МакМафия. Серьезно организованная преступность - читать онлайн книгу. Автор: Миша Гленни cтр.№ 112

В начале 90-х годов некий робкий молодой человек по имени Су Ли привязался к одной из подружек Чена. Несмотря на свое обаяние, Чен редко появлялся на людях под руку с очередным трофеем, поэтому он великодушно позволил Су Ли встречаться с девушкой. Вскоре Ли познакомил Чена со своим отцом Су Конгроном. Чен очень понравился Су-старшему, который вскоре объявил себя «вторым отцом» Чена. Как выяснилось, это «отцовство» стало для Чена настоящим благословением, поскольку Су Конгрон был начальником фучжоуского отделения Бюро государственной безопасности. Союз неутомимого предпринимательского духа Чена с властью Су Конгрона, главы всех сил закона и порядка в провинции, оказался счастливым и плодотворным. Именно он породил одно из новых явлений – «криминально-политический альянс», насквозь пронизанные коррупцией связи местных деловых заправил с партийными вождями. Китайское правительство ошеломленно наблюдало, как эта преступная поросль давала ростки по всей стране. Этот криминально-политический альянс Пекин воспринимает как угрозу, «в первую очередь потому, что он подрывает власть Коммунистической партии Китая (КПК), – утверждает Колин Чин, ведущий американский эксперт по китайской организованной преступности. – Другими словами, для китайского правительства криминально-политический альянс – это в первую очередь политическая проблема и только затем – уголовно-правовая».

Однако это еще и экономическая проблема: поскольку криминально-политический альянс создает огромные богатства, в Фучжоу наступил золотой век. Чен Кай, под протекцией Су, принялся импортировать для своих клубов игровые автоматы. Азартные игры в Китае строго запрещены (с одним поразительным исключением в виде Макао, бывшей португальской колонии). Однако китайцы никогда, если не считать времен правления Мао, не переставали предаваться этой привычке с упорством и страстью. Деньги, которые азартные игроки скармливали игровым автоматам, текли прямиком в карманы Чена. В ноябре 1997 года Гу Вей, репортер газеты «Фучжоу ивнинг», опубликовал единственную статью, когда-либо написанную об этом бизнесе. Ей предстояло стать первой в серии статей, но после того, как некий стрелок выпустил в гостиную господина Гу несколько пуль, тот предпочел отваге благоразумие и перестал интересоваться этой темой. Чен между тем делал деньги, проницательно инвестируя их в самый важный для китайского бизнесмена товар – влияние Коммунистической партии Китая.

Это явление характерно не только для Фучжоу. «В этой стране нужно бояться только Партию и милицию – никого больше, – объясняет Пол Френч, британский бизнесмен, живущий в Шанхае. – Так что вы вынуждены с ними дружить. Здесь никто не разбогател на 100 % чисто. Я не чист на все 100 %, и никто другой не чист. Если бы мы все делали по правилам, ничего бы вообще не получилось. Возьмите 50 самых богатых китайцев по списку «Форбс» за 2001 год. Выяснилось, что ни один из них не заплатил ни единого гроша налогов. И само собой, эти люди, наживающие сверхсостояния, знают, что у правительства кое-что на них есть».

Правительство, или, точнее, Партия, поддерживает столь пристальный контроль над своими гражданами потому, что оно напугано. Китайская компартия, как и ее предшественники у власти, китайские империалисты, испытывает интуитивный страх перед хаосом, который может возникнуть, если ее власть будет подорвана. Когда Советский Союз рухнул в пучину анархического коллапса, сердца китайских бюрократов объял ужас, а перспектива повторения эпохи Срединного царства не дает им спокойно спать по ночам. Они уже установили многочисленные источники этого хаоса: криминально-политический альянс, крестьянские волнения, распад страны на провинции и регионы, массовые социальные и религиозные движения, вроде секты «Фалун Гонг», усиление иностранного влияния на экономику, демократизация и серьезный экономический спад. Хотя все эти угрозы власти КПК вполне реальны, некоторые из них не особенно актуальны. Умение Партии замечать и ликвидировать потенциальные нарушения является основным предметом дискуссий среди китайской элиты и китаеведов всего мира, выясняющих, куда движется Китай и какое влияние он будет оказывать на всю остальную планету. Однако часто оказывается, что Китайская компартия, справляясь с одним источником проблем, просто перенаправляет подводные течения хаотических тенденций в другое русло, попутно этот хаос усиливая.

Футурология Китая – наука, не относящаяся к числу точных. Впрочем, своей главной заботой КПК, похоже, избрала контроль над народными волнениями в беднеющей сельской местности. Если Партия не сможет обеспечивать достаточным количеством рабочих мест сельские массы, стекающиеся в города на побережье, или если сильнейший разрыв в благосостоянии города и деревни продолжит увеличиваться, тогда разочарованные крестьяне вполне смогут поколебать власть компартии на местах. За последние пять лет количество крестьянских выступлений резко подскочило – примерно до 80 тыс. в год, и их вспыхивает все больше. Эти вспышки недовольства могут быть довольно серьезными – с разгромом кабинетов местной власти и линчеванием чиновников. Весной 2007 года, когда стали просачиваться слухи об одном из таких бунтов, корреспондент Би-би-си Джеймс Рейнольдс проник в Жушан, город в самом сердце Центрального Китая. После того как местная частная автобусная компания решила воспользоваться своей монополией и вдвое подняла плату за проезд, на улицы там вышло 20 тыс. человек. Они стали переворачивать и жечь автобусы, после чего власти задействовали армию и специальные подразделения милиции для подавления беспорядков.

Рейнольдс, прибыв в Жушан, рассказывал о том, как город жил на военном положении. За несколько недель до тех событий китайское правительство ослабило ограничения для иностранных журналистов, разрешив им ездить по любым местам страны, не получая предварительного разрешения. Тем не менее через несколько часов после прибытия в Жушан Рейнольдс был задержан, допрошен и затем выдворен из города.

В качестве тактической меры Китай применяет для усмирения этих ширящихся бунтов военную силу; что касается его стратегии противодействия крестьянским волнениям, то она заключается в создании десятков миллионов рабочих мест ежегодно, с целью умиротворить легионы бедствующих сельскохозяйственных рабочих. Для этого Китай не брезгует ничем. «Неважно, какого цвета кошка, белого или черного, – важно, чтобы она ловила мышей», – изрек Дэн Сяопин, обосновывая необходимость начала экономических реформ 80-х. И пока китайская экономика приносит прибыль, неважно, как именно она управляется.

Дэн Сяопин понимал: чтобы китайская экономика была доходной, необходимо отказаться от традиций централизованного экономического планирования, так что на протяжении двадцати пяти лет (и особенно с начала 90-х годов) правительство наделяло провинции правом существенной автономии в экономической политике. И то, с какой уверенностью провинции пользуются этим правом, проливает свет на один важный миф о Китае: эта страна вовсе не является огромным монолитом, который неумолимо движется к мировому господству. Напротив, экономические перемены децентрализуют страну, подчеркивая громадное культурное разнообразие Китая, возрождая старые распри и союзы и усиливая напряженность в отношениях «центра» (Пекина) и «периферии» (всего остального).

Утвердив свою независимость от Пекина, правительства и предприятия провинций тратят немало сил на то, чтобы оградить себя от вмешательства столицы. Они не склонны смотреть с той же строгостью, что и Пекин, на криминально-политический альянс как на систему правления и экономическую стратегию одновременно: местным элитам удается и богатеть самим, и год за годом обеспечивать необходимую квоту на рабочие места, которую требует от них центр. Высказывание Дэн Сяопина сегодня перифразируют так: «Неважно, какого цвета мыши, белого или черного, – важно, чтобы кошка не могла их поймать». Делая деньги, провинции могут сколь угодно глубоко погрязнуть в коррупции – главное, чтобы Пекин не поймал их с поличным.