Падение, или Додж в Аду. Книга первая - читать онлайн книгу. Автор: Нил Стивенсон cтр.№ 85

Куда важнее представлялось создавать и улучшать дальние края. Там не было ничего такого, что он не мог бы лепить по своей воле. Ждод по многу дней проводил в Саду, открывая новые виды растений, возникавшие тут словно сами собой. Разные растения подходили для разных частей Земли. Он собирал их, взлетал и мчался в края, которые нужно сформировать и засадить. Пустыни он создал и наполнил пахучими ароматными растениями, стлавшимися по земле. В низинах у срединного залива почва напиталась влагой; их он засадил где тростником, а где – раскидистыми деревьями. Горы были всего красивей в одеянии темных вечнозеленых деревьев, однако верхние склоны он счел за лучшее засадить маленькими корявыми растениями – ими же он покрыл тот край Земли, который задумал как северный. С противоположной стороны, на юге, условия были другие. Там росли большие деревья. И когда Ждод думал, что разнообразие Земли исчерпалось, он тут же видел новые мелкие подробности, с которыми требовалось разобраться.

В этом он мало-помалу привык полагаться на помощь тех, кого называл дикими душами: они попали сюда так же, как те, что в Городе, но не захотели обосноваться там, а разбрелись далеко, кто – с течением рек, бегущих к океану, кто – с ветрами, реющими над горами. Многие укрылись в созданных Ждодом камнях, ручьях и деревьях. Некоторые, впрочем, приняли формы поразительных размеров и сложности, отражающие их тягу к ветрам и волнам. Когда Ждод посещал далекий берег и видел, что океан бьет о скалы совершенней, чем прежде, он понимал: какая-та душа взялась за улучшение волн.

Иногда Ждод отсутствовал подолгу. На обратном пути он пролетал над Городом и смотрел на него сверху. Его поражало сочетание упорядоченности: сетки улиц, прямоугольных домов, квадратного сквера посередине – и хаотического разрастания, как в тех краях Земли, которые он когда-то засадил и предоставил им развиваться самим. И все же он чувствовал, что план у города именно такой, как надо. Дома стояли на правильных местах. Улицы заканчивались там, где следовало.

Город кишел мелкими душами. Издали казалось, будто ветер гоняет сухие листья, но, когда Ждод спускался, он видел не листья, а фигурки. У некоторых были крылья, у большинства – нет. Даже те, что с крыльями, летать почти не умели, и крылья со временем усыхали. Ждод видел, что души изменяют свои дома и полоски травы, отделяющие дома друг от друга. Он ждал этого, но странным образом огорчился. Ждод хотел, чтобы они научились лепить мир, как он, однако не хотел, чтобы они обрели силы ломать формы, которые он считал правильными. Паря над сквером посреди Города, он видел обращенные к нему лица. Все души успели обзавестись ртами. Это было ожидаемо и даже хорошо, поскольку он желал дать им полезный образец, по которому душа может себя лепить, чего и добился через посредничество Стража. В целом получилось, но не вредно иногда показываться им самому.

Чего он не ожидал, так это что души начнут издавать звуки, обращаясь друг к другу. Они выкликали его имя и другие слова, которые он не мог разобрать. Еще они сбивались по двое, по трое и больше, чтобы лучше обмениваться словами при виде парящего Ждода. Тогда ауры, окутывающие их головы, сливались, словно ручьи в единую реку, и вились между несколькими душами сразу.

29

Официальное название мероприятия было не выговорить, и в Фортрастовском фамильном фонде говорили просто «Монстркон-3». Словечко через электронную почту и различные мессенджеры просочилось в систему, связывающую ФФФ с Фондом Уотерхауза-Шафто, сетью Эла и другими заинтересованными сторонами. В итоге Зуле пришлось вынести фетву против его использования, вычистить любые картинки франкенштейновского толка и напомнить всем, что правильное название – Третья ежегодная конференция по перспективному моделированию нейросистем. А если для кого это слишком длинно, то Екопермон-3. Ее по-прежнему проводили на той же базе отдыха, что и первую. Это значило, что участников может быть максимум пятьдесят; двадцать пять человек обслуживающего персонала спали в жилых автофургонах и даже в палатках на территории базы.

Западное побережье Америки «открыли» и нанесли на карту белые люди задолго до появления консультантов по бренд-менеджменту, что привело к появлению множества пугающих и странных названий. «Калифорния», например, взялась из фантасмагорического испанского романа о чернокожих амазонках. Нарекая острова и проливы у побережья Британской Колумбии, испанские и английские мореплаватели стремились восславить ценности эпохи Просвещения (такие как Открытие), явить благочестие (имена святых или спорные богословские моменты), польстить влиятельным людям (члены венценосных семейств, герои, адмиралы) либо предостеречь будущих колонистов намеками на опасности. К последней категории относилась Гибельная теснина, соединяющая Штормовые рифы с бухтой Водоворота и заключенная, кроме шуток, между мысами Сцилла и Харибда. Такую концентрацию устрашающих слов обусловило уникальное сочетание географических и культурных факторов. Как видно на мелкомасштабной карте, Пролив Отчаяния – часть пятисоткилометрового рукава, отделяющего остров Ванкувер от материка. На северо-западе его соединяет с Тихим океаном широкий пролив королевы Шарлотты. Пролив Джорджии на юге служит таким же удобным судоходным путем к слиянию Хуан-де-Фука и Пьюджета. И там, и там направление прилива и отлива можно предугадать, сверившись с таблицей и глянув на карте, в какой стороне лежит Тихий океан. Однако сюда колебания крупнейшего водного массива планеты накатывают как с юго-востока, так и с северо-запада. В сочетании с огромным числом обрывистых островов и путаницей ледниковых протоков это рождает движения воды разом стремительные и непредсказуемые. Водовороты, сейши, подводные тягуны, высокие приливные волны и резкая смена течений тут в порядке вещей.

В 1792 году баркас со смешанной испанско-английской командой вошел в спокойные воды того, что казалось узким заливчиком; здесь их настигла внезапная приливная волна и увлекла в аналог экстремального рафтинга между скалистым островком и обрывистым мысом острова побольше. Огибая его, они пробили борт, баркас начал быстро набирать воду и затонул в водовороте. Тела и обломки шлюпки выбросило несколькими милями дальше на берегу, населенном представителями того, что в современной Канаде называют коренной народностью. Для офицеров-европейцев, наблюдавших в подзорные трубы с корабля, они были индейцами. А для белых людей, которые в последующие годы читали отчет о трагедии и следили пальцем по карте маршрут злополучной шлюпки, то были каннибалы, работорговцы и все такое. Для этих племен, а также их культурных практик, давно появилась более политкорректная терминология, однако названия на карте по большей части остались. Единственное исключение – место, куда выбросило тела; на картах восемнадцатого века зовется Каннибальским берегом, на современном – бухтой Крушения.

Никто в здравом уме не станет вкладывать деньги в гостиницу с таким названием. А вот в слове «Одиночество» имелся потенциал, который умная маркетинговая команда сумеет раскрутить. «Приют Одиночества» стоял прямо над Штормовыми рифами; из него были видны Сцилла (о которую злополучная шлюпка пробила борт) и Харибда. Когда-то здесь был лагерь лесорубов, но с тех пор деревья успели вырасти снова и достичь высоты, которая в глазах туристов делала их девственным лесом. Скалы на расстоянии плевка от берега залили бетоном, соединили балками и закрыли акрами дощатых настилов; здесь располагались доки, переходные мостики, пандусы, вертолетная площадка, гидроаэропорт и прочая инфраструктура для обслуживания базы отдыха.