Ярослав Мудрый - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Карпов cтр.№ 10

Так, из одного (права, довольно позднего) источника известно, что младшему брату Ярослава, князю Глебу Владимировичу, так и не удалось установить свою власть на Муромской землей, населенной еще одним финно-угорским племенем - муромой. В Сказании о житии и о чудеса Муромского князя Константина и его сыновей Михаила и Федора, известном также как «Повесть о водворении христианства в Муроме» (памятник XI века), рассказывается о том, что Глебу также пришлось поселиться вне города, но с совсем иными последствиями для себя: «Егда прииде святой Глеб ко граду Мурому, и еще тогда невернии быша людие и жестоцы, и не прияша его к себе на княжение, и не крестишася, но и сопротивляуся ему. Он же отъехал от града 12 по-прищь на реку Ишню и тамо пребываше до преставления своего си отца» (то есть до 1015 года)16. И если Ярославу, в конечном итоге, удалось подчинить своему влиянию Мерянскую землю, то Глеб, по-видимому, этого сделать так и не смог. Более того, по свидетельству источников, большей частью он пребывал вовсе вне пределов своего княжества - либо в Киеве, при отце, либо в Ростове в период княжения там своего единоутробного брата Бориса17.

Методы упрочения княжеской власти в той или иной области были, по-видимому, также разными - причем не только мирными, но и военными. Об этом свидетельствуют данные археологов, отмечавших значительные различия меж бедными по инвентарю погребениями местного финно-угорского населения и богатыми дружинными захоронениями с оружием (славянскими или скандинавскими)18. Но можно полагать, что и меряне, и чудь, и другие неславянские племена Северо-Восточной Руси в целом спокойно воспринимали власть Рюриковичей, в том числе и установление непосредственной княжеской власти на местах. Во всяком случае, никаких следов насильственного уничтожения старых финно-угорских поселений археологами не зафиксировано; прежние племенные центры в основном угасали как бы сами собой19. Нелишне будет отметить и такой факт: и в Х, и в XI веках, и позднее представители местного финно-угорского населения входили в состав правящей прослойки Киевского государства, в том числе и в самом Киеве. Как известно, это вообще стало особенностью России, которая не только возникла как многоэтническое государственное образование, но и на протяжении почти всей своей истории отнюдь не обеспечивала представителям, выражаясь современным языком, «титульной» национальности каких-либо особых, исключительных прав на обладание высшими государственными должностями.

Что же касается Ростова, то этот город на протяжении всего домонгольского времени оставался многоэтническим: в нем жили и славяне, и меряне («чудь»). Здесь существовал особый «Чудской конец»20, жители которого даже после христианизации Ростова поклонялись идолу языческого бога Белеса (или Волоса). И ни Ярослав, ни его преемники на ростовском княжении, по-видимому, не предпринимали каких-либо особых, чрезвычайных усилий для искоренения мерянского язычества или, тем более, для насильственной славянизации местного неславянского населения.

Политика консолидации государства, стирания различий между отдельными племенными образованиями, которую проводил князь Владимир Святославич и продолжить которую доведется его сыну князю Ярославу Владимировичу, началась в определенном идеологическом оформлении. Закономерно поэтому, что именно на исходе Х века традиционное язычество с присущими ему родоплеменными культами сменяется христианством - религией кассового общества, не знающего «ни эллина, ни иудея» или, перефразируя слова апостола Павла применительно к древнерусском обществу, «ни кривича, ни древлянина, ни чудина, ни варяга», но лишь христианина, поклоняющегося единому Богу и признающего власть единого князя. В свою очередь, христианизация Руси явилась мощным фактором укрепления древнерусской государственности, упрочения власти киевского князя в масштабах всей страны.

Распределение отельных земель между сыновьями Владимира, помимо прочего, имело в виду и распространение христианской веры в отдаленных землях Киевского государства. Нет сомнений, что вместе с княжичами в их новые завоевания отправились и священнослужители - как греки, так и славяне, которые должны были способствовать христианскому просвещению края. В свое время мы уже говорили о том, что христианство насаждалось в древнерусских землях не силой, а преимущественно мирным путем, прежде всего словом, убеждением. В первую очередь, новая вера распространялась среди правящих кругов государства и охватывала княжеские города. Именно князья, в том числе сыновья Владимира, становились естественными проводниками христианского влияния.

К сожалению, древнейшие источники и, прежде всего, «Повесть временных лет» ничего не сообщают о распространении христианства в Северо-Восточной Руси в годы правления там князя Ярослава. Показания же книжников более позднего времени, увы, не внушают доверия. Это относится и к рассказу знаменитой Никоновской летописи - крупнейшего летописного свода Московской Руси, составленного в первой половине - середине XI века при митрополичьей кафедре. Ее авторы называют просветителями Ростовской и Суздальской земель самого князя Владимира, а также легендарных киевских митрополитов Михаила и Леона, якобы поставленных на Русь константинопольским патриархом Фотием, на самом деле жившим за сто с лишним лет до описываемых событий. В 992 году, по сообщению той же летописи, в Ростов был поставлен первый епископ - некий Феодор, которого летописец также называет ставленником «блаженнаго патриарха Фотея Константиноградскаго»21 - поразительный анахронизм, почему-то не замеченный книжниками XVI века.

Причины появления подобных легенд* ясны. Книжники Владимирской, а потом и Московской Руси старались обосновать прямую преемственность стольных городов своих княжеств с прежним Киевом, а опосредованно - и с Константинополем, столицей всего православного мира. Важно было подчеркнуть тот факт, что новая христианская вера насаждалась здесь самим равноапостольным князем Владимиром - Крестителем Руси, а также иерархами греками, ставленниками знаменитейшего из византийских патриархов. [* В XIII и XIX веках в Ростове и его окрестностях возникают легенды совсем иного рода, в которых фигурируют и князь Владимир, и его сыновья, ростовские князья Ярослав и Борис. Некоторые из таких преданий - несомненно, чисто книжного, даже сказочного и притом очень позднего происхождения - приведены в так называемом «Хлебниковском летописце», дошедшем до нас в обработке ростовского краеведа и сочинителя А. Я. Артынова. Мы найдем здесь рассказы о крещении ростовцев самим князем Владимиром и «владыкой Киева Михаилом» 15 июля 989 года (день памяти св. Владимира) и об основании в тот же день Ростовского Успенского собора и церкви во имя святых мучеников Кирика и Улиты в ближнем к Ростову селе Угодичи (уроженцем которого, кстати, был сам Артынов); об открытии в Ростове тогда же училищ «для обучения юношества»; об особой любви князя Ярослава Владимировича к «волости Угож» (Угодичам), которую князь якобы часто посещал «ради звериной охоты»; о разрушении Ярославом языческого капища и построении им в 997 году церкви в честь великомученика Георгия в Белогостицкой слободе Ростовского уезда (близ Белогостицкого монастыря на реке Вексне)22. Разумеется, в этих рассказах нет никакого «исторического зерна»; они отнюдь не основаны на каких-то местных преданиях, но полностью вымышлены позднейшими историко-писателями, стремившимися к приукрашиванию и удревлению истории своего родного города или села. Остается лишь удивляться тому, что некоторые даже профессиональные историки пытаются строить на их основании какие-то гипотезы относительно истории Северо-Восточной Руси и христианизации Ростовского края]. Показательно, что имена первого ростовского епископа Феодора и его преемника Иллариона - легендарных современников Владимира и Ярослава - появляются впервые в Житии святого Леонтия Ростовского - подлинного просветителя Ростовского края, жившего не ранее середины - второй половины XI века23. Это Житие, составленное при знаменитом князе Андрее Юрьевиче Боголюбском (не ранее 60-х годов XII века), стало программным произведением Владимиро-Суздальской Руси. В нем, как и в других сочинениях, вышедших из-под пера владимирских книжников той поры (в их числе и самого князя Андрея Юрьевича), обосновывалась особая роль Ростова и Владимира как прямых преемников и даже соперников Киева, а также идея церковной независимости Владимиро-Суздальского княжества от Киева. Так, сам епископ Леонтий, бывший в действительности пострижеником Киевского Печерского монастыря, превращен здесь в грека, уроженца Константинополя, пожалуй, отсюда всего один шаг до того, чтобы представить его предшественников ставленниками главы всей Православной церкви.