи и ногу в стремя,

Кто не с нами – тот и трус, и враг.

Н. Богословский, В. Лебедев-Кумач

Песня из к/ф «Остров сокровищ»

Жизнь провалившихся в прошлое окончательно вошла в нормальную и спокойную колею. Они много трудились, хорошо зарабатывали, привыкли к местной пище и все реже вспоминали о благах будущей цивилизации. Старшего Волкова повысили до исполняющего обязанности главного инженера, и у него завязался ни к чему не обязывающий роман со своей секретаршей. Младшего же окончательно утвердили в должности начальника смены, и следующей осенью он, не желая уезжать от отца, собирался поступить на рабочий факультет химико-технологического института заочно[1]. Ну, а что касается личной жизни, то тут беспокоиться было не о чем: Всеволод-младший пользовался у девушек таким оглушительным успехом, что «хвататься за дробовик» скорее следовало его отцу, а не родителям потенциальных невест.

Как и требовалось, отец и сын встали на воинский учет. Вообще-то, визит к военкому не предвещал никаких осложнений, разве что Волков-старший очень просил младшего не фигурять своими военными познаниями и армейским опытом. «Тебе только двадцать один, – пояснил он. – Здесь призыв как раз с этого возраста. Так что никак ты не мог армейской жизни хлебнуть». Всеволод-младший согласно кивнул и состроил физиономию, по его мнению соответствующую бестолковому допризывнику, который даже еще и духом бесплотным не стал. Отец хмыкнул, велел отпрыску пригнуться и отвесил ему легкий подзатыльник: «Не балуй».

Но все равно проблемы нашли Волковых. Младший проскочил легко: хотя программы ГТО еще не было[2], но активный осоавиахимовец[3], отличник боевой и физкультурной подготовки, чемпион города по освоению автомобиля, винтовки и пулемета стал желанным гостем тутаевского Военного комиссариата. Буквально через несколько минут призывник первого разряда Волков В.В. вышел к отцу и «обрадовал» его тем, что, невзирая на его не вполне пролетарское происхождение, в самое ближайшее время он окажется в рядах РККА.

- Пойдешь? – почесав нос, спросил старший Всеволод. – Или бронь от завода выбить?

- Да ладно, бать, – усмехнулся младший. – Ну, схожу еще раз. Наверняка сразу сержантом сделают…

- Не-а, – на сей раз усмехнулся отец. – Не сделают. Сержанты еще не скоро в Красной Армии появятся. А вот командиром отделения или помощником командира взвода – легко.

И оставив сына размышлять о странностях систем воинских званий в разные времена, он вошел в кабинет военкома. Вот тут-то и начались проблемы…

- Разрешите?

- Вы ко мне, товарищ?

- Так точ… Тьфу, то есть, да[4].

Военком встал и оглядел нового посетителя. Тот в свою очередь разглядывал хозяина кабинета, и вдруг улыбнулся.

- Что-то не так?

- Все так, товарищ военком. Просто, если бы я не знал совершенно точно, что братьев у меня нет – решил бы, что встретил блудного сына своего отца.

Тутаевский военком товарищ Карпухин оглядел себя, Волкова-старшего и рассмеялся. Оба – крепкие мужики чуть выше среднего роста, примерно сорока лет от роду, бритые наголо. Разве что один был в форменной гимнастерке, а второй – во френче. Но эта разница в глаза не бросалась, и могло показаться, будто военком смотрится в ростовое зеркало.

Отсмеявшись, Карпухин поинтересовался:

- Воевал?

- Воевал.

- Офицер?

- Прапорщик военного времени.

- Пехота?

- Артиллерия.

В Гражданскую Карпухин командовал батареей, побывал начартом бригады и даже дивизии. Военком окинул Волкова-старшего внимательным взглядом. «Артиллерист, говоришь? Проверим-ка тебя…»

- А ну-ка, товарищ, пошли со мной…

В соседнем помещении – широком и просторном зале, на столах у стен лежали с полдесятка винтовок, стоял пулемет Максима, а в центре привольно расположилась гаубица. Увидев это великолепие Волоков только присвистнул, а Карпухин, указав на орудие, тоном гостеприимного хозяина произнес:

- Прошу.

- В смысле? – растерялся Всеволод Николаевич. – Мне что – стрелять?

Положим, широкое одноэтажное здание военного комиссариата с легкой крышей могло послужить неплохим укрытием для гаубицы, но стрелять в городе – это, все-таки, чересчур…

- Без пальбы, пожалуй, обойдемся, – усмехнулся военком. – Мы с тобой так поступим: я тебе вводные выдам, ты – действуй. А я погляжу.

Волков-старший подошел к орудию, положил руки на маховички наводки, попробовал, повернулся к Карпухину:

- Позиция открытая, закрытая?

- А что?

- Если закрытая – буссоль давай.

Военком хмыкнул:

- Уже неплохо. С буссолью работать, значит, можешь? Добре. Буссоль у тебя сорок четыре. Вон там, – рука указала на пятиглавый четырёхстолпный двухъярусный Вознесенский собор в окне, – вражеская батарея. Две трехдюймовки нашим шрапнелью вздохнуть не дают. Действуй.

Волков почесал нос. «Карту бы, да артиллерийский круг, – подумал он. – Ладно, обойдемся и так…» Повернулся к военкому:

- Будешь передовым наблюдательным работать. Ну-с, приступим… – Он приосанился, расправил плечи, – По вражеским орудиям. Гранатой. Взрыватель осколочный. Заряд пятый. Буссоль сорок четыре. Уровень, – он поднял руку, прикидывая высоту собора, – тридцать пять. Прицел пятьдесят четыре. Первому, один снаряд – огонь!

Карпухин кивнул головой:

- Влево один – ноль-ноль.

- Принято. Правее ноль-семьдесят. Огонь!

- Недолет!

- Прицел шестьдесят. Огонь!

- Вилка!

- Прицел пятьдесят восемь. Огонь!

- Перелет!

-Прицел пятьдесят шесть. Батареей огонь!

- Очередь. Второе ближе.

- Батарея, свести ко второму! Огонь!

- Недолет!

- Прицел пятьдесят семь! Три снаряда, беглый огонь!

Карпухин усмехнулся: